Безразличие

Говорят, что Птенец перенимает черты своего Сира — внешние, физические, психические, моральные. Что лишь часть прошлой личности остаётся в неонате, и Дитя становиться чуть искажённым отражением Сира. Если этому верить, то Сир новообращённой Тремер был холодной циничной бесчувственной сволочью. Неонатка, постепенно приспосабливающаяся к своей новой не-жизни, вновь и вновь отстранённо поражалась тому, что почти ничего не чувствовала. В её действиях господствовал холодный расчёт: происходила оценка текущей ситуации и принималось вытекающее из неё грамотное решение. Что безопаснее — принять помощь бородатого хихикающего странноватого мужика или прыгнуть без страховки в омут малознакомого мира? Ответ очевиден. Помочь ли пострадавшей от рук бандитов девушке или пройти мимо? Мимо, ведь расточать свою кровь не стоит, а расхлёбывать возможные последствия — например, девушка может вспомнить Тремер, — слишком накладно. Сдать ли провалившего задание гуля Князю или промолчать, рассчитывая на существенную благодарность, по всей видимости, неплохо знающего тёмную сторону Лос-Анджелеса торгаша? Второй вариант обещает быть куда более выгодным. Да и потом, его «утерянные» деньги уже сослужили неплохую службу неонатке, пополнившей свои запасы крови несколькими весьма дорогостоящими пакетиками. Обмануть ради выгоды или пожалеть чьи-то чувства? Использовать или позаботиться? Быть доброжелательно-мягкой или практично-грубой? Ответы всегда были логичны, рациональны и лишены малейшего эмоционального обоснования. Новообращённая Тремер не была уверена, что ранее рассуждала именно так — такими категориями, в таком ключе и так цинично. Размышляя об этом, она приходила к выводу, что не столько образ мыслей был нов и непривычен ей, сколько то дополнительное обстоятельство — сопровождающее неонатку почти абсолютное безразличие. Вскоре её покинул даже страх. В редких случаях удавалось испытать удивление или раздражение, но ненадолго. Стоило чему-либо вписаться в примерные рамки и правила, выводимые Тремер для этого мира, как то, что можно было бы назвать слабыми отголосками эмоций, пропадало. Новообращённая полагала, что в уходящих эмоциях могли бы отражаться остаточными проявлениями черты её прошлой и, вероятно, настоящей личности — той, которой лишило её Становление, той, которую оно стёрло. Тремер не сожалела об этом. Тремер вообще ничего не чувствовала. Может, в этом и была проблема её Сира? Может, поэтому его расчёты и суждения привели его на плаху? Никакой радости, никакой печали. Никакого страха, никакого стыда. Никакого сочувствия. - Куда ехать? В принятом решении не было ничего личного. Поскольку Тремер уже давно всё было «без-раз-лично».