Еще один вечер для нас

Ты не любишь указывать мне на очевидные вещи, потому на обычный вечерний зов я являюсь уже голой и босой, медленно и осторожно ступая бледными ногами по блестящему паркету. Спинка – прямо, плечи расправлены, а голова чуть наклонена, чтобы не возникало соблазна посмотреть Хозяину в глаза без разрешения. Эдакий вид маленькой смущенной студенточки, абсолютно раздетой, если не считать ставшего чем-то привычным ошейника из темной жесткой кожи. На ленивое движение рукой реагирую мгновенно: опускаюсь на колени и неспешно, всем своим видом изображая любимую хозяйскую собаку, пусть и покорную, но не лишенную гордости, подползаю к твоему креслу и замираю у ног. Легкое касание мужской руки к стянутым в тугой хвост волосам, мягкое одобрительное поглаживание – ты доволен, а значит, довольна и я. Подаюсь вперед и чуть вверх, касаясь губами хозяйской ладони, робко ее целуя и краешком глаза наблюдая за реакцией. Улыбаешься. А в следующий миг тихий щелчок сковывает воедино мой ошейник и цепочку, небрежно намотанную на бильце кресла. Подобной расслабленностью в отношении этого чисто косметического элемента неволи ты прекрасно показываешь, что знаешь – я не уйду и не сбегу. Я могу плакать, могу кричать, умолять, могу прошептать уже ничего не значащее для нас обоих стоп-слово, могу изворачиваться и напрашиваться на лишнюю похвалу, за что потом сполна получу, но я никогда не покину тебя. И это знаем мы оба, ежедневно упиваясь тягучими приторными эмоциями, словно наркотиком, который не позволит о себе забыть уже никогда. Начинаешь медленно рассказывать о том, что сегодня произошло за день. Не обделяешь вниманием ни рабочих мелочей, в которых я ничего не смыслю, ни нерасторопной секретарши, которая за два месяца так и не научилась готовить твой любимый чай, ни даже голубей, что несколько минут старательно расхаживали у тебя по подоконнику взад и вперед. Слушаю, наслаждаясь тихим мужским голосом, глотаю каждое слово, запоминая и мысленно представляя себе все до последнего действа. Мне интересно, о, мне правда интересно! Я обожаю слушать Хозяина, мне любопытно все, что он видел, и о чем считает должным мне поведать. За каждой историей, короткой или длинной, жестокой или романтичной, следует урок. Иногда мы разбираем их вместе, приходя к верному выводу, иногда он оставляет мне их как домашнее задание на свободное от учебы и домашнего хозяйства время. Ты заканчиваешь говорить только через час или два – я не знаю, сколько минут прошло, время летит незаметно. Мой подбородок опирается на твое колено, а голубые глаза преданно и по-детски наивно смотрят в уставшее лицо, такое знакомое и теплое. Тонкими руками крепко прижимаюсь к твоей правой ноге, ощущая под пальцами нагретую телом и солнцем ткань. Ты все еще одет так, как и вернулся домой в этот летний вечер – легкие костюмные штаны, рубашка, расслабленный галстук, небрежно закинутый на плечо… Где-то на кровати лежит и твой пиджак. В его кармане смятые денежные купюры, несколько монет, паспорт, жевательная резинка. Возможно, даже презервативы. Но я знаю, что сегодня они нам не понадобятся. Хозяин устал. И я знаю, как можно его порадовать. Я все знаю…Знаю, и молчу, потому что некоторые вещи можно выразить лишь взглядом и делом.

***

В комнате, окутанной легким ночным маревом, погруженной в летнее горячее спокойствие, тихо. Свет одной-единственной настольной лампы не позволяет многое рассмотреть – лишь силуэты сидящего в кресле мужчины и стоящей перед ним на коленях девушки. В полумраке и тишине раздается тяжелое хриплое дыхание, изредка прерывающееся звонким причмокиванием и женскими, едва различимыми, вздохами. Светлая голова, направляемая крепкой ладонью, скользит губами вверх и вниз по влажной нежной коже, порою прерываясь и позволяя себе играть с Хозяином – тогда маленький юркий язычок лишь подразнивает, прерывая ласки и вырывая мужчину из сладкого расслабления. Тихая предупреждающая команда, строгий взгляд, сквозь который сквозит неприкрытая нежность, и все возвращается на круги своя – подняв голубые покорные глаза, девушка вновь склоняется ниже, чтобы вырвать из груди Хозяина глубокий, полный удовольствия полу-рык, полу-стон, а себе позволить хотя бы на вечер забыться в его крепких горячих объятиях. Завтра, быть может, мужчина и будет непреклонен, жесток и суров, оставит на ее плечах и спине алые полосы, а на лице слезы, но не сегодня. Сегодня был долгий напряженный день…