*****
— Ну, всё, иди давай уже! — с трудом оторвавшись от сладких губ Юнхо, шёпотом сказал Джеджун, чувствуя, что ещё немного, и он позволит Юно остаться. Они неистово целовались на кухне, когда гости разошлись, а дети уже давно спали, утомлённые радостными переменами в жизни. — А я ещё с детьми не попрощался, — оттягивая момент расставания, Юно подорвался с места и направился в детскую. — Тише ты, медведь, разбудишь, — рванул за ним Дже. Стоя в дверях детской комнаты, Юно широко улыбался: Чонин, видимо, ещё не привыкший спать в одиночестве, перебрался к Кёнсу. По-хозяйски закинув на старшего свои ноги, мелкий занял большую часть кровати, а старший, притулившись бочком на краешке, бережно обнимал младшего. — Кёнсу такой же заботливый, как и его папа, — шепнул Чон на ушко стоящему рядом Дже и обнял его, — пожалуйста, не бросайте нас с Нинни, мы без вас пропадём, — глядя в глаза Джеджуну, совершенно серьёзно и очень искренне попросил Юно. Дже растерялся от чувств, что несли с собой эти слова, и не знал, что сказать. Он просто обнял в ответ любимого человека, уверенный, что теперь никто и ничто не сможет разлучить его с человеком, который стал частью его жизни. Тихо закрыв дверь детской, Юно, всё ещё держа в объятиях своё сокровище, промолвил: — А я ещё не видел твоей спальни. Мгновенно отстранившись, Дже громко зашептал: — Не проканает, иди домой, Чон! Завтра тяжёлый день, от него зависит наше будущее. — Ну, я только одним глазком, чтобы быть спокойным и знать, что моему Зае мягко и сладко спится на новом месте, — умоляюще сложив ладони попросил Юно, — а то мысли о том, что тебе может быть жёстко и не хватает тепла, не дадут мне сосредоточиться и отдохнуть, а завтра тяжёлый день, — с надеждой глядя в глаза Дже, протянул искуситель. Совершенно не в силах устоять под этим щенячьим взглядом, зная в душе, что это ловушка хитрого Чона, ну, и, по-правде говоря, сам не желая расставаться с Юно, Дже приложил палец к губам, кивнул в сторону двери в детскую и повёл настырного Юнхо в свою спальню. Едва рассвело, Джеджун открыл глаза и, улыбаясь, провёл рукой по изгибу обнимающей его руки, тихонько снимая её с себя. Проведя ладонью по щеке спящего Юно, Ким не удержался и прикоснулся губами к ней, собираясь встать, но был притянут назад, оказавшись в плену сильных рук. Его приветственно поцеловали. — Доброе утро, малыш! Тебе сладко спалось на новом месте? — немного хриплым ото сна голосом спросил Юнхо, улыбаясь. — Да, — ласково ответил Дже, — ведь рядом был ты, — за что был награждён горячим поцелуем. Опомнившись, Дже оторвался от страстных губ и, добавив в голос строгости, приказал: — Чон, убери свои грабли от меня и поднимай свой зад с моей постели, пока дети не проснулись. Юно тут же откатился на свою сторону и завернулся в одеяло с головой, как в кокон. Джеджун закатил глаза и встал, накидывая халат. — Я умываться и на кухню. У тебя ровно десять минут, чтобы подняться, одеться, умыться и выйти на кухню, — он шлёпнул проказника по попе, — Юнни, я не шучу, тебе ещё надо заехать к себе и переодеться перед пресс-конференцией. — Не мог пару моих рубашек и костюмов прихватить, — раздалось бурчание из-под одеяла вслед выходящему из комнаты Дже.*****
Джеджун со всех ног мчался к зданию Музыкального театра, в фойе которого была назначена пресс-конференция. «Пора приобретать автомобиль», — подумал парень. Пока он развёз детей, пока успокоил Чонина, который закапризничал, когда понял, что Кёнсу пойдёт в школу без него, пока оставил расстроенного малыша с воспитателем, клятвенно заверив мальчика, что они с Кёнсу придут за ним пораньше, прошло больше времени, чем рассчитал Ким. Дже с трудом пробрался через толпу фанатов Юно внутрь здания, когда мероприятие уже началось. До него донёсся голос любимого, усиленный микрофоном. -… и, знаете, мне сейчас стыдно за свой эгоизм. Ведь впервые увидев своего сына, я повёл себя, как трус, испугавшись, что этот факт станет всем известен, и тогда прощай, мой имидж и моя карьера. Я очень благодарен одному человеку, который раскрыл мне глаза и научил думать не только о себе. И сейчас я понимаю, что все мои роли и какие-то достижения меркнут по сравнению с объятиями этих маленьких рук, а провалы не сравнятся с теми рвущими душу чувствами, когда мой сын болен или плачет. Поэтому я и мои друзья решили, что рассказать правду будет самым лучшим выходом из сложившейся ситуации. Дело в том, что из-за моего неприятия вначале малыш замкнулся в себе и долгое время молчал, чувствуя себя никому не нужным. Потребовалось много сил, терпения и любви, чтобы ребёнок начал доверять мне. Сейчас он проходит реабилитационный курс, и я очень надеюсь на ваше понимание и такт, потому что, если не прекратится этот ажиотаж, мальчик может опять замкнуться в себе, а мне, чтобы он вновь начал смеяться и чувствовал себя любимым и желанным, придётся отказаться от участия в мюзикле, премьера которого должна состояться через две недели, и лучшей моей роли, в которую вложено немало сил. А теперь, прошу, задавайте вопросы, я постараюсь ответить на них честно. И помните, господа, сейчас я открыл свою душу перед вами, а вы можете бросать в меня камни, если безгрешны, — Юнхо поклонился присутствующим и замер в ожидании. В помещении стояла гробовая тишина, потом кто-то нарушил её, хлопнув в ладоши, и, словно это послужило сигналом, раздались громкие аплодисменты и крики «Юнхо, файтин!». Джеджун тихо выдохнул и, улыбаясь, смотрел то на аплодирующих участников пресс-конференции, то на Юнхо. Прошло две недели. В переполненном зале Музыкального театра звучали громкие овации. Публика, стоя, аплодировала кланяющимся актёрам мюзикла «А если это любовь?», не желая их отпускать и благодаря за великолепное зрелище. У Юнхо увлажнились глаза. Сегодня он играл, нет, он проживал свою роль, отдаваясь ей всем сердцем и душой, для самого главного зрителя — человека, изменившего его жизнь и наполнившего её яркими красками и смыслом. И пускай они ещё не знают, что ожидает их дальше; пусть им предстоит пройти через неприятие и осуждение общества, это ровным счётом ничего не значит для него. Он готов бороться и защищать свои чувства. Они выбрали друг друга, а Джеджун коснулся его сердца, став родным и безумно любимым. Он как «крохотное зёрнышко надежды засеял целое поле счастья» в жизни Чона. Сейчас, среди шума оваций и рукоплесканий, среди сотни глаз, смотревших на него с восторгом, Юнхо видел только одни глаза: самые красивые, желанные, искренние и любимые, пленившие его на всю оставшуюся жизнь. Замерев, с гулко бьющимся сердцем, Джеджун стоял в зрительном зале. Он восхищённо смотрел на раскрывшегося во всей многогранности своего таланта Юнхо. Ким светился от счастья, ловя на себе взгляды, полные любви и обожания, на протяжении всего спектакля. Теперь он твёрдо знал, что никогда не сможет посмотреть в другие глаза, что его жизнь совершила крутой поворот, изменившись благодаря этим глазам, что смотрели на него со сцены. И пускай им ещё предстоит объяснить детям, почему они вместе; и пусть на них косятся со стороны — они полны сил всё выдержать, пока будут держаться за руки. В банкетном зале царило оживление. У всех было приподнятое настроение. Премьера мюзикла взбудоражила весь шоу-мир Сеула. Билеты на следующие показы были распроданы за считанные минуты. Полный аншлаг тешил самолюбие Хичоля, который с важным видом принимал поздравления от коллег по цеху и представителей прессы, считающих своим долгом высказать восторг таланту Великого Хичоля. — Мин, я просто рукоплещу твоей идее с пресс-конференцией, — шепнул он, подходя к стоящему с Кюхёном у шведского стола Шиму. — Двадцать процентов всеобщего ажиотажа — это точно её работа, ну, а остальные восемьдесят принадлежат Чону, — взяв бокал, наполненный шампанским, с подноса проходящего мимо официанта, заключил Хи. — Ну, что вы, Хичоль-шши, если бы не ваши нервы и уроки Шивона, я бы не справился с ролью, — со смешком ответил подошедший к ним Юнхо, рядом с которым, смущённо улыбаясь, стоял Джеджун. — Да? — наигранно удивился Хичоль, поворачиваясь к паре. — А мне кажется, что в повышении качества твоей игры замешаны не только мои нервы, а и ещё вот эта смазливая мордашка, — кивнул он на Дже. Младший Ким мгновенно залился румянцем, Чанмин и Кюхён застыли с поднятыми бокалами, а Юнхо, под пристальным взглядом режиссёра, приобнял Дже за талию и, улыбаясь, произнёс: — От ваших проницательных глаз ничего не укроется, Хичоль-шши! Да, вы правы, Джеджун — тот самый человек, который научил меня чувствовать и ради которого я готов меняться в лучшую сторону. При этих словах Чон почувствовал руку Джеджуна, крепко сжавшую его бок, и посмотрел на любимого человека, даря успокоение. Хичоль, удовлетворённый своей наблюдательностью и честным ответом, приподнял бокал. — Парни, очень рад за вас, берегите свои чувства! О! Простите, я вижу вошедшего только что Хангена и покидаю вас. Чон, завтра с утра репетиция, пощады не будет! — Хи поклонился всем и поспешил навстречу дорогому гостю. Чанмин и Кю отмерли, выдохнув, и рассмеялись сами над собой. — Как нашкодившие школьники, честное слово, — обратился к ним Джеджун. — А вы-то чего замерли? — спросил Юно. — Ну, это же сам Хичоль, я боялся его отрицательной реакции, — ответил Мин. — Просто мы тоже решили попробовать построить отношения, — заявил Чо, — поглядели на счастливых вас и потянулись друг к другу, — он посмотрел на смутившегося Мина и улыбнулся ему. — О! — в два голоса воскликнули Юно и Джеджун. — Поздравляем! Это надо отметить! Чанмин широко улыбнулся друзьям, и тут его лицо вытянулось, а улыбка застыла оскалом, когда он увидел подходящих к ним Джунсу и Ючона. — Всем привет! — слишком приветливо прозвучал голос Джунсу. — Поздравляю с успешной премьерой! — в отличие от Джунсу, Ючон был предельно собран и серьёзен. — Спасибо, простите, нам с Дже надо отойти и поприветствовать гостей, — проявил такт Юно и потянул за собой глазеющего на прибывших Джеджуна. — Погодите, я с вами, — окликнул их Кюхён, не желая мешать разговору бывших любовников, хотя тревога и ревность скрутили и сжали всё внутри, мешая дышать. Он не успел сделать и полшага, как его руку перехватили в районе локтя. — Кюхён, останься, пожалуйста, я не скажу ничего такого, от чего пришлось бы краснеть, — остановил его Джунсу. Чо выдернул свою руку и встал рядом с Мином, который переводил взгляд с Джунсу на Ючона. — Мин, мы с Ючоном уезжаем в Японию. Мы решили дать друг другу шанс начать всё сначала. И пришли попрощаться и пожелать тебе, нет, вам с Кюхёном удачи, — Су очень волновался, это Ючон настоял на том, чтобы прийти и сделать всё по-человечески, ведь Су и Мина связывало взаимное чувство и прожитые годы, а уехать, не попрощавшись, не отпустив, было бы, по меньшей мере, некрасиво. — Спасибо, — почувствовав поддержку и близость Кю, ответил Мин, — я тоже хочу пожелать тебе… вам удачи и всего хорошего в новой жизни, — где-то под ложечкой засосало, Чанмин посмотрел в глаза Джунсу и, встретив открытый и честный взгляд, понял, что отпустил окончательно. Шим улыбнулся Су и протянул руку.*****
— Юнни, а давай пригласим на выходные Мина и Кю, отметим своим кругом рождение нашей семьи? — прижавшись к обнажённой груди лежавшего на их кровати Юно, предложил Дже, только что вышедший из ванной. — Точно, можно ещё Хёкки и Донхэ позвать, — откликнулся Чон, обнимая свою драгоценность, убирая с его лба влажные волосы и целуя в макушку. — Они подразумевались, — засмеялся Ким, повернувшись на спину. — Угум, — дёргая пояс халата и распахивая его полы, кивнул приподнявшийся над ним Юнхо. — Я наготовлю вкусностей, — продолжал Дже. — Угум, — прикусил горошинку его соска Чон. — Ай, извращенец, я с тобой меню вообще-то обсуждаю, — засмеялся Дже, млея от действий Юно, приносящих ему удовольствие. — У меня только одно главное блюдо, которое не надоест никогда, — продолжая ласкать отзывчивое тело, опускаясь поцелуями к животу, произнёс Чон. — Тише ты, едок, дети ещё не спят, — потянув на себя входящего в азарт мужа, прошептал Джеджун и прильнул к его губам страстным поцелуем. — Имею законное право, — хохотнул Юнхо, оторвавшись, чтобы набрать воздуха. В это время оба услышали топот босых ножек из коридора в сторону их спальни. Чон успел отскочить на свою половину и схватить журнал, делая вид, что читает, а Дже молниеносно запахнул халат, садясь на край кровати. — Дзе-омма, — влетел в спальню хохочущий Чонин и, подскочив на кровать, спрятался за спиной Джеджуна. — Нинни, выходи, не мешай папам спать, — раздался голос Кёнсу из-за двери, — зубы всё равно придётся чистить, а то сказку не расскажу. — Чонин, ты опять Кёнсу не слушаешь? — раздался строгий голос отца. Чонин посмотрел на Юнхо, на журнал, опять на Юнхо и, тыкнув пальцем в журнал, показал ему язык, слез с кровати и со смехом умчался к себе. — Нет, что с этим ребёнком? По-моему, ты его слишком балуешь, Зая, — пробормотал Юнхо. — Всё с ним в порядке, это ты недоразумение ходячее, — засмеялся Дже, посмотрев на Юно и перевёрнутый журнал в его руках. — Скоро Чонин подрастёт, и мы спалимся с твоей конспирацией. — А просто двери надо закрывать, чтоб не палиться, — отбрасывая журнал и приподнимаясь, проворчал Юнхо, готовясь ко второй серии прелюдии. Джеджун вскочил с кровати и помчался к двери, хохоча. — Стоять, куда ломанулся? — подскочил за ним Юно. — Двери закрывать, — раздался возглас Дже по ту сторону двери. Чонин и Кёнсу переглянулись и, улыбнувшись, пожали друг другу ладошки, стоя у приоткрытой двери своей спальни. Их папы, смеясь, играли в догонялки… Fin.