Время объятий

Как правило, группы поддержки собираются по вечерам в опустевших школах или церквях. Наверное, на данный момент все места подобного рода заняты. Как иначе объяснить тот факт, что эти шестеро собрались в мрачном здании самого зловещего вида? Шесть колченогих стульев составлены в кружок. Коротко стриженый седой мужчина в черном пальто с красной подкладкой приподнимается и говорит: — Спасибо, что пришли сюда сегодня. Меня зовут Джон Крамер. Сегодня я ваш гид в мире душевной мерзости. Вы все здесь, потому что ваша жизнь не имеет никакого смысла. Пятерка вяло апплодирует. — Начнем собрание, — продолжает седой. — Вы знаете, зачем я собрал вас здесь. — Знаем, — нестройным хором откликаются пятеро. — Для начала расскажите другим о себе. Начнем с тебя, Виктор. Скрипнув стулом, поднимается тощий блондин лет тридцати. Похоже, его простирали вместе с одеждой, а погладить забыли. В руках он сжимает шляпу-треуголку, которая была в моде пару столетий назад. — Меня зовут Виктор Манчини. Я сексоголик, неисправимый врун и мелкий мошенник. Я разыгрываю приступы удушья, а потом вытягиваю деньги из тех, кто меня спасает. Моя мать в психушке, а единственный друг интересуется стриптизершами больше, чем мной. — Спасибо, Виктор, — кивает Джон Крамер и делает пару хлопков. Четверка зрителей вяло аплодирует. — Теперь ты, Аманда. Виктор с видимой радостью садится обратно, пристально разглядывая тощую коленку своей соседки — черноволосой девицы с прической «взрыв на пружинной фабрике», курящей одну сигарету за другой. Глядя на Крамера горящими глазами, встает истощенная девица лет двадцати пяти. — Я Аманда Янг. Наркоманка. Я живу тем, что продаю наркотики, которые мне поставляет один коп, потому что на складе вещественных доказательств их никто не считает. Сегодня он среди нас. Сидящий неподалеку здоровенный детина в официальном костюме злобно глядит на нее, но послушно хлопает в ладоши, как все остальные. — Спасибо, Аманда. Марк? Шкаф в костюме поднимается. Стул испускает скрип облегчения. — Меня зовут Марк Хоффман. Я полицейский. Мне насрать на свою работу и на тех, кому я должен служить и кого защищать. Я убил бойфренда своей сестры. Я хочу в отпуск. Я не имею возможности даже нормально впасть в запой! — Спасибо, Марк. Марла? Курящая девица тушит сигарету о ладонь Виктора Манчини, весьма кстати оказавшуюся в области ее декольте. — Меня зовут Марла Зингер. Раньше я работала в похоронном бюро, чтобы ощущать себя живой, но это все дерьмо и вообще не срабатывает. Теперь я ворую джинсы в прачечных и сдаю их в магазины секонд-хэнда. Мой парень страдает раздвоением личности и планирует уничтожить цивилизацию. — Спасибо, Марла. Теперь вы, молодой человек. Прошу меня извинить, но имя ваше так и осталось тайной даже для полицейских архивов. Марк Хоффман поднимает руку как на уроке, и что-то говорит на ухо Крамеру. — Итак, для простоты будем называть вас Джек. Расскажите о себе. Панически озираясь, не особенно понимая, где он, со стула поднимается сутулый неврастеник из тех, кто появляется на свет в белой рубашке, черных костюмных брюках и насмерть перекрученном галстуке со счетчиком прибыли вместо мозгов. Под глазами у него синяки — один от недосыпа, второй явно рукотворного происхождения. — Я страдаю ужасной бессонницей. Раньше я ходил в группы поддержки, изображая смертельно больного, а потом моя девушка все испортила. Теперь я точно не помню, как меня зовут. На работе мне кажется, что меня зовут «эй ты!» или «завтра едешь в командировку». Иногда меня зовут Тайлер Дердан. Но не сегодня. Мой начальник не ценил меня, поэтому я сделал бомбу из его монитора. Моя девушка трахается с моим вторым «я». Мое второе «я» планирует взорвать деловую часть города. Но я могу с этим жить. Большая часть присутствующих украдкой утирает глаза. Кто рукавом, кто неоплаченным счетом за парковку. На лицах их явственно читается «А у меня-то, оказывается, все хорошо!» Джон Крамер — единственный, чьи глаза остались сухими. Он удовлетворенно улыбается и говорит: — У меня есть для вас всех приятный сюрприз. Я автор нескольких разработок…впрочем, подробности вам вряд ли будут интересны. Вы станете участниками новой, уникальной программы реабилитации. А сейчас — время объятий. Выберите себе партнера. На лице замученного клерка, который не помнит своего имени, возникает радостная улыбка, как будто он вспомнил что-то хорошо знакомое и приятное. Вытянув вперед руки на манер зомби, безымянный клерк делает шаг и повисает на шее у здоровяка Хоффмана. Тот замирает в изумлении — «партнер» упорно шарит по его груди, как будто ищет то, что непременно должно там быть, но почему-то отсутствует. С сомнением оглядев фронт работ, безымянный клерк безнадежно машет рукой и утыкается носом в полосатый галстук широкого копа. Сердито фыркнув, Марла Зингер решительно облапливает Виктора Манчини. Аманда остается в одиночестве, но ненадолго. Решительно рассекая пространство, она мертвой хваткой вцепляется в автора уникальной программы реабилитации. Пытаясь вырваться из ее удушающих объятий, Джон Крамер полузадушенно стонет: — Для всех приготовлены кофе и пончики… Но глас его тонет в общем шуме рыданий — единственный, кто слегка оживился при слове «пончики» — детектив Хоффман, чей пиджак теперь являет собой сплошное пятно слюны и слез клерка, страдающего раздвоением личности. Занавес.