С утра меня разбудил пронзительный взвизг. Я, находясь в сумасшедшем испуге и полусонном состоянии, соскочила с кровати. От неожиданности голова закружилась, и я с визгом упала на четвереньки.
— Я весьма польщена, но не стоит кланяться мне в ноги, — рассмеялся задорный голос.
Я бросила раздраженный взгляд на нарушительницу моего покоя, а затем, потерев глаза, посмотрела в окно. Солнце едва освещало кроны пушных деревьев в саду. Я глянула на часы, начало шестого.
— Какого черта, ты приехала в такую рань?! — не выдержала.
Я злилась из-за того, что она остановила такой чудесный сон, правда, я его уже едва помнила, но это все равно не оправдывало Корайн.
— Дворец зовет, — пропела она, зарывшись в шкаф с одеждой. Стоило мне опуститься на кровать и прикрыть глаза, как мне на лицо неожиданно что-то приземлилось. Это оказалось короткое платье, расшитое пайетками. — Вот, надень это.
— Но это…
— Черт возьми, я помню, что это против правил, но сегодня особенный день!
Я закатила глаза. Для Корайн каждый день особенный. А спорить с ней из-за платья, да и просто спорить, нет смысла. Она все равно будет стоять на своем.
— Ладно, — я посмотрела на черную тряпчонку в руках и, вздохнув, спряталась за ширмой. — За такой прикид меня и вовсе из дворца выставят. Тебе не кажется, что оно слишком короткое?
Я вышла из-за ширмы, тщетно пытаясь оттянуть платье пониже. Поскольку оно не было облегающим, это оказалось не так-то просто.
— Нет, — устало протянула она. — Стой смирно, и оставь платье в покое, ради всего святого!
Я состроила недовольную гримасу, но все равно послушалась. Девушка встала позади меня и закрутила мои волосы в жгут, но потом отпустила, подняла к верху, но опустила.
— С ними нужно что-то сделать… — проворчала она. В ее руках неведомо откуда материализовались шпильки.
— Эй, что ты… Ай! — я вскрикнула, потому что одна из заколок больно врезалась в голову. — Осторожнее…
— Потерпи… — она сделала вокруг меня еще несколько кругов, воткнула мне в голову, казалось, еще пол сотни шпилек и только потом успокоилась. — Перебудишь весь дом…
— Спасибо, но с этим ты уже справилась и без меня. — проворчала я.
— Помолчи и посмотрись в зеркало, — подтолкнула меня Кора.
Я с долей страха заглянула в зеркало и улыбнулась. Что ж нужно отдать подруге должное, с моими волосами она справилась. Она собрала волосы наподобие небрежного пучка, а спереди оставила несколько тоненьких вьющихся прядок. С такой прической я и правда выглядела очень даже ничего.
— Немного туши, капельки блеска — и все! Можешь смело отправляться разбивать мужчинам сердца! — рассмеялась подруга.
— Я никому ничего разбивать не собираюсь, — ущипнула я ее. — Это твоя работа. Оставляю бедолаг на тебя.
Девушка улыбнулась и подтолкнула меня к выходу.
— Иди, не будем заставлять наших новых гостей долго ждать.
Я наспех начеркала записку, и мы бесшумно вышли из дома. Я даже удивилась, что никто не проснулся сегодня от наших вскриков, но это даже к лучшему. Девушка облокотилась на свою новенькую машину и заговорщицки улыбалась. Что-то она замышляет.
Что бы это ни было, мне это определенно не нравится.
— Разумеется, ты мне не скажешь кто наш очередной гость?
Улыбка подруги стала только шире:
— Нет, — она обошла машину и села за руль. — Не скажу.
Я пожала плечами. Она никогда не предупреждала меня, за все это время я уже привыкла. Стоило мне приземлиться на мягкое сидение, Кора ударила по газам, и машина сорвалась с места. Подруге повезло, что ее бывший муж был богатым — он по-прежнему оплачивал расходы девушки, но уверена, что покупка этого кабриолета далась ему нелегко. Корайн же это совершенно не беспокоило, скорее даже наоборот, ей было в радость доставлять ему проблемы.
Кинув мне солнечные очки, девушка включила радио и стала подпевать первой попавшейся мелодии, но, к сожалению, петь она не умела. Чтобы хотя бы немного исправить ситуацию, я присоединилась к ней, чтобы она поняла, что в мелодию она не попадает и стоит уже прекратить мои мучения. Однако, Кора поняла ситуацию неправильно — она стала петь еще громче. Я попыталась ее перекричать. Песня теперь стала больше похожа на соревнование «кто кого перекричит».
В порыве веселья я даже встала и расправила руки, на что подруга ответила громким улюлюканьем. Так мы и добрались до дворца, выкрикивая песни и громко смеясь. Мы уже проехали мост в Тиберину, когда опомнились, что неподобающе себя ведем. Но было уже поздно. У ступенек, прямо перед воротами дворца стояли трое. По силуэтам было понятно, что это две девушки и мужчина. Странно, что их так мало.
— Неужели делегация уже прибыла? — возмутилась я, на что подруга лишь пожала плечами. — Почему ты всегда ставишь меня в неловкое положение?
Я надела солнечные очки и, как только дверцу открыл лакей, выбралась из машины. Чертовы правила приличия. Выйти из машины даже нельзя тогда, когда этого желаешь ты.
Подруга поравнялась со мной, и мы пошли навстречу троице. Хотя это была далеко не первая встреча с иностранной делегацией, я ощущала неприятное волнение. Руки так и хотелось сжать в кулак, но сейчас даже самый обычные жест может привести к скандалу. Это правило я уяснила достаточно хорошо.
С приближением я начала различать лица гостей, мое сердце начинало биться все медленнее и медленнее, словно отказываясь функционировать. Слева стояла Николетта, справа неизвестная мне девушка, но впечатление складывалось, что я ее уже где-то видела. Посередине же стоял Максон.
Максон. Образ девушки тут же появился в моей голове. Это победительница Отбора.
Сердце едва ощутимо дернулось и успокоилось.
— Отличное появление, — рассмеялась Николетта.
— Прости, позже все объясню — тихо прошептала я, сняв солнечные очки и нацепив их на голову.
Мне было страшно, что Максон узнает меня. Это бы разрушило все то, что я, в течение всего этого времени, пыталась отстроить буквально из развалин. Мы только начали жить нормальной жизнью, как снова на моем пути возник принц, но теперь уже в роли короля.
Я повернулась в его сторону и присела в реверансе настолько, насколько это позволяло платье, пристыженно пробормотав:
— Здравствуйте, Ваше величество, — Максон не отрываясь смотрел на меня, а потом отрешенно улыбнулся и поцеловал тыльную сторону ладони. На руке словно остался ожог, и я с трудом удержала себя от назойливого желания потереть место, где губы Максона прикоснулись к моей коже.
— Леди Донатин, очень много наслышан о вас.
Я только хотела поправить его, как возмущенный голос позади меня воскликнул:
— Прошу прощения, но леди Донатин — это я, — я не смогла сдержать ухмылки при виде Коры, которая напустила на себя обиженный вид.
— Меня зовут Эмили Холт, Ваше величество. — на мои слова Максон вскинул брови и неожиданно рассмеялся.
— Прошу прощения, леди Донатин, — он отошел от меня и поцеловал руку Коры. Николетта украдкой бросила на меня обеспокоенный, но в то же время лукавый взгляд. — Я ни в коем случае не хотел вас обидеть.
— Пустяки, — подруга махнула рукой, приторно улыбнувшись. Она наклонилась ко мне и тихо зашептала даже громче, чем следовало. — Lui è un cutie, non è vero? (1)
Я прыснула, услышав тихое хихиканье Николетты, и неопределенно пожала плечами. Каким бы он милым не стал сейчас, я его запомнила как невозмутимого юношу, обладающего долей природного очарования.
На очереди была девушка Максона. Она была одета в довольно простое кремово-белое платье, практически лишенное всяких украшений, на ее фоне я была разодета словно для карнавала. Волосы ее едва доставали до плеч и мягкими завитушками обрамляли круглое, привлекательно лицо.
Я получила возможность разглядеть ее довольно близко, даже едва заметная цепочка веснушек на переносице и щеках не скрылась от моего взгляда. Серые глаза были похожи на грозовые тучи — они были цвета темно-серого камня со светлыми, почти белыми, прожилками. Очень красиво. Холодная красота — иначе и не скажешь. Холодная, но завораживающая.
— Добро пожаловать, леди Шейли, — Я впервые за долгое время заговорила на родном языке Это было так непривычно, словно раньше это и не было частью моей жизни. Словно я разучивала именно этот язык, а не итальянский.
Тонкие, изящные губы изогнулись в приветливой улыбке.
— Добрый день, — с легким акцентом сказала девушка.
Я лишь с трудом смогла не рассмеяться и сделать более-менее адекватное лицо.
— Предлагаю нам всем отправиться во дворец, — торжественно объявила Николетта, после чего все мы направились в сторону дворца.
Я уже едва сдерживала смех, бросая взгляд на Кору, которая сконфуженно состроила рожицу. Поравнявшись со мной, она прошептала:
— Я же не знала, что она говорит по-итальянски, — ее голос был похож на комариный писк. — Черт, как неловко.
На ее слова я бросила победный взгляд.
— Не может быть! Сама леди Корайн Мирбелга Эофорхилд Донатин испытывает неловкость и стыд!..
— Не смей! Ты же знаешь, как я ненавижу свое имя! — обвиняюще взвизгнула девушка.
— Именно поэтому я его и назвала, — подмигнула я и, чтобы избежать экзекуции в исполнении разъяренной Корайн Мирбелги Эофорхилд Донатин, ускорилась, поравнявшись с леди Шейли.
— Вы пренебрегаете правилами дворца? — спросила девушка. Я в недоумении вскинула бровь. — Ваши ноги…
Меня одновременно и развеселил, и разозлил вопрос девушки, но я решила, не смотря ни на что, оставаться милой. Я приторно улыбнулась и заговорила, пытаясь подделать акцент.
— Это слишком долгая история, не хочу утомлять вас своими рассказами, — Девушка немного обижено поджала губы. — Прошу прощения, если мой ответ показался вам грубым. Ваш язык очень сложный, я сосредотачиваюсь на подборе слов и забываю о тоне.
Поймала двух зайцев — показала девушке, что вопрос мне не понравился и, вместе с тем, осталась миловидной. Эта девушка мне не понравилась, по весьма предсказуемым причинам. Скрепя зубами, я понимала, что не имею права на ревность. Я давно запретила себе даже думать о Максоне, даже по ночам, когда от мыслей невозможно убежать, даже во снах. Запрет сработал — вскоре я перестала думать о нем совсем.
Фаворитка кивнула и больше не сказала ни слова. Для девушки из низшей касты она держалась излишне спокойно: ее не тронуло ни великолепие дворца, ни краски, которыми блистало все вокруг, ни зелень садов — но она и не выглядела скучающей, глаза ее оглядывали все вокруг, но она не произнесла ни звука, на ее лице не появилась настоящая улыбка, кроме той, с которой она ходила все это время.
Я постоянно против воли бросала на нее взгляд и сравнивала с собой. Она очень красива, у нее прекрасные манеры и вместе с Максоном она выглядит очень величественно. Вот только рядом с королем ее увидеть очень сложно. Они не держатся за руки, даже держатся на расстоянии, что даже удивительно. Хотя нет, не удивительно — формально, если верить источникам, которые я изучила, воспротивясь своему рассудку, они знакомы около четырех месяцев, если, конечно же, они не были знакомы до начала конкурса.
— Прекрати наблюдать за ней, она это замечает, — украдкой прошептала Николетта, когда мы уже были в Бальном зале, который нам предстояло приготовить для торжества, которое пройдет в конце недели.
После ее слов я встрепенулась и, схватив с ближайшего столика блокнот и ручку, начала расписывать список дел, что нам предстояло выполнить.
— Что вы здесь делаете, мисс Холт? — спустя некоторое мужской голос вырвал меня из раздумий, в которые я погрузилась, совершенно запутавшись в выборе цветов.
Я встрепенулась и едва не выронила блокнот. Я взглянула в направлении голоса и с облегчением выдохнула. Марк.
С долей облегчения и разочарования я поняла, что осталась в зале абсолютно одна.
— Ох! Это ты…
Марк усмехнулся.
— Непростой гость? — интересующимся тоном спросил он.
Я кивнула и вычеркнула из списка лилии.
— Могу предложить помощь! — с энтузиазмом воскликнул парень.
Я рассмеялась — мой голос эхом прокатился по залу, а затем резко стих.
— Спасибо, но не думаю, что тебя сможет заинтересовать выбор цвета штор, скатертей и всего остального нудного бреда. Ты даже представить себе не можешь какая эта скука — пытаться отличить молочно белый от жемчужно белого.
Марк со свистом выдохнул.
— Просто кошмар.
— Но ты можешь помочь Майе, если уж так сильно хочешь услужить семейству Холт, — подмигнула я. — Она планировала уже седьмую за последний месяц внеплановую перестановку в ее комнате.
От моего предложения парень приободрился.
— Для меня честь служить Холтам, мисс Эмили! — парень отвесил притворственный поклон. — Ну, мебель сама себя не передвинет. Мне пора! Удачи и не вздумай перепутать агератум от аллиума!
Я улыбнулась ему вслед. Понятия не имею, что такое агератум и аллиум, но судя по тому, что он из семьи флористов, это были очередные названия цветов. Сумасшествие! На фоне этих названий, выбор оттенков белого казался сущим пустяком.
Самое забавное, что моя сестренка и Марк старательно делали вид, будто между ними ничего не происходило. Интересно, а они сами хотя бы понимали, что заблуждаются? Будет невероятно обидно, если они так и не поймут, что небезразличны друг другу.
И я снова уткнулась в блокнот. Но мысли мои крутились вовсе не вокруг оттенков, а вокруг гостей этого дворца. Я старалась не смотреть на Максона, и у меня это получалось. Любая команда, в которой присутствует имя «Максон», немедленно выполняется, вне зависимости от самой команды. А вот девушка меня заинтересовала, но защитный запрет против нее я еще не успела привить себе.
Я пыталась найти в ней изъян, какую-то ошибку, но безрезультатно. Я заметила, что постепенно начинаю нервничать из-за всего того, что сейчас происходило. Карандаш уже был готов сломаться от моей хватки.
— Что такое агератум? — очередной голос из-за спины привлек мое внимание.
Я медленно отложила блокнот, пытаясь совладать с раздражением. Если это снова Марк, на этот раз ему не поздоровится.
— Что на этот раз? — я резко обернулась и замолчала.
Передо мной, буквально в метре, стоял Максон, недовольно нахмурив брови. Перед любым другим человеком я непременно бы извинилась, но сейчас я сверлила взглядом короля Иллеа. Подумать только, какое неуважение! Он не имеет права сейчас злиться на меня за то, что я на него накричала, незачем меня было отрывать от работы.
— Я понятия не имею, что такое агератум, — я пожала плечами и, снова взяв в руки блокнот, собиралась удалиться.
— Подождите, — окликнул меня Максон.
Я встала как вкопанная, на секунду очарованная его голосом. Медленно обернувшись, я склонила голову набок:
— Да?
Мой голос оставался холоден, что было странным с моей стороны, ведь еще каких-то два года назад я не хотела оставлять его, не хотела Италии и всех этих перемен, но была вынуждена. И не жалею о своем выборе. Все мы получили шанс начать новую жизнь, без интриг, без угроз, полную покоя.
— Прошу прощения, что напугал вас.
Я тут же против воли скривилась.
— Вы меня не напугали. Я не из пугливых.
На что король лишь усмехнулся. Ухмылка разогрела во мне новую вспышку раздражения. Было действительно необычно называть его «королем». Я запомнила короля Иллеа, как вечно недовольного, хмурого, отвратительного человека, от которого исходила недоброжелательная аура. Настоящий король абсолютно не походил на своего отца, пусть я пока и не видела улыбки, только лишь неуверенное подрагивание уголка губ, от Максона словно исходил приятный свет.
Странно, что я настолько сжилась с ролью абсолютно другой девушки, что появилось ощущение, что я именно сегодня и познакомилась с Максоном, будто не знала его раньше, не любила. Быть может тому виной, что я сама кардинально изменилась: по-иному держалась на приемах, не убегала в дальний угол и не скрывалась, ничего подобного, я старалась поддержать разговор, завела подруг и друзей, стала терпимее к окружающим. Разве что только мои вспышки гнева не удается обуздать. Это гиблое дело, не думаю, что эту черту кто-либо когда-нибудь сможет одолеть.
— Теперь я могу идти? — всем своим тоном я показывала, что меня разговор с ним абсолютно не интересует.
Максон немного разочарованно бросил на меня взгляд, а затем, коротко кивнул. Я схватила со столика брошенный карандаш, прижала к груди блокнот и направилась к выходу. Мои каблуки звонко отбивали дробь при каждом шаге. Перед тем, как открыть дверь и выйти, я обернулась и взглянула на Максона. Он смотрел мне вслед с грустью, но, очнувшись и заметив, что мой взгляд направлен на него, сам поспешил удалиться из зала, через дверь, находящуюся в другом конце комнаты.
Я вздохнула и тоже вышла. Меня еще ожидала куча работы.
***
Мне понадобилось несколько минут, чтобы привести свои мысли в порядок. Я не знала, что мне теперь делать с тем, что я узнала. Крисс — северянка. Рассказав обо всем Максону и тем самым разоблачив ее, я очерню ее и все будет выглядеть так, будто я просто решила сбросить соперницу с дистанции. Но это не так. Я хочу, чтобы Максон знал, что я люблю его.
Что-то в этот момент заставило меня подняться с постели и покинуть комнату. Хотелось увидеть Максона.
Я заподозрила что-то неладное, когда у подножия лестницы, ведущей на третий этаж западного крыла дворца, не встретила ни одного гвардейца. Как всегда, любопытство взяло надо мной верх и я, стараясь шагать как можно тише, поднялась наверх. В коридоре было пусто, и я пошла в направлении, где, в моем понимании, должна была быть комната Максона.
Внезапно, на углу коридора я услышала негромкие голоса. Я, незаметно выглянув, увидела короля в обществе какой-то женщины, скорее даже девушки. Судя по выражению лица короля, он был напряжен. Видимо, разговор состоялся не самый приятный. Девушка стояла ко мне спиной. Но в голове тут же промелькнула мысль, что она похожа на миниатюрную куколку — невысокая ростом, длинные светлые волосы, ниспадающие на спину, фарфоровая кожа — будто ангел во плоти.
И снова неведомые силы заставили меня, вжавшись в стену, прислушаться. Девушка едва слышно хныкала, тоненьким голоском. Услышать я смогла лишь конец фразы, но сразу поняла, что король рассержен:
-… допустила оплошность! — немного отдышавшись, он добавил — Ладно, отправляйся к себе.
… и голос его звучал уже спокойнее и… нежнее?
— Но?.. — голос девушки был осипшим от слез. — Мне не угрожает казнь?
— Дороти, — совсем нежно обратился король. Дороти? Нежность? — Я обещаю, что найду решение этой проблемы, нам не стоит обсуждать это здесь — и у стен есть уши.
Девушка едва слышно хлюпнула носом:
— Мне страшно…
От ледяного едва уловимого голоса короля даже у меня едва не остановилось сердце:
— Отправляйся к себе.
Послышались шаги, и я, запаниковав не на шутку, стала озираться в поисках убежища, но вокруг не было ни комнатки. К счастью шаги становились все тише и удалялись в противоположную сторону. Я облегченно вздохнула и опустилась по стене, когда внезапно вздрогнула, снова уловив голос короля, теперь уже совсем рядом.
— Марксон! — рявкнул он. — От девушки нужно избавиться.
Я резко встала с пола. Сердце стучало, словно я пробежала марафон, а в глазах все поплыло от осознания того, какой разговор я только что подслушала и какие у этого могли быть последствия. Избавиться от девушки? Меня замутило, а ноги и вовсе отказывались держать. Я даже не заметила, как отступила назад и, задев бедром тумбу, стоявшую позади, уронила какую-то статуэтку.
Послышался глухой стук от удара куска фарфора об пол.
— Кто-то подслушивал нас! — и вовсе взвыл король. — Немедленно поймать!
Не знаю, откуда взялись силы, когда я со всех ног побежала по коридору. Я лишь смутно разбирала свой путь, и в голове гулко раздавались шаги — мои и, должно быть, гвардейцев, которые, к счастью, были не так близко, как я думала, — вокруг лишь мелькали отдельные картинки: лестница, коридор, картины на стенах, двери. Туфли я потеряла где-то по пути.
Схватив первую попавшуюся ручку, которая мне, все же, поддалась, и ввалившись в комнату словно сумасшедшая, я упала на пыльный пол. Комната была нежилая — взглядом я поймала поблекшие обои, практически полное отсутствие мебели, пыль и паутину по углам. В голове, словно барабанная дробь, все еще раздавался стук сердца, дышать было тяжело, но я боялась издать хоть малейший вздох.
Ползком настолько тихо, насколько я могла, приблизилась к двери и прислушалась. Послышались шаги, и я внутренне сжалась, ожидая своей участи. Двое, по количеству и частоте шагов, я решила, что гвардейцев было именно двое, остановились прямо напротив моей двери.
— Пойдем, Марксон, она должна быть там, — сказал один.
Я зажмурилась и бесшумно заплакала. Я чувствовала себя такой слабой, хоть и не в моих силах было изменить хоть что-то. Уверена, участь мне уготована не самая лучшая, если собрать вместе все мои провинности перед королем. Вероятно, меня убьют, а от тела избавятся, после чего все обвинения падут на повстанцев. Или обвинят в измене короне, приписав какое-либо преступление.
Королевские интриги, вот уж что я точно не ожидала здесь встретить. Все свято верили в безграничную любовь короля и королевы, и никто даже подумать не посмел бы, что у него есть интрижки на стороне. Я оказалась в едва ли не эпицентре событий, и, если король узнает, что именно я, а не кто-то иной его подслушивал, боюсь, жить мне осталось недолго…
Но, неожиданно, послушался обреченный вздох, и шаги начали постепенно отдаляться от меня. Мои слезы прекратились так же внезапно, как и начались. Я снова прислушалась к звукам. Ничего. Я изо всех сил подняла себя с пола. Ноги подкашивались, но я умоляла себя удержаться. Я вышла из помещения, бесшумно закрыв дверь, и оглянулась.
Моя комната, к счастью, оказалась совсем близко. У самых дверей я встретила гвардейца, и мой желудок совершил кульбит, даже перед глазами потемнело. Я настолько испугалась, что побоялась, что и вовсе умру от страха, так и не доставшись королю. Однако, гвардеец стоял, не шелохнувшись, бросил на меня обеспокоенный взгляд зеленых глаз.
— Леди Америка, вы в порядке? — деловитым тоном осведомился он, а затем добавил шепотом. — Что случилось? Ты будто смерть увидела…
Мои глаза вдруг снова наполнились слезами, и я, повинуясь странному порыву прижалась к груди Аспена и заплакала. Его рука бережно погладила меня по голове. Я хотела отстраниться, осознавая, что все делаю неправильно, и нам с ним следует объясниться, но вдруг перед глазами всего на мгновение потемнело, и я едва не оказалась на полу. Чтобы удержать меня, Аспен приобнял меня за талию.
Судьба любит издеваться надо мной. Смерть папы, самого дорогого для меня человека, опоры и поддержки, неопределенности с Аспеном, подслушанный разговор, явно не предназначенный для моих ушей, теперь еще это. Ведь по роковому стечению обстоятельств, именно в этот момент рядом с нами возник Максон.
Что-то в его взгляде заставило мой разум проясниться, а слезам — высохнуть. Наступила тишина, продлившаяся всего несколько секунд, и эти секунды стали самыми мучительными для меня. Нарушив тишину, Максон процедил сквозь зубы:
— Леджер… — я невольно содрогнулась, от того, что несколько минут назад слышала такие же нотки в голосе короля. — Пошел вон…
Аспен судорожно сглотнул:
— Ваше высочество, я…
— Вон отсюда!
«Нет, нет, нет! Все не так!» — хотелось закричать мне, но я оставалась безмолвна и неподвижна. Аспен встретился со мной взглядом, а затем ушел прочь.
— А ты… — я подняла взгляд на Максона, который в гневы выставил на меня палец. — Чтобы с завтрашнего дня я тебя больше никогда не видел ни здесь во дворце, ни где бы то ни было еще…
Перед глазами все поплыло от внезапно нахлынувших слез, даже дышать стало тяжело.
— М-максон… — заикаясь, выдавила я, боясь разрыдаться. Слезы мне не помогут, они лишь помешаю разговору, который должен был состояться уже давно, но я была слишком глупой, слишком боялась потерять его таким образом. — Дай мне все объяснить!
Он покачал головой и выставил перед собой ладонь, призывая к молчанию:
— Я слушал тебя достаточно. Даже больше, чем мне следовало… — взгляд был направлен на что-то за моей спиной, в голосе было столько боли, что я мгновенно возненавидела себя.
Бросив на меня взгляд, Максон направился прочь от меня, а затем развернулся и неожиданно подошел ко мне вплотную. Он тяжело дышал, его плечи вздымались и опускались чаще и быстрее, чем нужно. Глаза неотрывно смотрели на меня. Он будто вел борьбу с самим собой. Борьбу с чувствами, что испытывал ко мне. И чувства явно проигрывали.
Я протянула руку к его щеке, но он резко схватил меня за запястье. Слишком сильно. Было больно, но я не могла произнести ни звука. В его глазах было столько гнева, что я даже испугалась, что он может даже…
— Чтобы завтра после церемонии тебя здесь не было! — довольно громко рыкнул он и отпустил мою руку.
Последние его слова были будто контрольной пулей. Он не захотел даже услышать меня. Не захотел знать правды. Быть может, он просто не хотел больше знать меня? Слезы остановились именно тогда, когда я нуждалась в них. Даже не посмотрев, как человек, которого я считала своей последней опорой и поддержкой, уходит, я, словно сомнамбула, медленно вошла в свою комнату и, едва там оказавшись, упала на пол, больно ударившись коленками. Боль на секунду отрезвила меня, а затем отступив, снова дала волю удушающей меня боли душевной… Из груди вырывались рыдания, но они лишь раздражали горло, не заглушая боли.
Не особо раздумывая над своими действиями, я встала с пола и подошла к зеркалу. Трясущимися руками я схватило первое, что попало под руку и с размаху ударила по девушке, стоящей по ту сторону зеркала. Послышался треск стекла, но оно не рассыпалось. Тогда я ударила еще и на этот раз добилась желаемого. Часть осколков посыпалась на деревянную поверхность тумбы, часть — на пол.
Я схватила осколок в форме треугольника и посмотрела на свое отражение. В нем промелькнули лишь мои глаза — в ярком свете комнаты они приобрели безумный блеск. Я закрыла глаза и сжала рукой осколок так, что его острые края впились в ладонь. На этот раз сработало. Боль была настолько острой, что я тут же разжала ладонь и отбросила осколок прочь от себя, перемазав кровью дорогущий ковер и платье.
Порезанную ладонь жгло будто огнем, слезы тут же потекли по лицу. Я не спешила звать девушек — мне хотелось наплакаться всласть перед тем, как мне снова придется надевать маски и стоически выносить назойливые сожаления людей. Завтра, после объявления победительницы их будет немало.
Примечания:
(1) - он милашка, правда?
