Вечер

      Баженов хрипло выдохнул, садясь на кровати и держась за голову. Она гудела и отказывалась думать.       Это было странно, ведь обычно он так много не пил. Только с… о чёрт. Евген повернул голову и увидел распластанного рядом Поперечного. И все-таки он это сделал.       Женя натянул джинсы, пошел на кухню. Хотелось закурить, но он не курит, поэтому был один выход — кофе.       Баженов соврал бы, говоря, что не хотел этого рыжего ублюдка, поэтому он просто пьёт кофе, смотря в окно. Не понимал, да и не помнил, как Поперечный лег под него. Уж в том, что сверху был именно Бэдкомедиан, Евген не сомневался. Да и видел отчетливые ярко-алые следы на шее комика и назревающие синяки на его заднице. Просто других доказательств и не требовалось.       Но вот думать на такую тему под кофе — вообще не вариант, решил Баженов и налил себе в чашку коньяк, вернее остатки некогда дорогого напитка.       Так было гораздо лучше. Ну хотя бы голова не сильно гудела.       Теперь бы вспомнить, что же такого вчера случилось, что латентный, хотя в этом Евген уже сомневается, натурал разделил с ним постель.       Коньяк довольно быстро помог вспомнить. Даня сам пришел к нему. Женя тогда чуть чашку с чаем не уронил, смотря на парня, стоящего на пороге. В голове Баженова тогда были разные мысли о комике в разных позах, но все они были тщетны, а Поперечный явился лишь для того, чтобы попросить на время квартиру. Мол, свидание у него. С девушкой. Натурал, мать его за ногу.       Пока Евген тупо смотрел в его наглющие глаза, Даня достал из-за спины большую сумку с алкоголем, мол, я тебе — бухло, ты мне — хату. Женя подумал-подумал и согласился. С условием, правда. Что пить долю Баженова они вместе будут.       Бутылка за бутылкой, а тут и вечер, и половина Баженова резко возросла на всю сумку.       Потом они, пьяные, достали приставку и играть стали. На раздевание. Поперечный, явно недооценивая Евгена, даже поддавался. Из-за чего и проиграл. Проиграл и несколько желаний, потому как проигрывал часто слишком.       А потом было жарко и мягко. А еще громко. Да и царапины на спине саднили. Но Бэдкомедиан тихо усмехнулся. Наверное, разодранная спина стоила задницы Спунтеймера. В комнате послышался шорох и маты.       — Какого… Мать твою… Сучий хуй, Баженов! — парень хрипло закашлялся, постанывая от боли в заднице и не только.       Евген налил еще кофе с коньяком и пошел, как истинный романтик, неся кофе в постель.