***
- Дорогая Эспада, присаживайтесь, угощайтесь чаем... - У тебя кофе есть? Хоть бы чем-нибудь другим зверюшек угостил, - Куросаки Ичиго, вытирая влажные волосы полотенцем, вышла из боковой двери и спокойно опустилась на подлокотник кресла Повелителя. - Или в этой загробной песочнице перебои с поставкой продовольствия? - Желание дать тебе по голове кофейником стало привычным еще сто лет назад, - тонко улыбнулся Айзен, тем не менее протягивая кружку шинигами. - О, уже прогресс. Еще в первые две жизни ты вообще хотел меня убить к чертовой матери, - закивала активно Ичиго, потягивая напиток с молоком из полулитровой кастрюльки, которую кто-то явно по недоразумению назвал кружкой. - Кто сказал, что я не хочу сделать этого сейчас? - хмыкнул, приподнимая бровь, Айзен. - Тебе будет скучно. - Можно подумать, когда ты споила моих арранкаров, было очень весело, - фырк. Арранкары уже ничего не понимали. Они не помнили, чтобы кто-то их спаивал. - Ну кто мог предугадать, что из местных фруктов получается такой забористый напиток. - А тут есть фрукты? - Ага, там, - махнула куда-то в сторону Ичиго. - Не считаешь же ты, что Уэко Мундо всегда был песочницей. Ее взгляд. Только сейчас Гин заметил взгляд Куросаки Ичиго. Грусть, тоска, незримая ласка, что-то сродни нежности. Капитана Айзена и временную шинигами связывало нечто большее, чем просто противостояние. Нечто глубокое, сильное, неведомое, как океанское дно. И столь же опасно-болезненное. - Ты снова захватил Хогьоку, - заметила девушка после очередного глотка. - Да, без него как-то скучно. Пробовал не захватывать, сама помнишь, чем все это закончилось. - Ты проиграл старику Генрюсаю, ага. - Но я все равно выигрывал у тебя два раза. - Только потому, что мне было скучно сражаться. - Стерва. - Льстец сладкоречивый, - махнула ручкой девушка, закатив глазки. Встала, потянулась, продемонстрировав тонкую талию, крутые бедра и высокую грудь. - Ладно, пойду баиньки. Твоя комната все там же? - Спать после кофе? - Айзен... улыбался? Не ухмылялся, не кривился в саркастической усмешке, а по-настоящему улыбался. - Значит, в постельке буду очень активной, - Куросаки показала язык и исчезла в шунпо. Айзен покачал головой, спрятав глаза под ладонью. - Она неисправима.***
На фоне оконного проема и простирающихся вдаль белоснежных песков Уэко Мундо темнел силуэт шинигами. Ичиго замоталась в капитанский хаори Айзена, который тот оставил в шкафу сразу после побега из Готея и с тех пор ни разу не надевал. Соуске вынужден был признать, что выглядит она замечательно. - Как все будет в этот раз? - с интересом спросила Ичиго, чуть поворачивая голову, на фоне окна нарисовался вздернутый кончик носа. - Кто знает, - Айзен развалился на кровати, закинув руки за голову. Казалось, Куросаки совсем не устала от этих бесконечных перерождений, наоборот, выполнение условий Короля восприняла, как очередное препятствие, которое следует преодолеть. В то время, как Айзен уже почти сдался. Восемь жизней, прошло уже целых восемь жизней. Они оба нарушили баланс, и Король наказал их. Бесконечный День Сурка длиной в несколько столетий, пока не исполнят условие. Все заканчивалось, когда умирал один из них. Иногда это происходило быстро, иногда - в первую жизнь - понадобилось несколько столетий. Как правило, умирала первой всегда Ичиго. Хогьоку давало бессмертие своему носителю. С последним вздохом временной шинигами все начиналось сначала. Они открывали глаза каждый в своем первом дне жизни. Играть бесполезно. Что бы ни делал Айзен, даже не обращал вайзардов, не проводил экспериментов - третья жизнь - все начиналось с нуля. Каждый раз. Ичиго легла рядом, свернулась клубочком под капитанским хаори. В первой жизни она стала капитаном Пятого отряда. О прошлых жизнях помнили только они, что делало бывших врагов ближе друг к другу. Айзен смотрел на рыжие волосы, тонкие черты лица. Красивая, сильная, непокорная, как стихия. Когда все началось? Когда она пришла к нему в первый раз? Четвертая жизнь, он захватил Хогьоку, но стал новым правителем Уэко Мундо, попробовал преобразовывать Пустых в арранкаров для предстоящей войны с квинси. Ему хотелось выступить на стороне Готея и узнать, что получится. Она пришла ночью, забралась через окно, завалилась на кровать в окровавленной, прожженной местами одежде и засопела в две дырочки. Айзен слова не успел сказать. А потом просто не смог отправить шинигами в темницу. Достойных врагов очень мало. Врагов, разделивших бремя памяти, почти нет. Одна Ичиго. Оставалось надеяться, что Куросаки, как и всегда, возьмет препятствие наскоком, разобьет его своим чугунным лбом.***
- Привет, девочки, привет, мальчики, и привет, Заэль! - Ичиго ворвалась в зал Лас Ночес. - Айзен, отдай Орихиме! - Исида был в своем репертуаре. - Другого способа пригласить меня в гости не нашел? - хмыкнула Ичиго. - Нужно же придумать какое-то оправдание, чтобы тебя в тюрьму раньше времени не упекли, - сделал большие глаза Соуске. - Кстати, что скажешь товарищам? Шинигами посмотрела на друзей, взирающих на мирно настроенную Эспаду большими глазами. Пожала плечами. - Кьека Суйгецу. - Как вариант, - согласился Айзен. - Так, - Ичиго уперла руки в бока. - Это - сюда, - в открывшуюся гарганту полетела Орихиме. - Этих сюда, - в ворота отправились шинигами. - Ах, да, этих тоже надо отправить, - пинком наставила на путь нужный в ближайшую гарганту Садо и Исиду. - А это мне, - заурчала, прижимая к груди кофейник. - Гин, я тебя обожаю! Ичимару отсалютовал мечом. - Вроде ничего не забыла... Сверху на рыжую макушку упала коробка конфет. Ичиго приоткрыла ее, сунула носик, фыркнула весело, как лисенок. - Наконец-то нашел достойное применение Хогьоку.***
- Мать моя женщина! - выдохнула потрясенно Ичиго. - Сколько раз вижу, столько пугаюсь. Айзен понимающе кивнул. Да, Шарлотта... Шарлотт... Шарлотто Кулхорн - не для слабых нервами. - Айзен, о чем ты думал, когда создавал его? - Э, нет-нет, Куросаки, я по девочкам. - А мне кажется, ты не сумел определиться. Брр!***
- А-а-а! Етить-колотить! Все никак не привыкну. - Временная шинигами Куросаки Ичиго, немедленно слезь с главнокомандующего Генрюсая. - Ни за что! Ненавижу насекомых! - Тоусен, приведи ко мне временную шинигами Куросаки Ичиго, - паскудная ухмылка. - Айзен, сука!***
- Что-то жарко становится!.. Обнажались точеные ключицы, обтянутые загорелой влажной кожей, показались мягкие силуэты пышных грудей, обмотанных тугим бинтом... - Временная шинигами Куросаки Ичиго, прекратите раздеваться! - Нет-нет, - махнул рукой Айзен, не отводя взгляда от давней противницы, - пусть продолжает. Зря я что ли старика-сотайчо на активацию банкая разводил? - Соуске облизнулся, показательно, зная, что это приведет шинигами в еще больший шок. Они с Ичиго переживают это уже в восьмой раз. Оба знают каждую технику, каждое слово, сказанное противниками. Он мог бы с легкостью снова и снова уничтожать силы Готея, мог бы сражаться с Ичиго и все равно проигрывать или побеждать, в зависимости от сценария, который они разыгрывали, но... портила все мысль, что после смерти одного жизнь начнется сначала. Та же жизнь, с теми же событиями. Поэтому им ничего не оставалось, кроме как постараться получить максимум удовольствия от ситуации. Например, шокировать Готей, смущать Эспаду - арранкары на удивление быстро адаптировались к мелькающей в Лас Ночес темной фигуре с кофейником в руках. Эта битва, как и многие, многие другие, давно потеряла свой сокровенный смысл. Игра, еще одна попытка выполнить задание Короля. - А-а-а, - вступил в беседу Вандервайс. - Собеседник он так себе, - поморщилась Ичиго. - Зато слушает замечательно, - парировал Айзен. Он не знал, откуда берутся эти ощущения, но... что-то было не так. Что-то должно измениться. Он чувствовал неотвратимость надвигающейся беды. Словно что-то должно произойти, незапланированное и оттого еще более опасное. Айзен не мог объяснить свои предчувствия. И не мог рассказать о них Ичиго. Почему-то беззащитность шинигами перед неизвестной угрозой пугала больше всего.***
Последние две жизни они сражались друг с другом физически, практически без применения техник - отказаться от Гетсуги Ичиго так и не смогла.. Айзен уже давно забыл, каково это - драться с равным. С Хогьоку он был сильнее всех шинигами Готея, но только Ичиго считал равной себе. Они знали удары друг друга, тем веселее было придумывать новые комбинации, парировать, насмехаться. Айзен не использовал иллюзии против Ичиго. Сначала считал это бесполезным, потом - нечестным. Она уклонялась от каждого движения меча, Айзен ушел вниз, она встретила его удар своим клинком. Нырнула вбок, там ее уже приветствовало его лезвие. Их мечи высекали искры при столкновении, реяцу закручивалась водоворотом вокруг. Шинигами стояли парализованные тем уровнем энергии, что выплескивалась бойцами. Этот азарт на грани фола, биение сердца на грани сердечного приступа, асфиксия - благородное удушье - они захватывали окружающих, подчиняли. Никто не смел вмешаться в танец, движения завораживали. В мечах бывшего и временной шинигами не было ненависти, не таилось одиночества. Противники... улыбались друг другу. Кьека Суйгецу устремилась прямо в грудь Ичиго Куросаки. Айзен знал, что сейчас девушка повернется параллельно мечу, пропустит его по касательной к груди, возможно тонкая грань срежет лоскут ткани, затем Ичиго засмеется, отсалютует мечом и бросится в очередную атаку. Но все пошло не по привычному сценарию. Ичиго не стала уворачиваться, меч пронзил грудь, окровавленное лезвие вышло со спины. Сначала никто ничего не понял. Время остановилось. Айзен замер, не веря собственным глазам. Этого просто не может быть. Ичиго сильна, слишком опытна, чтобы допустить такой глупый просчет. Но меч пульсировал, надрывался от боли, купаясь в крови временной шинигами. Ичиго не выглядела удивленной или напуганной. Улыбка украсила ее лицо, девушка начала заваливаться на бок. Айзен оказался возле нее за секунду, поймал словно потяжелевшее, безвольное тело, опустился на колени, устраивая Ичиго удобнее. Нужно вынуть меч, позвать Унохану, вырвать Орихиме из Уэко Мундо. Плевать, чего это будет стоить, даже если его снова запрут в тюрьме. Ичиго обязана жить. Понимание, одновременно простое и сложное, накрыло с головой, как накатывает прибой. Каждый кусочек головоломки встал на предназначенное место. Он не убивал Ичиго раньше, наблюдал за ее развитием, снова и снова, он помогал, терпел ее выходки в Уэко Мундо. Более того, он наслаждался ими. Ичиго Куросаки стала единственным постоянным звеном в цепи жизни. Каждый раз, умирая и возрождаясь, Айзен знал, что встретит ее. И снова будет бой. И снова будет еще одна попытка вырываться из бесконечного цикла. Шинигами улыбалась, слишком радостно, слишком широко для умирающей. Словно кто-то отпустил огромную пружину, все пришло в движение. Кто-то сбоку закричал, позвал Ичиго, но приблизиться шинигами не осмелились - сейчас Айзен попросту уничтожил бы любого. Весь мир сосредоточился на девушке в его руках. Соуске схватился за рукоять занпакто, потянул его... Ичиго не отдала. Пальцы цепко обхватили лезвие, погрузили его глубже в тело. - Не надо, - снова эта проклятая улыбка, - я поняла, как нам выполнить условие Короля, - она задыхалась, голос становился прерывистым, тихим. - Отказаться от своих главных стремлений... С нашей первой встречи в Готее ты хотел не захватить ключ Короля, а убить меня. Победить. Но я слишком хотела жить. Мы отказались от этого. Ты уже не хочешь меня убивать, а я... - показала рукой на меч в груди. Карие глаза подернулись поволокой. - Теперь все правильно. Отказаться от своих стремлений... Рука, держащая лезвие, соскользнула, повисла бессильно, глаза опустели, грудь перестала вздыматься. Сердце Айзена пропустило удар, а затем словно совсем остановилось. Никогда, ни в одной жизни, он не убивал Ичиго самостоятельно. Проигрывал или побеждал, захватывал и прятал в Лас Ночес, закрывая глаза на попытки самоубийства. Но никогда не убивал ее лично. Ичиго была единственным человеком, способным понять его, оказавшимся в той же ловушке, что и он. Она мертва. Айзен торопливо расстегнул косоде, зарылся пальцами в живот, с мясом вырывая из тела Хогьоку. - Оживи ее, верни мне ее, - гладкий камень скользил в мокрых от крови пальцах. - Давай! Давай! Ну же!!! Главное - сила желания. Нет ничего важнее, чем пожелать от всей души, подчинить Хогьоку. Лицо Ичиго заволокла белая маска Пустого. Айзен затаил дыхание. Шинигами мертва, но ее занпакто еще сражается. Он живуч, он должен... Маска стекла с двух сторон, как вода, развеялась духовными частицами. Хогьоку пошел трещинами. Вернуть мертвую шинигами Куросаки Ичиго нельзя. Айзен прикрыл глаза, руки сами прижали к себе еще теплое тело. Меч мешался, но мужчина не стал его вынимать - так хотела Ичиго. Почему, почему она не предупредила о том, какой выход нашла? Почему снова решила сделать все самостоятельно? У них было восемь жизней, чтобы узнать друг друга лучше. Почему она не доверилась ему, ведь знала, как Айзен мечтает вырваться из ловушки Короля. Или... именно поэтому? Спасти ценой собственной жизни - в этом вся Ичиго Куросаки. Шинигами вокруг шевелились, арранкары ожидали приказаний владыки. Айзен обнимал мертвую шинигами. Ничто больше не имело значения. Ичиго мертва, а он так и не успел понять, как много места она занимает в его жизни, в его душе. Восемь жизней на то, чтобы полюбить. И одна - чтобы потерять. Неужели теперь наказание действительно разрушено, и он продолжит жить? Без Ичиго, без возможности встретиться когда-нибудь. Айзен помнил темницу, нижний уровень, помнил темноту и пустоту, давление запечатывающих заклинаний. А еще неукротимый рыжий огонек на самом краю сознания. Временная шинигами умирала через пару лет, после его ареста. Он такой глупец, раз не замечал этого. Айзен осторожно стер кровь с лица девушки, словно кожа у нее была фарфоровой. Ичиго спала с открытыми глазами. Пустыми, безжизненными кукольными глазами. Пусть арестовывают, пусть отнимают Хогьоку. Хоть на части расчленяют. Ничто больше не имело значения. Все происходящее - не более чем игра, попытка выполнить задание Короля. Важным были лишь они вдвоем. - Вы справились, - Король появился неожиданно. - Она свой урок поняла - нельзя спасти всех, можно лишь попытаться. И заплатить за это великую цену. Шинигами стояли потрясенные, сила струилась от фигуры Короля. Айзен ненавидел его, мечтал убить, направить всю силу Хогьоку на темную фигуру в провале врат. - Понял ли ты свой урок, Айзен Соуске? - склонил пытливо голову правитель Сообщества душ. Айзен поднял искаженное безумием лицо. Тело временной шинигами впечаталось в белоснежные одежды, пачкая их багровыми разводами. - Верни мне ее. Ему показалось, или на лице короля действительно появилась мимолетная улыбка? - Вижу, понял. Засыпай. Глаза бывшего капитана закрылись сами собой. - Лейтенант Айзен, лейтенант Айзен, вам нехорошо? Соуске подскочил, по спине градом катился холодный пот. Напротив стоял Хирако Шинджи. Длинноволосый Хирако Шинджи в капитанском хаори. - С вами все в порядке? - за привычным равнодушием светилось нечто, напоминающее беспокойство. - Вы громко кричали, как будто вас убивают. Эта жизнь - последняя. Помнишь ли ты свой урок? Айзен прикрыл глаза. Человек, которого ты ищешь, который способен разделить бремя одиночества, понять и принять, иногда может находиться все время поблизости. Важно лишь не упустить его. И для этого совсем не обязательно захватывать мир. В конце концов, это всего лишь игра. Важны лишь люди. Ичиго Куросаки. - Да, капитан Хирако, все в порядке. Благодарю. Капитан кивнул и удалился. Как можно было раньше принимать это за равнодушие? Просто Хирако не любит ковыряться в собственной душе и лезть в чужую. Айзен прикрыл глаза. Он снова лейтенант, он знает будущее. И у него чуть больше ста лет, чтобы сделать Сообщество душ таким, чтобы понравилось Ичиго.***
- Чувствую себя старым сводником, - пробормотал Айзен, подписывая разрешение на перевод пятого офицера Ичимару Гина в Десятый отряд, где восьмым офицером служила Мацумото Рангику. - А я себя - вашим спасителем, лейтенант, - Хирако продемонстрировал перевод Хинамори Момо в Десятый. - Боюсь, только Ишшин будет возражать. Девочка, конечно, кавайна до невозможности, но... Того, что она чокнутая фанатка, это не отменяло. Айзен понимающе вздохнул. Где-то впереди, за завесой десятилетий, его ожидала Куросаки Ичиго. Она не станет вайзардом, их вообще не существует. Возможно, никогда не будет шинигами. Это все неважно, как и дела Готея, его миссия, борьба с Пустыми. Ичиго будет жить, радоваться, улыбаться. Больше они не будут тратить время и силы на разгадку тайны Короля, на снятие наказания. Эта жизнь последняя, и у них есть все время мира. Айзен не собирался хитрить и плести интриги. Этим он занимался достаточно долго, чтобы понять: ни к чему все его хитрости не приведут. До самого конца, до своего поражения он оставался одиноким. Но сейчас где-то там была Ичиго. Рыжеволосая, несносная, еще не родившаяся, но уже его ждущая. Урок Короля душ оказался так гениально прост. - Что будем делать с Ишшином? - Хирако поднял глаза на лейтенанта. Такие вот совместные посиделки стали обыденными. Айзену нравилось проводить время в кабинете, при свете ламп. - Чтобы он принял к себе Хинамори? - Может, его послом к квинси заслать? - Айзен предложил машинально, увлеченный документами. И не сразу понял, что капитан замолчал. Поднял голову, чтобы посмотреть, в чем дело. Коварный взгляд Шинджи ему очень не понравился.***
- Почему бы не я... - Но вообще-то я капитан... Айзен подошел к сидящему на камне капитану. Хирако хрустел чем-то вкусным, божественно пахнущим и смотрел, как выясняют отношения Куротсучи Маюри и Урахара Киске. Если учесть размеры их банкаев, то спор состоялся эпический. - Давно они так? - Соуске заметил Одиннадцатый отряд в полном составе. Кажется, там делали ставки и за кого-то болели. - Уже часа три, - меланхолично отозвался Шинджи. - Из-за чего спор? - Айзен присел рядом, в лучших традициях Куросаки Ичиго отобрал у капитана половину булочки, вторую вернул, и захрустел. Шинджи посверлил подчиненного возмущенным взглядом, понял, что ничего не добьется и махнул рукой. - Маюри стало тесно в рамках заместителя главы Научного центра, хочет больше полномочий. Киске не желает делиться. В общем, как-то так... Айзен подумал-подумал. Почему бы и нет? - Почему бы не отправить Киске в Генсей? Пусть организует там лабораторию, займется исследованиями. Нам давно нужен был перевалочный пункт в Каракуре... Вообще-то он просто предлагал, но спорщики неизвестным образом его услышали. Через две недели Хирако Шинджи в компании нескольких капитанов и лейтенантов отправились в качестве особой группы охраны специального научного подразделения Готея-13 на грунте. - Я вас ненавижу, - поделился Соуске, сжимая в руках капитанский хаори. Только вот геморроя в виде управления Пятым отрядом ему не хватало. Он все это уже проходил. - Пришлю тебе открытку из Генсея, - помахал ручкой теперь уже бывший капитан и свалил. Айзен вздохнул. Как порой не хватает Куросаки Ичиго с ее Пустым, на которого так удобно сваливать многочисленные разрушения в Готее. Ему-то такого не позволено, а хочется.***
- Вы волнуетесь, капитан, - заметил Гин. Ичимару стал счастливее. Определенно. Особенно, после того, как женился. Айзен не уставал удивляться, как причудливы завихрения Судьбы. Гин счастлив с Рангику, Хинамори тихонько фанатеет от своего нового капитана. Айзен даже сочувствовал первое время Хитсугае, пока не осознал, что тому нравится внимание лейтенанта. Ишшина таки отправили договариваться к квинси. Он даже умудрился жениться на одной из них. Масаки Куросаки. И остался в Генсее. Урахара развернулся во всю мощь своей фантазии, хотя и притворялся скромным торговцем сладостями. История внешне не отличается от первой, но какова на самом деле разница. Не этого ли хотела добиться в свое время Ичиго? Айзен специально не стал следить за семейством Куросаки. Потому что страшно ошибиться, обмануться. Однако... Месяц назад пропала во время командировки лейтенант Тринадцатого отряда Рукия Кучики. Айзен точно знал, что даже если она нарушила правило и передала реяцу смертной, Кучики никто не накажет - свои не выдадут. Да и всегда можно свалить потерю сил на новый тип Пустого - мало ли их вывелось в пустыне. Сегодня представители Пятого отряда направлялись в Каракуру, чтобы сопроводить шинигами Рукию Кучики обратно в Готей, в нежные, любящие объятия брата. И когда он стал такой язвой? Айзен еще раз вздохнул, поправил хаори. Нельзя волноваться, они могут вообще не встретиться. Ичиго могла не родиться... Нет, нельзя об этом думать. Капитан Пятого отряда вздохнул, успокаивая нервы, и вышел из комнаты. В Каракуре стояла глубокая ночь. Ворота открылись на безлюдной улочке. Кучики Рукия уже ожидала провожающих. - Спасибо, что согласились переправить меня, капитан Айзен. Соуске кивнул, нет-нет, да посматривая по сторонам, сканируя местность. Каракура всегда была богата на духовные таланты. - Не стоит благодарности, это мой долг. Вообще-то, он должен был прийти с лейтенантом, однако с самого начала не стал никого брать на эту должность. Ждал. Рукия недоуменно взглянула на капитана, удивляясь задержке. Ведь им нечего делать в Каракуре. Айзен не мог уйти просто так. Возможно, это его последний шанс. Возможно... - Получи, тварь! Знакомый голос, знакомая реяцу. Неужели Король сохранил Ичиго Пустого? На площадку перед вратами выбежала рыжая девушка в форме шинигами. Сопровождающие Айзена Гин и Рангику насторожились, руки легли на рукояти занпакто. Айзен замер. Высокий рост, крепкие бедра, упругая, роскошная грудь. Глаза цвета темного янтаря. Она, до последней, мельчайшей, черточки она. Нет никакого сомнения. Помнит его или нет? Ичиго подошла ближе. Рукия попыталась остановить ее, убрать, но когда это помогало против Куросаки? Девушка встала напротив Айзена, тот почти прекратил дышать. В карих глазах - ни следа узнавания. Больно почти так же, как во время ее смерти от Кьека Суйгецу. Она родилась заново. Ничего не помнит о восьми предыдущих жизнях. Не помнит, как спала в Лас Ночес. Как пила кофе, спихнув с кресла Старрка. Как куталась в капитанский хаори. Как... Неожиданно губы Куросаки разошлись в улыбке, в глазах заплясали чертенята. - У тебя кофе есть? Айзен сделал шаг вперед, схватил невыносимую временную шинигами в охапку. Лейтенанты имели возможность наблюдать, как капитан Пятого отряда целует вроде бы незнакомую девушку. Айзен стискивал знакомое тело, крепкое, ладное, с тонкими косточками позвонков. Прижимал крутые бедра к своим ногам, проводил языком по кромке зубов. Когда с трудом оторвался, взгляд у Ичиго был... шальным. Есть ли у него кофе? Айзен хмыкнул в приоткрытые, покрасневшие губы: - Найдем.