Don't blink, товарищ

      Стоит самый обычный день. Если таковым можно назвать майский денёк, который неожиданно засыпало снегом по самое колено — весна решила приколоться.       Я иду по самой обычной улице. Если, конечно, обычной считается улица без каких-либо признаков асфальта на дороге.       Ах, да, я же не сказала — дело происходит в России. Законы логики здесь не действуют.       В общем, иду я по самой обычной раздолбанной в пух и прах улице, не видя в темноте и под сугробами камней и постоянно натыкаясь на препятствия. Везёт, что у меня хорошие кроссовки, но быть им такими, чувствую, недолго.       Очередной раз споткнувшись, я едва не улетаю головой вперёд куда-то в темноту и сугроб, но на моё счастье я успеваю ухватиться за что-то. Переведя дух, я вижу, что это постамент памятника Ленину — любимое место встреч молодёжи в нашем городе. Глупо, но лучше вариантов нет.       С минуту, наверное, я стою и бездумно рассматриваю позолоченный памятник, примерно с мой рост, но с широким постаментом — нелепо, как всегда у нас в городе. Однако медленно, но неумолимо промокающие ноги в кроссовках вынуждают отвлечься от созерцания дедушки-Ленина.       — Don’t blink, товарищ, — весело подмигиваю ему я и продолжаю свой трудный, как октябрьская революция, путь.       В один момент мне кажется, будто кто-то шагает за мной вслед по хрустящим сугробам. Я останавливаюсь и прислушиваюсь.       Ничего. Показалось.       В мыслях перекрестившись, я делаю ещё несколько шагов вперёд. И опять хруст снега под чужими ногами.       Я, наверное, забыла упомянуть, что всегда неоднозначно отношусь к подобному. С одной стороны, я здраво оцениваю реальность, в которой живу, и понимаю, что это всё выдумка, но…       Я всегда хожу ночью по дому с фонариком в одной руке и хлопушкой в другой (и с дихлофосом в кармане халата), а моим хобби стал подсчёт теней — так я борюсь с Вашта Нерадой. Каждую ночь я заглядываю под кровать для профилактики разного вида подкроватных монстров, исправно меняю батарейки в часах и обязательно всегда с собой беру… нет, не видеокамеру, а чёрный перманентный маркер. Красные кеды стоят у меня на почётном месте и регулярно стираются, а без красных подтяжек я чувствую себя всё равно, что голой. И смотрю на мир только через стёкла очков в чёрной оправе.       Я избегаю статуй, особенно тех, что с крыльями или в образе ангела — кто знает, может если я моргну, будучи рядом с ней, то открою глаза лет этак на пятьдесят назад. Нет уж, спасибо.       И именно поэтому я отказалась от мечты съездить когда-нибудь в Нью-Йорк — ну не доверяю я этой даме с факелом, ох как не доверяю, не говоря уже о купидончиках.       Встревоженная, я оборачиваюсь, но никого не замечаю. На заваленной хрустящим майским снегом улице по-прежнему лишь я и дедушка Ленин на своём постаменте.       Нет. Не так.       Постамент пуст. Ненавижу статуи!       Никогда, слышите, никогда не доверяйте статуе, даже если она без крыльев и лысая. Они все коварные.       Нужно было всё-таки взять с собой сегодня лом, но кто виноват, что он не влез в эту сумку?       Кто-то хлопает меня по плечу, заставив с визгом подпрыгнуть. Стоит обернуться — и я вижу нагло улыбающегося дедушку Владимира Ильича. Это поражает настолько, что я умудряюсь нарушить первое, золотое и попросту самое главное правило, сопутствующее любой встрече с плачущим ангелом — никогда, ни в коем случае НЕ МОРГАТЬ!       Честно, я даже не замечаю, как моргаю. Но и этого мгновения хватает, чтобы дедушка Ленин, лысый гад, успел картаво — в манере настоящего Владимира Ильича — пропеть «Don’t blink, товарищ» и…       Я чувствую, что упала на что-то. Или кого-то, потому что это нечто/некто в процессе оглушительно вопит что-то типа «Эй!» прямо мне в ухо.       Фантастика.       — Эй, может ты уже слезешь с меня? — похоже, это всё-таки некто. Кто-то.       Когда я прихожу в себя настолько, что осознаю — он обращается ко мне, — пытаюсь осторожно и медленно, словно в тягучем сне, разжать свои пальцы, мёртвой хваткой бульдога вцепившиеся в воротник его рубашки.       — В каком мы году? — всё ещё неверующе выдавливаю я.       — Что? — удивляется этот кто-то.       — Какой сейчас год? — нет, да, я знаю, вопрос нормальному человеку покажется диким, но ситуация обязывает.       — Тысяча девятьсот шестьдесят третий.       — Brilliant, — бормочу я. — Теперь Доктора разыскивать придётся.       — Зачем меня разыскивать? — искренне недоумевая, спрашивает по-прежнему придавленный мной некто.       — Затем, что только Доктор… — пускаюсь в объяснения, прежде чем до меня доходит кое-что: — Что? — ошарашено восклицаю я в лучших традициях Десятого. — Что? Т-ты… Доктор? — почему-то плачущего ангела, разгуливающего по ночным улицам моего города в образе вождя советского народа, я приняла гораздо легче, чем существование сумасбродного Тайм Лорда в моей реальности.       — Привет, — некто трогательно делает ручкой и улыбается. Только в этой инкарнации улыбка у него какая-то хищно-акулья, несмотря на доброжелательность.       — Ты… — я едва не задыхаюсь от радости. — И у тебя есть ТАРДИС? Которая больше внутри, чем снаружи? Которая путешествует во времени и пространстве? Которая?..       — Да-да, которая, которая и которая, — перебивает меня Доктор (Господи, Доктор!) и отходит чуть в сторону, открывая вид на красавицу Секси, сияющую ярко-синим в солнечных лучах.       — Allons-y! — радостно подпрыгиваю я, вмиг забывая о коварной весне и не менее коварном лысом памятнике Ленину, в компании с коварно промокшими в коварном снегу кроссовками.       — Джеронимо, — весело не соглашается со мной Повелитель Времени.