Gray Stains

Холодный потолок приобретает привычный серый цвет, которому так сильно радуется глаз. Нет ярких красок, которые выедают зрачок. Есть лишь спокойная чистая гладь старой краски, которая тебе никогда не нравилась. Да, ты и сам не был доволен этой квартирой, но зато она наша. Хотя бы ещё на несколько недель.       — Мне кажется, что тебе нужно продолжить сниматься на телевидение, — тихо прошептала я, перебивая твой голос, который напевал какую-то незамысловатую мелодию. Она, словно купол, держалась за моё сознание, не давая мне уснуть на твоём плече. Перед нами открытая настежь балконная дверь, через которую пробивается приятный холод, будоражащий нервные окончания. Кончики пальцев онемели, но чтобы удостовериться, я провожу ими по твоей руке. Верно. Ничего не чувствую.       — Ты же знаешь, что я больше люблю музыку, — Ты берёшь мою ладонь, что еще мгновение назад щекотала твою кожу, а затем крепко сжимаешь. Чувствую, как суставы со скрежетом трутся друг о друга, но не подаю виду.       — И круглые сутки ты сидишь дома именно из-за своей любви к ней? — Я тяжело вздыхаю, а затем взглядом натыкаюсь на грозовые тучи, что некой короной возвышались над многоэтажками. Переливы ртути завлекали и хотелось подойти поближе и дотронуться до этих ватных тёмных облаков. Но именно это касание было бы последним.       — Ты временами такая зануда, — Твой смешок разряжает атмосферу, а последующий поцелуй в шею заставляет и меня растянуться в улыбке.       — Кто бы говорил, Шмидт. Даже сквозь поцелуй ты кривишься — тебе не нравится, когда я зову тебя по фамилии. Но мысли куда-то запропастились, стоило твоим рукам ласково взять меня за загривок. Кожу на затылке сразу же неприятно защипало, но ты знаешь, как сильно я люблю эти ощущения. В полумраке я не могу рассмотреть твои глаза, но надеюсь, что они по-прежнему светятся своим турмалиновым блеском, который так меня привлек несколько лет назад. И вот твои губы уже в районе ключиц, отчего я лишь сильнее упираюсь головой о кровать, чтобы не сломать себе позвонки. Но глаза вновь останавливаются на небосводе, где все такие же тревожные тучи. Палитра серых оттенков так завораживает, что невольно хочется отключить все эмоции и чувства, лишь бы была возможность все также лицезреть пепельные разводы.       — Что первое приходит тебе на ум, когда ты слышишь грозу? — Мой голос заставляет тебя остановиться, замереть на несколько секунд, а затем перекатиться обратно на мягкий плед, что был единственной преградой между нашими телами и ледяным паркетом.       — Вот умеешь ты динамить… — В любой другой момент я бы усмехнулась, ведь твои едкие комментарии вечно заставляли меня хохотать до спазмов в теле. Но сейчас губы даже не дрогнули, словно приросли к каменному лицу. — Я не знаю… Ливень? Молния?       — Ты весьма оригинальный.       — А что я могу ещё сказать? Ну, озон, — Юноша продолжил лежать на спине, скрестив запястья за макушкой. Его взгляд блуждал по темным коридорам, что создавали тучи ярким контрастом, но в нем не было того восхищения. — Волосы Шторм из «Людей Икс». Ты залился смехом, ожидая от меня того же, но единственное на что меня хватило, так это слабая улыбка, после которой мой взгляд вернулся к изучению осадков.       — Ты совершенно не умеешь играть в ассоциации, — с тихим разочарованием произнесла я, наблюдая как твоя улыбка становится всё шире. Ты тянешь меня за руки, укладывая на свою грудь, словно в колыбель. Твои ладони коконом охватывают мои плечи, и я блаженно прикрываю веки, не в силах противостоять твоему мягкому теплу.       — Какой есть. Сквозь легкую дрёму улыбаюсь и знаю, что ты тоже. Обхватывая тебя за талию, закидываю ногу для удобства и, кажется, слышу твой сдавленный смешок. Серые тени, которые окружают нас отовсюду теперь не вызывают интереса, наоборот — от них сонливость только разрастается, окутывая сознание.       — А сама-то что вспоминаешь в такую погоду? — Словно сквозь воду, слышу твой голос, даже толком не осознавая, кажется мне он или нет.       — Мрак… Тревогу… Сигаретный дым…       — Да ты у меня оптимист! — Твоя грудь трясется в беззвучном смехе, но руки все также сжимают меня в объятиях. С трудом открываю глаза, все еще цепляясь за остатки трезвых мыслей и твоё тихое сопение, но постепенно сознание прощается со мной по-французски, оставляя в черепной коробке лишь серые разводы снов, что скрашивают нашу жизнь своим безрассудством.       — Какая есть…