♥♥♥
– А она с характером, – звонко смеется Чжинхван, протягивая жестяную банку пепси, и присаживается рядышком на скамью, где сидит Чживон, все еще держась за живот, и страдательчески смотрит на хена. Он берет предложенный напиток и морщится, поглаживая пострадавшее место. – Нелегко тебе придется, – старший качает головой и, жмурясь, смотрит на голубое яркое небо. – Удар у нее совсем не девчачий, – бурчит Бобби, открывая крышку, и качает головой. Кто бы мог подумать, что он потерпит фиаско. Причем очень унизительное и глупое. Он залпом выпивает почти всю газировку и со звоном ставит банку рядом с собой. – Ничего, ничего, все равно будет моей, никуда не денется, – самоуверенно заявляет Чживон, даже не думая посмотреть в сторону своего мудрого друга. – Чживон-а, может ты подумаешь еще раз? – Чжинхван тихо смеется, пытаясь образумить друга, но как–то не очень у него выходит. Чживон очень упрямый, и он знает это не первый год, но все равно втемяшить в эту дурную голову что-то светлое всегда стоит попытаться. – Вдруг у нее парень есть. Видел у нее цепь? Такие девушки не носят. Нет, ну носят конечно, если они реперши какие-нибудь или у них есть парень. Не думаю, что стоит связываться с такой девушкой. Найдешь себе еще... Йа, Ким Чживон, ты меня слушаешь? – старший несильно пихает друга в бок и громко цокает, когда до него доходит, что Чживон слушать его не собирается. – Нет. Все равно добьюсь своего, – упрямо бурчит Бобби, сжимая в кулаке жестянку, и бросает ее в мусорное ведро. Он слышит тяжелый вздох своего друга и усмехается. – А ты мне в этом поможешь. Чжинхван понимает, что вляпался по-крупному, когда слышит эти слова. Он только качает головой и шумно выдыхает, причитая словно столетний дедушка, что все плохо закончится. – Вставай. Пошли, следующая пара у того противного старикашки, – хмурится Чживон и встает со скамьи, выкидывая банку из-под пепси в мусорное ведро с одного броска. – А вдруг она трансвестит? – ненароком роняет старший и пинает камень, следуя за своим другом. Чжинхван ловит на себе презрительный взгляд и пожимает плечами, разводя руки в стороны.***
День пролетает быстрее, чем все обычные дни в университете. Чживон бросает веселое «пока» своим одногруппникам и посылает милое подмигивание девушкам, а точнее одной-единственной ледышке. И та самая «ледышка» закатывает глаза и отворачивается с громким фырканьем. Он немного хмурится из-за этого, переваривая все произошедшее за этот день. И как-то веселого ничего не находит. Бобби достает мобильный и быстрым касанием снимает блокировку, тут же набирая номер своего давнего лучшего друга. Гудки слишком долгие и непривычные, потому что хен всегда берет трубку сразу. Он тихо чертыхается и уже хочет сбросить, как раздается хриплый голос. – Чего тебе надо, маленький ублюдок? – милое обращение от милого хена. Бобби поневоле улыбается слишком широко и радостно. – Ты позвонил, чтобы помолчать? Тогда это не смешная шутка, идиот, – в динамике раздается сладкий зевок и шорох. – И я тебе тоже рад, Мино-хен, – сквозь смех произносит Чживон и останавливается прямо посреди тихой улочки, засунув свободную руку в карман. – Я вообще-то звоню тебе по делу, – Бобби поднимает взгляд на голубое-голубое небо и щурит глаза, потому что очень ярко. – Знаешь, я бы очень удивился, если бы ты мне позвонил, чтобы узнать, как я себя чувствую или как у меня дела. Ты звонишь, только чтобы я твою жопу прикрыл или притащил выпивки, – Мино бурчит в динамик хуже престарелой бабульки-соседки, которая живет напротив квартиры Чживона. – Ну? Чего ты там хотел, мелкий? Чживон выдыхает, думая, как глупо будет звучать то, о чем он сейчас думает. Он хмыкает и ляпает то, что первое приходит в голову. – Хен, приезжай. Напьемся в дудочку, – Бобби не ждет ответа и сразу отключается, а чего еще ждать от человека, который очень любит это дело, кроме положительного ответа?***
– Нет, ты представляешь? – возмущенно орет Чживон и машет бокалом с виски и колой. Он заваливается на хена грудью и смотрит ему в глаза. – Вот прям взяла и ударила! Меня, хен, меня! Самого Ким Бобби! – Чживон пьян в стельку, а не в дудку. Он сидит в какой-то белой майке и в своих любимых фиолетовых в смешной рисунок боксерах и бурно размахивает руками, рассказывая. Мино на это только хрюкает и заплетающимся языком пытается высказать свое мнение. – Чживон-а, ты дальше применяй свои методы пикапа, то в следующий раз будешь валяться где-нибудь на обочине. И вообще, раз она так сильно бьет, то может быть она парень? – Мино пьяно смотрит на друга и хмурит свои густые брови. – По твоему рассказу так пиз.. пиздят только парни, – Сон на секунду замолкает, думая правильно ли он все сказал, а потом делает жест рукой а-ля и так пойдет, начхать. Чживон вдруг замолкает и как-то очень внимательно смотрит на лицо сташего. Смотрит так, что Мино немного неловко. Хотя о какой неловкости может быть речь, когда оба пьяны в край. – Хен, у тебя охуенные брови, – зачем-то говорит Бобби и совсем неадекватно хихикает, а потом тыкает пальцем в лоб другу, где образовалась морщинка. Чживон отрывается от увлекательного изучения дружеских бровей и возвращается к своему разговору. – Да нет, быть такого не может. Бред какой-то. Баба она, правда сисек нет, но это же не значит, что она парень? А удар у нее пиздец какой. Даже Нани так не дерется, когда набухается. И вообще, хен, откуда у тебя такие мысли? С чего бы нормальному парню в бабу наряжаться? – Что ты пристал к моим бровям? Они замечательные, отвали, придурок, – вяло отмахивается хен и проводит ладонью по своему лицу, а свободной рукой тянется за бокалом. – Знаешь, в настоящее время у людей пиздец разные хобби, – он ненадолго замолкает, когда видит, что стакан пуст. Он хмурится и продолжает, чувствуя на себе тяжелый взгляд друга. – Так вот. Зико, например, обожает коллекционировать всякие секс-игрушки. Прикинь. Он еще мне предлагал, пидр, – Мино отпивает виски прямо из бутылки, потому что наливать лень, а Бобби и так хватит. Он фыркает, морщась от горечи напитка и трясет головой. – Так что в этом мире дохера всяких извращенцев, – старший тяжело вздыхает и обнимает Кима за плечи. – Не грусти, братан. Найдешь еще свою детку. Чживон пьяно угукает и утыкается носом прямо в плечо Мино, закрывая глаза. Голова такая легкая и тяжелая одновременно. Так хочется спать. Так хочется ни о чем не думать и просто расслабиться. Как-то Ким Чживон немного превратился в лужу из соплей и нытья. Он резко открывает глаза и смотрит на хена. – А чего, с Зико-то попробовал? – Чживон хрипло смеется, смотря на вытянувшееся и охуевшее лицо Мино, и валится на пол, стирая слезы смеха с глаз. Он смеется в голос, размыто видя, как Сон пытается оправдаться, как его лицо становится еще более охуевшим, чем секунду назад. – Блять, ну ты и охуел. Блять, ну ты и загнул.♥♥♥
Чживон пиздострадает по своим расчетам год. По расчетам Мино три месяца. По расчетам Чжинхвана три недели. Еще один (и не последний) подкат не увенчался успехом. Ким-старший смотрит на все издалека и боится слово поперек вставить ибо – «Как ты можешь так говорить?! Ты не веришь в меня? Я думал, ты мне брат, а не просто друг! Я ее завоюю. Собственной кровью!». Кто же знал, что кровь действительно будет? Как-то Бобби не ожидал, что мир резко поменяет краски, а голоса людей станут похожи на писк надоевших комаров. У него все окружение плывет перед глазами, а затылок очень болит, а еще гудит в районе паха. Ладно, яйца целы, и на том спасибо. Рядом с собой он слышит охающие и взволнованные возгласы и вскрики. Голова становится поистине чугунной и до невозможности мутной. Совсем рядом раздается топот ног и кто-то плюхается рядом с ним. – Йа, Ким Чживон, очнись, – Бобби где-то на границе «я еще в сознании» и «что я? кто я? где я? почему тапки летают?». Он понимает, что зовет его хен и шлепает по щеке тоже он, а еще рядом улюлюкает виновница всего произошедшего. Если бы он мог говорить, то он бы сейчас обязательно сказал, что завещает все вещи Чжинхвану и особенно ту майку с «чикаго буллс», а игры с порнухой Мино-хену, потому что он заслуживает лучше, чем все эти вещи, но пусть тоже будет. – Чживон, мать твою, открой глаза! – это последнее, что понимает разболевшаяся голова Бобби, и потом его затягивает в омут какой-то липкой черноты.***
Первое, что попадается Чживону на глаза, когда он их разлепляет, – это дурацкий белый потолок и яркие лампы. Он морщится и жмурит глаза, а затем отворачивает голову в сторону. Он вздыхает и трет лицо, чтобы хоть чуть-чуть придти в себя и разобраться во всей ситуации, которая, кажется, очень дерьмовая. Бобби переворачивается на правый бок и морщится от жуткой боли в голове. Она раскалывается и готова вот-вот взорваться. – Чееерт возьми, как больно, – стонет Чживон и хватается за голову. Пальцы нащупывают жестковатую ткань бинта. Он приоткрывает один глаз и смотрит на капельницу и вся мозаика складывается в единую картинку. Точно. Он снова подошел к Бин, снова ее приобнял, снова же получил пиздюлей. Ах да, все это еще происходило на лестнице. Вот его огрели так хорошенько, а потом он полетел вниз. – А, теперь все вспомнил, – задумчиво бурчит Ким и вздыхает, а потом задерживает дыхание, когда слышит какой-то голос за тонкой стенкой. Он прислушивается и еще больше хмурится. – Чжунэ, у меня пиздос проблемы. Я тебе говорил, что это плохая идея, – за ширмой обреченно хнычат и сквозь глубокий вздох парень (по голосу точно мужчина) продолжает разговор. – Да. Точнее нет. Я его толкнул. А что я еще должен был сделать?! Сказать: «О да! Оппа, я вся твоя! Только у меня член болтается между ног, а еще я парень. Ну а в бабу переодеваюсь так, когда скучно жить. Но это хуйня дело. Люби меня!». Это, по-твоему, я должен был сказать?! Ку Чжунэ, включи свои мозги на секунду! – человек за ширмой вздыхает в сотый раз и стучится головой о стенку. – Я поехал вместе с ним, потому что действительно виноват. Его друг, Чжинхван, кажется так его зовут, вызвал скорую, помог его дотащить. А я вызвался сопровождать, потому что из-за меня все случилось. Сейчас он пошел в магазин. И да, для него я все та же милая девчушка. Чживону кажется, что он слишком хорошо приложился головой, раз ему слышится, что Бин – парень. Ибо какого хуя? Бобби ошарашенно смотрит на перегородку и сглатывает. Голова болит, но на нее сейчас как-то по барабану. Он садится на постель и слезает с кровати. Сейчас обойдет ширму, а там сидит Чжинхван и просто разговаривает с Мино и разыгрывает его. Своеобразное наказание за все грехи, что он сотворил со своими друзьями. Бобби морщится от звенящей боли в голове и пытается найти свои кроссовки, но вопреки всем его ожиданиям находит только больничные тапочки. Чживон поспешно надевает их и, еле-еле перебирая ногами, идет к ширме. – Черт, Чжунэ, он проснулся. Все, потом перезвоню, если конечно меня не убьют. Короче, привезешь мне апельсины в больницу или цветочки на кладбище. Только не розовые ирисы, умоляю тебя. Я их ненавижу. Покеда, – за тонкой стенкой раздаются копошение и вздох, а еще, кажется, слова молитвы. Чживон вопросительно выгибает бровь и тянет руку к перегородке, как она отворяется с глухим щелчком. – О, вижу ты проснулся, оппа, – девушка немного нервно улыбается и кусает нижнюю губу. – Я должна перед тобой извиниться, – она опускает взгляд и вздрагивает, когда Бобби берет ее за плечи и прижимает к ближайшей стенке, ставя обе руки от головы «жертвы». – Пиздец пришел. Только не бей меня в лицо, куда угодно, только не в лицо, – женские пищания сразу превращаются в мужской приятный голос. Бин жмурится и вжимает голову в плечи. – Пиздец. Какого хуя Мино-хен был прав? – возмущенно говорит Чживон и строго смотрит на однокурсника. Кажется, Бин готов попрощаться со своей жизнью раз и навсегда. Он съеживается от страха и надеется, что на его могиле все-таки не появятся розовые ирисы. – Как тебя зовут, а? – Ким Ханбин, – больше похоже на писк, а не на мужественный ответ. Тут Ким Чживон осознает весь пиздец всего пиздецкого мира. Бин, точнее, Ханбин вздрагивает, когда понимает, что Бобби отошел от него и открывает глаза. Однокурсник тяжело вздыхает и проводит рукой по своему лицу. Киму очень страшно, потому что одно лишнее слово, и кулак действительно может прилететь ему в лицо, а этого ой как не хотелось. А еще на плечах тяжелым грузом висит вина за разбитую голову Чживона. – Эм, я правда перед тобой виноват, поэтому прости меня. Бобби лишь молча отходит от псевдо девушки и плюхается на прикроватный стул. Он с минуту смотрит на сжавшегося Ханбина и морщится от гудения в голове. Сейчас он плохо представляет себе, что можно сделать со всей ситуацией, которая подходит для сюжета дорамы или манги. Чживон наклоняется всем телом вперед и ставит локти на колени, опираясь лицом на ладони. – И что нам делать с этой всей херней? – выдает Бобби спустя несколько минут молчания и смотрит на виновника абсурда. Он не чувствует себя человеком, который разочаровался во всем мире, не чувствует ненависти или презрения, а самое интересное – он не чувствует себя обманутым, хотя стоило бы. – Может, снимешь парик, а? Все же парень, как-никак, – просит или просто утверждает, даже сам Чживон не может разобрать. Ким смотрит, как однокрусник с приветом снимает парик, сеточку, ерошит свои темные короткие волосы и поднимает взгляд на него. – Если станет легче – можешь меня избить, – Ханбин ведет плечом и по нему отчетливо видно, что его гордость и самолюбие очень сильно уязвлены. Он отводит взгляд в сторону и смотрит в огромное больничное окно, открывая собеседнику и бывшему пикаперу обзор на красивый профиль. Этакая эпичная смазливая сцена из любимой дорамы Чжинхвана и Мино. – Ой, вот только давай без всяких там соплей и драм, лады? – Чживон морщится, как будто съел килограмм лимонов. Он закатывает глаза и наблюдает за собеседником. – Не собираюсь я тебя бить. У тебя личико милое, даже если ты парень, – он так ярко и широко улыбается, что его глаза, и так узкие, становятся похожи на два изогнутых приветливых полумесяца. – Мне вот интересно, как ты будешь оплачивать мой моральный ущерб? – Бобби все также ярко улыбается и заливается смехом, когда видит побледневшее от злости лицо Ханбина. – Так, минуточку, – возмущению Бина нет предела. Он кидает свой драгоценный блондинистый парик на тумбочку и ставит руки в боки, ибо правда с хера ли? – Это я должен просить у тебя компенсацию за моральный ущерб. Ты ко мне приставал, домогался, – он пропускает возмущенные и весьма логичные доводы Чживона в его собственную защиту, продолжая причитать. – Скажи спасибо, что вообще поехал с тобой и стою сейчас разговариваю тут, – Ханбин вскидывает руки и скрещивает их на груди, рассерженно смотря на Бобби. – Стой, стой, стой, друг, – Чживон качает головой и садится в позу а-ля «я суровый якудза, который потерял всю семью, и не знаю, что такое слезы», выставляя ногу вперед и перенося центр тяжести на руку, что подпирает щеку. – Я нахожусь тут, – он обводит взглядом и свободной рукой палату, показывая свое местоположение, вдруг кому-то непонятно. – По твоей вине, дорогуша, – он выделяет особенно последнее слово и гаденько гиенит, когда видит задыхающегося от возмущения парня. Ханбин тушуется под издевательским взглядом и подходит к кровати, где ранее лежал пострадваший, плюхаясь на нее. Чживон неотрывно наблюдает за Ханбином, всматриваясь в резковатые, но привлекательные черты лица. Даже несмотря на все его неудачи, несмотря на ссоры (точнее перепалки) и скверный характер – он милый. Бобби он нравится. Как-то эта мысль становится абсолютно адекватной и естественной. Не важно, что Бин вообще-то парень и... – Сильно болит? – слова вытаскивают Бобби из своих мыслей, а ласковое прикосновение к пострадавшей голове посылает по всему телу сгусток тепла. Он качает головой и шумно выдыхает через нос. – Знаешь, мы сидим в больнице. Я в платье и без парика. Сейчас может зайти кто угодно, и у нас будут проблемы. Ты тут останешься на ночь или домой? – Ханбин щелкает пальцами перед глазами зависшего Чживона, призывая вернуться на землю. – Алло, прием. Бобби немного вздрагивает и хмыкает, качая головой. Вообще-то все болит адски: и тело, и голова, но очень уж хочется домой, в теплую квартирку, где тишина да покой и Нани. Кстати, хен. Чживон смотрит на Ханбина, а Ханбин смотрит на него. Кажется, что Бобби действительно попал то ли в дешевый фильм, то ли в сон, но никак не в реальность. Все слишком хорошо складывается. – Быстро надевай парик. Надо позвонить Чжинхвану, – он не объясняет, зачем надо звонить, почему надо звонить. Он хлопает себя по карманам и оглядывается в поисках мобильника. – Черт, где он? В рюкзаке остался, что ли? – он бурчит себе под нос, хмурит густые брови и цокает языком. Умилительная картина маслом. – Держи, – Ханбин мило улыбается, доставая свой телефон и протягивает его. – Там забит номер твоего хена. Он дал мне его, когда ускакал в магазин, – а затем Ким встает с кровати и подходит к зеркалу, надевая парик. Так естественно, что даже Чживону становится неловко за все обвинения и наезды. Бобби залипает на движениях Бин, а потом жмурит глаза, то открывая их, то закрывая. Он набирает номер Нани и терпеливо ждет. Обычно старший быстро берет трубку, потому что постоянно залипает в телефоне, а тут проходит больше пяти гудков. Бобби не считает, ни в коем случае. Он смотрит на экран, проверяя, есть ли связь, и идет ли гудок. Все работает исправно. Чживон чертыхается и пальцем тянется к кнопке «отбой», только тут вот трубку и поднимают. – Хен, какого хера ты трубку не берешь? – возмущенно бурчит Чживон, при этом активно жестикулируя, как будто его кто-то видит. Его раздражение обрубает на корню абсолютно чужой, хриплый голос. Бобби настолько выпадает в осадок, что упускает момент, когда в динамике снова раздаются гудки. – Это, короче, какой-то упырь сказал, что хен занят, и тебе купили розовые ирисы зачем-то, – он удивленно смотрит на замершего Ханбина и протягивает телефон. – Терпеть их не могу.***
– У вас очень заботливая девушка, – мило говорит молоденькая медсестра, когда перевязывает голову Бобби. – Она так за Вас переживала, когда Вас привезли сюда, к нам, – она осматривает шишку на затылке и пару царапинок, обрабатывает и снова накладывает повязку на голову. – Ну вот и все, Ким Чживон, можете подойти к стойке регистрации, Вас выпишут, – она сладко улыбается, протягивает пациенту справку и убирает медикаменты, удаляясь из палаты и тихонько закрывая дверь за собой. – Дура расфуфыренная, – фыркает Ханбин, поправляя бордовый кардиган, который сполз с плеча. Чживон с искорками в глазах смотрит на Бин и смеется. – Что ты ржешь, чертов идиот! – шипит Ким и пихает Бобби в плечо, на что тот болезненно охает. – Ревнуешь, красотка? – издевательски спрашивает Бобби, вставая с кровати и собирая свой рюкзак. Чживон открывает дверь и пропускает Ханбина вперед, прямо как истинный джентельмен, на что получает испепеляющие и ничего хорошего не предвещающие взгляды. Он глотает смешок и направляется прямиком к стойке, где сидит еще одна молоденькая медсестричка. – Простите, я хотел бы выписаться. Ким Чживон, – Бобби оборожительно улыбается и протягивает листочек девушке в руки. Он терпеливо ждет, пока она сделает свою работу. Пока она ждет данные в компьютере, то смотрит на Ханбина и щурит свои густо накрашенные глаза. Ким слегка тушуется под таким внимательным взглядом и прижимается к правому боку Бобби, смело укладывая руку на его талии. Сказать, что Чживон удивлен, смущен и удовлетворен – это ничего не сказать. – Ах, везет же кому-то, – медсестра издает тяжелый вздох и протягивает листочек с выпиской. – Всего хорошего, – она отворачивается, показывая всем своим видом, что у нее дел до кучи и никакие слова благодарности и прощания ей не нужны. Чживон все равно вежливо прощается и делает небольшой поклон. Он берет Ханбина за руку и переплетает пальцы. Он делает всё так уверенно и непринужденно, и Бин кажется, что все так и должно быть. Все абсолютно правильно, все в порядке вещей. Они выходят из больницы, и никто не хочет разрывать такой близкий, немного смущающий и интимный момент. – Все же назови меня хоть раз оппой, – Бобби с лучезарной улыбкой смотрит на Бин и смеется, когда получает тычок под ребра и... – Свали нахуй, пока по яйцам не получил.♥♥♥
– Чживон, я не собираюсь звать тебя оппой. И тем более не собираюсь снова надевать тот сраный костюм, – возмущенно орет Ханбин и пинает диван, где хорошо уместился Бобби. Он складывает руки на груди и плюхается на подушку, бурча себе под нос. – Ну что тебе стоит, Ханбин-ааа, ты же в универ ходил в образе сексапильной телочки, почему ради меня так не сделать еще раз? – Ким дубасит кулаками по подушкам и капризничает, прямо как маленький. Он смотрит на злющего Бина и продолжает дальше канючить. – Пожалуйста, Ханбина, последний раз. Тем более это будет отличная секс-игра, м? – он прикусывает губу, изображая мистера сексуальность и проваливается с треском. – Если тебе так припекло к женским платьям и сопливым «оппа», – Ким-младший (это выяснилось совсем случайно) повышает голос до женского пищания. – То заведи себе девушку. Нахуя тебе парень тогда? А? – он вскивает с нагретого места и уходит в свою комнату, громко хлопая дверью, да еще и на замок закрывает. Чживон, конечно, знал, что для Ханбина переодеваться в девушку – сродни удару. То была чистая случайность по проигрышу в покер одному мелкому засранцу по имени Чжунэ. Но они встречаются уже полгода, и Бобби правда его любит, как парня со всеми его закидонами и ебанутостью на голову. Ведь это любимый Ким Ханбин, его Ким Ханбин. Может, и правда стоило его оставить с этой затеей. Он немного грустно смотрит на дверь и с видом побитого щенка подходит к закрытой комнате. – Бинни, прости меня. Бинни, я больше не буду так, – старший стучит костяшкой в дверь и прислушивается. – Мне не нужны никакие девушки, правда–правда. Я люблю только тебя. Очень сильно, – он еще раз стучит в дверь и вздыхает. – Ханбина, – Чживон немного отходит от двери, когда слышит щелчок дверного замка. Бобби заглядывает в комнату, не видя своего любимого, а потом оказывается резко затянутым в обитель и прижатым к стене. Чживон не успевает и слова сказать, как младший во всю затягивает его в поцелуй и с удовольствием прижимается к нему. Он хмыкает в любимые губы и кладет руки на талию своего мальчика, а затем спускается ниже, к соблазнительным ягодицам. Ханбин обвивает шею старшего, притягивая ближе к себе. Поцелуй у них кусачий, дерзкий, резкий и горячий. Бобби на секунду отрывается от губ, чтобы прижать любовника к стене. Он подхватывает младшего за бедра и заставляет того обнять себя за талию. Ханбин обожает заниматься любовью с Чживоном везде. Потому что Чживон резкий и грубый. Даже сейчас он сильно прижимает его к двери, так что на лопатках точно останутся багровые синяки. Ханбин обожает, когда Чживон кусает его за шею, прикусывает кадык и зализывает укусы. Это становится своеобразным фетишем, когда шея становится влажной от слюны. Ханбин готов потерять сознание, когда Бобби вжимается своим возбужденным членом ему в пах. Ему до дрожи в коленях, до звезд в голове и над, до последнего вздоха нравится быть таким прижатым, беспомощным перед Чживоном. Бобби глухо рычит, оставляя багровые отметины на шее младшего. На утро это станет прелестным рисунком и усладой для его глаз. Язык скользит к ключицам и широкому вороту майки, которая оголяет большую часть груди. Его еще больше раззадоривает такая одежда на любимом. Сладко, желанно и так красиво. Чживон старается не исчезнуть под ласковыми ладонями Хабина, которые колдуют над домашними штанами и развязывают дурацкие завязки. Бобби целует младшего снова, теперь мягче, немного сбавляя темп, но одно неверное касание длинных пальцев Бина к возбужденному члену дают сбой. Он снова вжимает его в дверь и прикусывает нижнюю губу, немного оттягивая ее. – Оппа, – со стоном произносит Ханбин, и Чживону кажется, что у него помутнилось сознание. Он смотрит в мутные глаза младшего, смотрит на красные щеки и приоткрытые губы. Его мальчику стыдно такое говорить, но он говорит. И Бобби готов поклясться, что никогда в жизни не видел такой соблазнительной, такой красивой и бьющей поддых картины. – Оппа, – Ханбин шепчет тише и отводит взгляд, чтобы не сгореть в адском пламени, что загорается в любимых глазах напротив. Чживон порыкивает от такого зрелища и резко отнимает любимого от двери, перенося на кровать. Все в этой комнате продумано до мелочей: кровать огромная и стоит ровно посередине. Они падают на фиолетовое покрывало, и Бобби скорее находит желанные, обцелованные и припухшие губы, чтобы снова утянуть в крышесносный поцелуй. Он проводит ладонями по бокам стройного тела и приподнимает майку, оголяя втянутый живот. Старший разрывает поцелуй и целует уголок губ, щеку, спускается к шее и ведет длинную мокрую дорожку к ключицам. Ни один милиметр кожи не остается пропущенным. Чживон обводит языком каждый вензель татуировки, что набита у младшего с левой стороны. Рисунки на ханбиновом теле – это вообще что-то за гранью допустимого для Бобби. Ханбин тонет где-то в ласках, зарываясь пальцами в жесткие волосы. Бобби поднимает майку выше: она его никак не раздражает, наоборот, в ней его Ханбин выглядит слишком развратным и умилительным. Он оголяет грудь и провдит языком прямо посередине солнечного сплетения, спускаясь вниз к пупку и доходит до резинки шорт. Чживон стягивает с него лишнюю одежду, заставляя Кима приподняться, а затем снова опуститься обнаженными ягодицами на постель. Он ухмыляется и поднимает взгляд, встречаясь с возбужденными глазами Ханбина, который неотрывно следит и шумно дышит. Чживон обводит первое слова чернильного рисунка пальцем, стараясь почти не нажимать. – Повтори еще раз, Ханбина, – хрипло просит Чживон и приподнимается к лицу любовника, убирая руки с желанного тела. Он смотрит внимательно, игриво, немного нетерпеливо. Бобби проводит рукой по своему телу, облизывая языком губы, и спускается на штаны, что уже развязаны. Он стягивает их до коленей, а затем берет ладонь Ханбина и кладет к себе на резинку боксеров, отпускает ее и подносит свои пальцы ко рту, облизывая сначала указательный, а затем средний. – Оппа, – слегка дрогнувшим голосом все же произносит младший и стягивает дурацкое нижнее белье к штанам. Он прикрывает глаза и ухмыляется, когда чувствует на губах горячее дыхание. Чживон слишком хитрый. Ханбин покорно приоткрывает рот и позволяет языку старшего хозяйничать, сплетаться со своим языком. Он обнимает любовника за шею, притягивая к себе ближе, и закидывает ногу ему на талию. Бобби сносит башню конкретно от ханбинова голоса, от его «оппа», от его губ, языка, поцелуя. Он проводит пальцем по возбужденному члену любовника, опускаясь к мошонке и ягодицам. Чживон вводит сразу два пальца внутрь сразу, видя, как Ханбин прикрывает глаза и пытается расслабиться. На деле, расстягивать его не нужно, потому что сегодня утром они уже занимались сексом. Но Чживон слишком бережет младшего, поэтому лишний раз заботиться о нем. Он аккуратно расстягивает мягкие стеночки ануса, не забывая при этом наблюдать за реакцией любимого. Бобби аккуратно вытаскивает пальцы из любимой задницы и достает из-под подушки смазку. Вязкая субстанция незамедлительно оказывается на руке у старшего. Ханбин по ощущениям не здесь. Он все видит сквозь туман и пленку. Чживон. Его Чживон такой красивый. Ким немного ведет бедрами, желая поскорее заполнить пустоту. У него складывается впечатление, что он наэликтрезован, потому что каждое чживоново прикосновение отдается легким покалыванием. Ханбин выгибается и громко стонет, когда Чживон подтягивает его к себе и медленно входит в него. Как ни крути, но даже после утреннего секса, после мини-расстяжки проникновение все равно болезненное. – Тише, – хрипит на ухо Бобби и целует его в висок, оглаживая молочные бедра. Он ласково их сжимает, стараясь не трогать незажившие синяки после утра. Чживон входит до упора и жмурится от горячей тесноты. Внутри очень хорошо. Даже слишком хорошо. Бобби делает пробное движение бедрами и слышит тихий стон. – Я тебя люблю, – тихо шепчет старший, делая еще один толчок. – Обожаю тебя, – каждый толчок сопровождается признанием почти на всех языках, который знает старший. – Чживон, Чживон, Чживонаа, – Ханбин шепчет, как умолишенный, поддаваясь на встречу толчкам и сжимая руки в кулаки на спине любовника. Он опускает одну ладонь к себе на член, чтобы ускорить разрядку, потому что Бобби двигается с каждым разом быстрее и сильнее, доставляя им обоим удовольствие. Чживон почти срывается, когда видит движения руки Ханбина, когда слышит его стоны и мольбы. Он почти втрахивает своего любовника в кровать, не забывая целовать обожаемое лицо, ловить стоны своими губами. Он старается запомнить каждую эмоцию, промелькнувшую в глазах, каждую недоулыбку, каждый вздох. Бобби делает один мощный толчок и младший кончает ему на живот и к себе в руку с выкриком и неловким признанием. Это добивает Чживона. Старший делает еще один мощный толчок и кончает внутрь Ханбина. Горячая субстанция обжигает внутри, и младший готов поклясться, что это самый любимый его момент после секса. Бобби валится прямо на любимого, не желая выходить из него. Он ложится ухом на грудь, прямо на то место, где заполошно бьется сердце. Он чувствует мягкие подрагивающие пальцы на своей щеке и улыбается, потому что счастлив. – Ханбин-а, я тебя очень люблю, – тихо, как будто это тайна, говорит Чживон, прекрасно зная, что Ким-младший покрылся милым румянцем, глаза бегают из стороны в сторону, а сам не знает куда себя деть. Он слушает никак неуспокаивающиеся сердцебиение и находит любимую ладонь, переплетая пальцы. Его не задевает то, что Бин не говорит ответные слова любви, потому что слышит их очень часто в повседневной жизни.***
– Кстати, Мино-хен все-таки пробовал те игрушки! – восклицает Чжинхван и заливается смехом, почти падая на рядом сидящего Чжунэ. – Зико таки нагнул тебя, – он стирает слезы с глаз и смотрит на Сона, который потупившись сидит рядом с Бобби и вполголоса материт своего друга-извращенца. – Это он Чжунэ рассказал. Чживон смотрит на своих любимых друзей и понимает, что все идет так как надо. Он издает смешок и кладет подбородок на макушку Ханбина, который устроился у него между ног. В пьяной голове возникает шальная мысль, и Бобби наклоняется к уху смеющегося младшего. – Назови меня оппой, м? – он уклоняется от ладони, что летит ему прямо в нос и сильнее прижимает младшего к себе, чтобы не вырвался. Чживон смеется и целует Кима в щеку, утыкаясь носом в шею. Он слышит, как все затихли и смотрят на них. Пускай смотрят, думает старший и хмыкает себе под нос. – Свали в туман. А то по яйцам получишь, – фыркает Ханбин и немного недоуменно смотрит на ржущих друзей. Бобби, на самом деле, не понимает, как он оказался в ситуации, когда влюбился в девушку, которая на самом деле парень, которая очень, ну очень больно бьет по яйцам. Впрочем, думает Чживон, похуй. Потому что кроме Ханбина ему никто не нужен, потому что любить и оберегать нужно только Ханбина, потому что никто кроме Ханбина не скажет ему с томным вздохом «оппа».