Запах крови

Зрачки расширены, кровь долбит в висках, все чувства обострены. Я тщетно пытаюсь отдышаться, но все же через силу вытягиваю издевательскую улыбку. Просто по привычке. И оттого она выглядит настолько отвратительной - потому что никогда не бывает искренней. Особенно сейчас. Шизуо поправляет очки и старается не выдавать своей напряженности. - Уже сдаешься, блоха? - он с размаху прописывает мне удар в челюсть, а я даже не могу увернуться. Лишь безвольно падаю на грязный пол, оставив крупный кровоподтёк от раны в области живота. Я ощущаю, как тысячи вирусов прогрызают путь в моё тело, как входят в свежее мясо осколки, как невыносимо долго длятся секунды адской боли после очередного падения, и как глухо саднят синяки. Моя спина радушно приветствует его ногу, которая с силой втаптывает меня в распотрошенный пол лифта. В обычных условиях мне всегда есть, куда отступить, где сделать дополнительный шаг, чтобы избежать удара. Но когда вокруг одни покореженные куски металла и битое стекло, а свободное пространство ограничивается тремя квадратными метрами, уже и не надеешься прибегнуть к привычной тактике. Краткие размышления прерывает резко ударивший в нос запах бог знает, откуда взявшегося бензина. Возможно, он был здесь сначала, ибо Шизуо не выразил никакой реакции, но от такого сюрприза начало тошнить. Крайне мерзкая ситуация. Этот лифт, наверное, станет моей могилой. - Да прекрати уже! - в отчаянии кричу я, выворачивая шею в попытке заглянуть этому выродку в глаза. - Успокой свои блядские гормоны и хоть на минуту задумайся, как ты собираешь выбираться! - Совсем неубедительно. Я даже не надеюсь достучаться до спящей совести этого изверга или убедить его в моей пользе, но отчего-то пытаюсь. И самому себе кажусь невыразимо жалким. - Закрой пасть! Я в состоянии вызвать лифтера! - Шизуо с силой хватает меня за волосы и прижимает лицом к холодному грязному острому полу. - Даже не пытайся меня наебать, - холодно цедит Хейвадзима, заламывая мне руки свободной кистью. - Здесь все закончится. Я пытаюсь успокоиться и хотя бы не отвечать. Не отвечать, чтобы не выдать собственный страх, страх загнанного в угол хищника. Просто молчать и с достоинством принять столь ироничный конец. Может, меня и не убьют, зато позорно будет, ну очень долго. Подумать только: такой манерный и возвышенный человек, как я, валяется в луже собственной крови, смешанной с местным металлоломом и слоем пыли. Как итог, самой моей большой ошибкой было заходить в этот лифт, видя Хэйвадзиму. Едва наши взгляды пересеклись, мы вновь сцепились в битве. Казалось, что лифт едет целую вечность, несмотря на то, что в здании всего сорок этажей. Пара быстрых ран, пара неаккуратных синяков. Я орудовал ножом и ловкостью, а он - одними кулаками, но в этот раз мое преимущество вдруг куда-то ушло. Удар за ударом, смешки становились все неуместнее, а проигрыш все очевиднее. Меня просто швыряли из одного угла лифта в другой, сопровождая каждое падение грубым комментарием, пока чересчур большая нагрузка не заставила лифт спикировать на самый нижний этаж. Канат порвался, ноги и руки обледенели в пару секунд, рывок - и я уже истекаю кровью на грязных металлических осколках. Это очень неприятно - наталкиваться голым животом на собственный нож. Бок ужасно болит. Но Шизуо откровенно насрать, он, как и подобает дикому зверю, стремится как можно сильнее унизить и избить противника. Так как моё тщедушное тельце уже сотрясается болезненными судорогами и порядочно избито, остается только хорошенько добить жертву морально. Шизуо недвусмысленно ухмыляется и неспешно, чтобы я понервничал как можно дольше, расстёгивает пряжку ремня. Медленно, наслаждаясь учащающимся сердцебиением и расшатанными нервами, смакуя каждую секунду такой победы. Этот отвратный запах сводит с ума, так правильно дополняя боль. Я по-прежнему молчу. Мне очень неуютно, сознание вот-вот будет потеряно, а копошение сзади не приводит ни к одной хорошей мысли. Видимо, стоит свыкнуться. По крайней мере молча терпеть намного лучше, чем унижаться, слабо вырываясь. Сбоку высыпалось пара искр, я с силой зажмуриваюсь, стараясь не слышать издевательских фраз, не чувствовать холода и боли вокруг, не знать этого, словно бы я маленькая девочка, которую схватил педофил. Чувствую себя отвратительно. - Пидарас... - злобно бубню себе под нос, пока Шизуо грубо расстёгивает мои джинсы. - Щель прихлопни, блоха, - голос только и выражает, что холод да усмешку. Я знаю точно: Шизу-кун всё тот же, поведение типично грубое, поступки типично тупые и фразы типично недалёкие, такие как он не меняются, и эта ситуация не должна быть шоком. Правда, мой унизительный страх это не исправляет. Хейвадзима без предупреждения входит, при этом с силой вцепившись в мои волосы и оттягивая голову назад. Напряженный горячий член сначала медленно, а потом с все нарастающим темпом раз за разом входит и выходит в мою задницу. Стискиваю зубы. Рваный быстрый темп, всё нарастающая горящая боль, от ломающей суставы позы становится ещё хуже. Сначала всё довольно терпимо, лишь крайне неприятные колкие ощущения, но потом меня словно бы начинает разрывать на части изнутри. Я точно ощущаю, как кровь начинает сочиться наружу, пузыриться от быстрых движений и в полусвернувшемся состоянии капать на пол. Шизуо несколько замедляется, чтобы наклониться к моему плечу, что-то холодно и невнятно проговорить и с силой впиться зубами в тонкую кожу. Кровь из свежей раны сплошным потоком капает на пол, впитывается в приспущенный свитер, неприятно очерчивает шею. Шизуо заламывает руки сильнее, стискивая запястья, смешно постанывает сквозь зубы и долбится в меня ещё сильнее. Я прокусываю губу, стараясь позорно не заплакать от пронзительной боли. Уровень моего унижения стремится к бесконечности. Хейвадзима бурно кончает, не выходя, оставляя после себя противное мокрое ощущение. Я бы вздохнул с облегчением, однако мои пытки лишь начинались. Хейвадзима невыразимо гадко ухмыляется, щебечет что-то грязное и нецензурное, но я даже вслушиваться не собираюсь, буду упрямо сверлить взглядом пол и, по возможности, стены. Меня оперативно переворачивают на спину, чтобы неспешно завязать руки ремнём и по возможности сделать процесс как можно больнее. Становится чуть легче, шея перестала неметь, кровь отошла от головы. - Ты такой мудак, Ши-кун, - выдавливаю я. Улыбка. Гадкая и противная, с парочкой пробелов в зубах и залитая кровью, но оттого не менее мерзкая. - Мразь, - хватает меня прямо за отросшую чёлку и с силой бьёт головой об пол. Начинает мутить: от проглоченной крови, от ужасного запаха, от головокружения и ноющей боли. В конце концов, от моего положения. Едва сдерживаюсь, чтобы не обблевать себя подобно вокзальному бомжу. - Не подправить ли мне твоё личико? - с издёвкой произносит блондин, отыскивая ужасно острый и длинный кусок стекла. Я молчу. Первый порез ставит мне шрам на щеке. Шизуо проводит его так старательно и глубоко, что лезвие скребёт по моим зубам и дёснам. Морщусь, однако эта боль не так сильна в сравнении с былой. Он наклоняется, жадно лижет мою перепачканную в крови, пыли и ещё бог знает чем, щёку, покусывая края раны, потом перебирается в рот и проводит небольшое изнасилование языком. Это даже на поцелуй не похоже. Слишком сухо, слишком много его языка во мне, слишком глубоко он пробирается, отнимает дыхание. Шизуо резко отстраняется, чтобы ещё раз полоснуть по моему телу осколком. Он задирает свитер и оставляет по всей груди тонкие дышащие огнём порезы, которые тотчас начинают кровоточить. - Ну как тебе? - Рука Шизуо мягко ложится на мой пах, - Ублюдок. - И сжимает, заставив коротко вскрикнуть, но тут же закусить и без того истерзанную губу. В голове отзывается неприятным гулом. Без лишних слов Хейвадзима хватает меня за волосы и прислоняет к собственному паху. Я знаю, что сейчас произойдёт, но всё равно смотрю на него по-детски невинно: - Шизу-кун, ну зачем так грубо? Гулкая пощёчина. И откуда у меня ещё силы берутся огрызаться? Блондин расстёгивает ширинку и коротко ласкает собственный член, вызывая эрекцию. - Что-то выкинешь - добью, - коротко констатирует он перед тем, как заставить меня принять член в рот. Я чуть морщусь, но про себя отмечаю, что это намного лучше уже свершившегося изнасилования, но тут же себя одёргиваю - хуже. Обвожу языком уздечку, медленно, слабо надавливая на тёплую солоноватую кожу. Беру в рот головку и ласкаю языком, совершенно не надеясь услышать хоть слабый полустон в ответ. Шизуо горячо выдыхает мне в затылок, хватает за волосы и грубо задаёт монотонный быстрый темп, которому я вынужден следовать. Мускусный привкус смазки наполняет рот, член так и долбится мне чуть ли не в гланды, а я только и делаю, что пытаюсь не задохнуться, смешно недовольно фыркаю. От такого ритма язык немеет, а шея затекает. Металлический привкус во рту смешивается с вязким вкусом смазки, и эта смесь меня бы даже возбудила, если бы не ноющая боль в заду. Хейвадзима жарко хрипит и кончает мне в рот, едва ли не попадая в лёгкие. С трудом глотаю и продолжительно кашляю, правда, пара капель, кажется, попала в нос. Усталость резко наваливается на плечи и сладко убаюкивает вместе с ставшей привычной мягкой болью почти во всех частях тела. Шизуо молча выпрямляется и отряхивается, накидывает запачканный пиджак, с трудом открывает полууничтоженные двери лифта и уходит, не оборачиваясь. Двери, впрочем, тут же захлопываются. Свет гаснет.