О воздействии

Таймлайн: 2009 -2010 Сегодня Сатир, может быть, немного испортил карьеру своему барабанщику, запретив той молодой, но подающей большие надежды, если верить Инди Рекордс, группе обратиться к Фросту с просьбой записать барабаны, но он не мог ничего с этим поделать. Фрост был не просто лучшим, он был идеальным, интуитивно понимающим музыку, и принадлежал группе, а значит - в какой то степени и Сатиру. Сначала он отмахивался от этих мыслей, потом гнал их, со скрипом зубов позволяя Фросту участвовать в различных проектах, потом бесстыдно сдался собственной слабости – признал, что делиться – в прямом смысле – ровно частью секрета их успеха приводит его в необъяснимую ярость. И мысли эти только укреплялись, когда Сатир заворожено смотрел на Фроста в деле: на четкость, математическую точность ударов и кошачьи движения, на лоснящиеся от пота мышцы на спине, расчерченные черными нитями мокрых волос; на дикий бешеный и сверхскоростной танец металла, управляемого человеческой силой, начинающий временами сносить Сатиру крышу – до красных кругов и темноты в глазах. Когда-нибудь он сорвется, и Фрост, хочет он того или нет – будет вжат в стену, вздрагивая и хрипло и жарко выдыхая Сатиру в плечо, впиваясь в кожу ногтями, когда тот доберется до его острых ключиц и шеи губами, а рукой ( той, которая не оттягивает волосы Фроста на затылке) до упругого горячего, еще мокрого, пресса: бесцеремонно и нагло изучая его пальцами, – и тогда Фрост будет наконец принадлежать Сатиру. А пока что он только сводит с ума и немного зубы.