Я смотрю на тебя

Я смотрю на тебя. Ты лежишь без сознания, бледный, обнаженный, на холодном земляном полу Визжащей Хижины. Лицо, спина, грудь и плечи твои покрыты шрамами. Под глазами залегли тени, как всегда в эту фазу луны (почему я раньше не замечал этой связи?). Твое дыхание очень слабое. Я присаживаюсь рядом на корточки и бережно укутываю тебя в свою плотную мантию, поднимаю на руки — а ты тяжелый, хоть и худощавый, по виду не сказал бы — и опускаю на кровать, которую только что трансфигурировал из колченогой табуретки, одиноко стоявшей в углу Хижины. Я обращаюсь с тобой, пока несу тебя на руках до кровати, очень трепетно, удивляя самого себя, потому что хочется материться — громко и грубо. На тебя — за то, что не рассказал. Не доверил свою тайну. Боялся быть отвергнутым. Боялся, что моя дружба этого не выдержит. На себя — за то, что не догадался раньше. Не обращал внимания. Не замечал очевидного. Не замечал тебя, по сути. Первые пять лет учебы в Хогвартсе я был озадачен только лишь тем, чтобы наши с Джеймсом «шалости удавались», согласно девизу Мародеров. Постепенно к этой цели присоединился интерес к юным колдуньям. Только сейчас, на последнем курсе, за месяц до окончания школы я наконец понял, почему ты то «уезжаешь к родителям», то «заболеваешь», то просто куда-то исчезаешь без объяснений один раз в месяц. В полнолуние. Какой же я дурак. Я впервые задумался об этой твоей странной привычке регулярно куда-то деваться всего пару месяцев назад. Уже за одно только это я достоин порицания. Я задумался о твоей «привычке» — и очень скоро все понял. Я уже начал догадываться, и шутка Джеймса о том, что ты живешь по месячному циклу, будто ты девочка, поставила все на свое место у меня в голове. Паззл сложился. Я проследил за тобой. Оглядываясь, с виноватым видом, будто ты — вор (Мерлин, ты вел себя так, будто извинялся перед всем миром за то, что тебя в детстве покусало это животное, Сивый!..), ты подкрался к Гремучей Иве и исчез. Разгадать систему входа для меня было делом одной минуты — я же Мародер. В Хижине я встретил не тебя. Там выл волк — крупнее и страшнее обычного. Волк-оборотень, как с рисунка в учебнике по ЗОТИ. Это был ты, но твое сознание спало, ты не узнавал меня. В полнолуние ты бы и родителей не узнал. Ты бросился на меня, едва я вошел. Я тут же превратился в собаку. Мне повезло, подумал я в тот момент, что моя анимагическая форма — лабрадор, а не чихуа-хуа. Я ускользал от твоих клыков, не уступая тебе по ловкости и скорости, хоть и уступал в силе. Ты рычал и скалился, царапал когтями стены, мне было бесконечно жаль тебя, но в то же время я был рад, что помог тебе выпустить пар в волчьем обличии. Луна скрылась за облаками, и ты обернулся человеком. Бросив на меня невидящий взгляд, ты упал в обморок. Мне было бесконечно больно от того, что все прежние месяцы твоей жизни никого в этот момент не было рядом с тобой. Но сейчас рядом был я. И я, также снова став человеком, подошел к тебе. — Сириус Орион Блэк, — ты произнес одними губами в проблеске сознания, когда я стер кровь с твоей губы, потому что ты укусил сам себя. Ты произнес мое полное имя. Зачем? Было похоже, будто звучание трех этих слов тебя радует, словно даруя успокоение. Будто тебе нравится их произносить. Если так, я не против. Можешь произносить всякий раз после превращения. Потому что теперь я буду рядом. Всегда. Я присаживаюсь на кровать и смотрю на тебя. Так проходит несколько часов. Я не пытаюсь привести тебя в чувство, понимая, что тебе нужно отдохнуть, но ты на миг опять пробуждаешься сам. — Не смотри на меня, — твой голос едва слышен, но я разбираю слова. Вопреки названию, в Хижине сейчас стоит полная тишина. — Я некрасивый. Ты тут же снова проваливаешься в бессознательный сон, поэтому не слышишь, как я в тон тебе тихо отвечаю: — Неправда, — я понимаю, что ты имел в виду, пожалуй, даже не только свои шрамы, но и свою сущность человека-оборотня в целом. Я возмущен твоими словами. Эванс как-то говорила, что главное в человеке — красота внутренняя. Внутри ты красивее очень многих, Римус. А мне и шрамы твои нравятся, если честно. Я едва заметно улыбаюсь своим мыслям. — Ты очень красивый. Я смотрю на тебя.