Сказка для Вики

***

Золотые колосья качали головками на фоне голубого неба, подернутого дымкой облаков. Иногда, когда зимними вечерами мы стоит у плиты, в пропахнувшей мандаринами кухне, разогреваем молоко и складываем на тарелку несколько печеней с шоколадной крошкой, а потом нас вдруг кто-то зовет и мы бежим со всех ног на зов, а затем разбираемся с полученными делами и совсем забываем об одиноко ждущем нас молоке с печеньем, и от долгого ожидания оно покрывается пленкой... Наверное, и небо от грусти напускает на свой лик облака, для того, чтобы скрыть свою печаль. На одном из колосьев зажужжал, только что прилетевший шмель, он усердно обследовал верхушку растения и пыхтел, сверкая своей чуть промокшей от росы, полосатой шубкой, где-то вдалеке были слышны наполненные весельем детские крики, ласточки низко летали, в предвкушении долгожданного дождя. Совсем рядом со старым каштаном, ветер играл с алой шелковой лентой, ловко вытянутой его невидимыми руками из чьей-то русой косы. "Как в песней о дудочнике Томе!" — весело подумала Вика, вытягивая руку для поимки ленточки, но та лукаво извиваясь лишь отлетала все дальше и дальше, увлекая за собой девочку. Лента, гонимая ветром перелетала из стороны в сторону, Вика преследовала ее, но догнать не могла, до той поры пока ленточка не зацепилась за ветку большого старого дуба. Хвостики ленточки туго обвились вокруг ветки и даже прилагая все усилия девочка не могла снять ее. "Шшш... шырх... шырх... шшш..." — зашуршали кусты, а всего через несколько мгновений из них выпрыгнула маленькая белая лисица, она вальяжно обошла девочку, помахивая своим белоснежным хвостом, и рассматривая ее своими узкими и хитрыми черными глазками, малышка Вика тоже не осталась в долгу, и в оба глядела на снежного зверя. Она заметила на шее животного золотой бубенчик, висящий на темно-зеленом кожаном ремешке. "Как ей, наверное, неудобно, ведь ремешок так туго стягивает ее шею..." — заботливо подумала девочка, медленно направляясь к лисице, желая снять оковы с пушистой пленницы. Но, та злобно фыркнув, взбежала на дерево и прыгнула точно на ту ветку, где весела алая лента, успевшая изрядно потрепаться. Лиса схватилась зубами за один из кончиков и дернула. А Вика успела услышать, лишь звон бубенчика и увидеть, удаляющуюся лисицу, из пасти которой выглядывал уголок красной ткани. Девочка ринулась следом и уже почти догнала лохматую хищницу, но упала, успев зацепится маленькой ладошкой за белый хвост. *** Цепь гор величественно расположилась в дали, их белые снежные шапочки сверкали на солнце, искрясь и переливаясь. Они приковывали к себе взгляд, в них было что-то устрашающе-прекрасное, огромные каменные глыбы просуществовавшие на земле тысячи лет, не уступающие никому и ничему. Ветер дул прилагая большие усилия, видимо, желая склонить непоколебимые горы. "Гора никогда не склонится перед ветром, сколько бы тот не дул". — гласила древне-китайская поговорка, и здесь она повсюду отдавалась эхом, словно каменные государи насмехались над жалкими попытками ветров... Но стоит оторвать взор от бесчувственных гор и перед ним раскинется дикий сад, очарованием своих обитателей, соперничающий даже с самым ухоженным городским парком. Тысячи цветков хвастаются своими яркими и эксцентричными нарядами перед друг другом. Лилии гордятся своими веснушками на лиловатых и розовых щечках, розы, подобно прекрасным амазонкам, выставляют на показ шипы, в тайне, наверняка, выдавая их за грозные кинжалы, сирень хвастливо качает головкой, показывая всю свою многогранность. Маленькие танцовщицы перелетают с цветка на цветок, кружась в вальсе под дождем из цветочного нектара. Их атласные крылышки с капельками росы сверкают, ослепляя глаз. Чуть поодаль, увитая плющом, расположилась арка, ее украшали цветы белой азалии, что источали сладкий и дурманящий аромат. Перед этой аркой и проснулась малышка Вика. Потянувшись, она окинула взглядом пейзаж, открывшийся перед ее глазами, девочка была очень удивлена, обнаружив себя не в поле около своего дома, а в диком саду, чем-то напоминавшим описание Эдема. Пытаясь привстать, Вика услышала звон бубенчика... В цветочной арке мелькнул кончик белого хвоста. Встав, Вика вбежала в арку. *** Когда быстро-быстро нажимаешь на педали велосипеда, то создается ощущение, будто вот-вот воспаришь в воздухе, но потом наше дыхание сбивается, движения становятся более пассивными, мы устаем. И скорость неизбежно снижается, стремясь к нулю. Малышка Вика испытывала похожее ощущение. Вбежав в арку, она почувствовала полную невесомость, все закружилось вокруг нее, словно она попала в большой калейдоскоп полный тысячи разноцветных конфетти. Все вокруг причудливо искажалось, словно мир отразили в кривом зеркале. Маленькое становилось большим, большое маленьким, узкое широким, широкое узким, длинное коротким, короткое длинным. Вика не заметила сколько времени продолжалась эта странная метаморфоза, но стремительно начавшись, она так же стремительно и закончилась. Девочка стояла в большом зале, своды потолков грозно взирали на нее сверху, лепнина облепила их по краям, она изгибалась и закручивалась, приковывая взор к своим завиткам. Сами потолок и стены были сделаны из крепкого красного дерева. Раньше Вика часто спрашивала у взрослых: "От чего дерево становится красным?". "Потому что, природа задумала его таким" — просто отвечали они, но Вика никогда с ними не соглашалась. Что могут знать эти взрослые? Девочка подошла поближе к стене и потрогала кусок лепнины, поверхность была шершавой, от нее исходил запах краски, а на пальцах остался белый след. Она обернулась, что бы еще подробней рассмотреть зал и увидела, что весь он заполнен музыкальными инструментами. Клавесины, гитары, скрипки, фортепиано, саксофоны, дудочки, волынки, барабаны, бокалы (Один раз Вика с мамой видели на улице незнакомца, который играл на таких же. Девочка не удивилась увидев здесь предметы, которые достойно смогли бы украсить своим пребыванием банкетный зал) были и те инструменты о названиях, которых Вика не имела понятия. Она старалась рассмотреть всё, поддержав в руках скрипку, она обратила внимание на волынку, затем взяла саксофон, девочка уже преподносила его к губам, как вдруг заиграло фортепиано. Игра была беспорядочна, словно играло несколько музыкантов и каждый наигрывал свой мотив, эта какофония резала слух, терзала нервы, но потом она стала более плавной, словно музыканты приноровились и договорились играть общими усилиями одну композицию. Она уже представляла себе того, кто играет... Наверняка, это высокий, темноволосый юноша, с голубыми как воды моря глазами, с тонким греческим носом, у него длинные изящные пальцы, из под которых медленно выплывают звуки, столь услаждающие слух. "Только безумец может создать, что-то настолько необыкновенное", — решила про себя Вика, мысленно добавив о чудном свойстве безумцев смотреть на мир через свою, особую призму (так в свое время говорил ее папа). Вика медленно подошла к инструменту, но к своему удивлению не нашла никого на месте музыканта, она взглянула на черно-белые клавиши и увидела... мышей. Они бегали по клавиатуре взад-вперед, выуживая звуки, каждая мышка по очереди прыгала на нужную клавишу, кто-то из грызунов нажимал на педали внизу фортепиано, для того, чтобы разнообразить звук и к каждой черной маленькой клавише был приставлен свой постовой, который лапкой надавливал на нее в нужный момент. Кто-то из пушистых "музыкантов" переворачивал странички нот, правда, удавалось им это не так легко. Закончилась вся эта мышиная комедия тем, что все мышки выстроились на клавиатуре (даже те, что не участвовали в концерте), всю клавиатуру инструмента загромоздили мыши, каждому досталось по клавише и только стоящей самой последней досталось две, но она, видимо быстро смирилась со своей судьбой и приняла ее. В быстром темпе каждый мышонок нажимал на клавиши, они создавали звуковую волну. "Так под конец игры делают великие пианисты!" — подумала Вика, она это уж точно знала, ведь ее мама очень любила музыку и часто брала ее с собой на симфонические концерты. Когда музыка иссякла, мышки обессилено легли на крышку фортепиано, но заметив девочку, они издали удивленный писк, задрожали и быстро разбежались в разные стороны. Вика была немного расстроена и удивлена, она так хотела погладить одну из чудо мышек, но ее грустные думы продлились недолго, девочка вновь услышала звон бубенчика и помчалась на его зов. *** Звон завел ее в коридор полный дверей, все они были абсолютно разные, по цвету, форме, размеру, отделке. Одни были новые, только что выкрашенные и вставленные, другие были очень старые, их рамы покосились, обветшали, дерево уже отсырело, металл покрылся коррозией. Но внимание Вики все-таки привлекла одна из дверей. Белая. Она была обычной прямоугольной формы, гладкая, без выступов, прорезей и прочих излишеств. Ее круглая ручка, была золотистого цвета, чуть выше находился глазок, он был небольшим, меньше чем глазки' бывают на обычных дверях. Любопытство овладело детским сердцем и пересилило разум с родительскими запретами о том, что нельзя одной заходить в дома к чужим людям. Девочка повернула ручку и открыла дверь. На нее пахнуло заплесневелым воздухом, заслонив рукой глаза от потока света и пыли, она прошла внутрь. Паутина рюшей развесилась по краям потолка, словно заботливая хозяйка, жившая здесь ранее украсила ею комнату и ненадолго покинула ее. Вдоль стен были расположены рамы, завешанные белыми чехлами, Вика подошла к одной из них и стянула ткань, поднялся целый фонтан пыли и от этого она не смогла сразу разглядеть то, что так тщательно скрывали от чужих глаз... Бабочки! В рамках находились гербарии из бабочек. Были здесь и большие, и маленькие, с широкими крыльями и узкими, экзотические и европейские, многообразие могло вскружить голову. Вике очень понравилась огненная бабочка, ее крылья были ярко-рыжие, по их краям шел темно-коричневый кант, который тянулся к тельцу, пронзенному иглой. Вика рассматривая ее, подумала о том, насколько хрупка красота... — Человеческое дитя? — в воздухе разлился хриплый и усталый голос. Малышка Вика вздрогнула, среди всего этого почти могильного покоя было неожиданно услышать человеческую речь. — Ты здесь? — голос звучал все глуше и глуше, девочка поняла, что он раздается из дальнего угла комнаты, она подошла ближе, свет из щелей ставень упал на предмет стоящей в темноте, при слабом освещении девочка смогла разглядеть стол и белую ткань, на которой темнело какое-то пятно. — Ты... Что ты здесь делаешь?.. Тебя тоже... поймали? — вновь, заговорило "что-то". — Я бежала за лисицей и... Упала, а потом оказалась здесь, я была сначала в зале с музыкальными инструментами, а потом в коридоре... — протараторила Вика. — Ты пришла с земли? — ее собеседник издал хриплый звук, похожий на смех, знаешь ли ты, что это за место? — Нет... но... — Это страна... — кашель поглотил последнее его слово, — Это страна Грез. Здесь живут те, кто обитал в мире до того, как поселились люди... Русалки, леприконы, духи, эльфы, волшебники, колдуны и ведьмы... Все они здесь, тебе опасно быть в этом месте, человек, здесь еще процветает рабство. — Я следовала за лисицей, поэтому не знаю как сюда вошла и как отсюда выйти... — Найди главную волшебницу. Она расскажет как тебе поступить... Иди, человек, иди. — усталый голос смолк. Вика собиралась уйти, но любопытство опять ее пересилило. — А можно... Можно мне на тебя посмотреть? — Иногда лучшего не видеть того, что скрыто от глаз. Вика подошла к ставням и распахнула их. Свет озарил комнату, прищурив глаза она начала рассматривать стол, на той самой белой салфетке лежала бабочка. Ее кобальтово-синие крылья безвольно лежали на белой ткани, в них не было сил, они не могли больше поднять ее в небо... Ее тонкое тельце тяжело вздымалось и вздрагивало, тонкие крохотный усики повисли и опали, так только что возросшие ростки увядают от червей изъевших их корни. Что-то серебристое блеснуло на солнце, это была булавка.Ею пронзили тело бабочки. Агония преследовала прекрасную пленницу, все ее тело изгибалось в предсмертной муке. — По... Посмотри на меня, человек, — вдруг выражение ее крошечное личика исказилось от злости, — посмотри на что способны подобные тебе. Посмотри сколько еще сердец остановили вы, тех сердец, что биться были должны еще долго! Их сердца застыли, а ваши отбивают набат... Вы скитающиеся под солнцем, считающие себя королями мира, но сами ведущие себя словно деспоты, посмотри! Посмотри! Вика отшатнулась, то, что предстало пред ней... Существо на краю смерти, беснующееся в гневе бессилия. Как страшно было видеть муки красоты! — Но... Кто? Кто сделал это?.. — Один колдун, любящий прекрасное. — Мне жаль... Мне очень жаль! — Что мне до жалости? Разве поднимусь ли я на ней в небо? Кхек... Кхек — бабочка закашлялась, а потом ее голос вновь стал безмятежен, — Знаешь, сколько бы раз я не оставалась на земле и какой бы прекрасной я ее не считала... Волшебны были зеленые луга, привлекающие меня своей теплотой, чудесны были поля, где золотилась рожь, но... Больше всего я любила парить в небесах... Голубых и прозрачных, таких гостеприимных и родных — казалось весь ее силуэт осветился от воспоминаний. — Я... Я уверена, что все будет хорошо! Я помогу тебя, подожди, я сейчас вытащу ее, — она потянулась к булавке. — Слова, слова... Подобны пене морской, растворяются не оставив следа. Оставь меня... Хотя нет, подожди. Побудь со мной, пока я... Не умру. А потом подбрось мое тело из окна, в небо. Подари мне последний полет... Я не хочу быть застывшей восковой куклой, спрятанной под стекло. — она снова закашлялась, — подойди поближе, я покажу, как мимолетно то, что считают прекрасным. Вика нерешительно подошла ближе и опустила голову на салфетку, близ бабочки. — Ты знаешь, моя бабушка рассказывала мне, что наша прародительница – земная фея, когда-то согрешила, полюбив человека и пренебрегла запретами лесов... но, любовь их была настолько сильна, что одна из лесных богинь позавидовала им. Она вторглась в сад влюбленных и посадила там проклятый цветок и был он настолько прекрасен, что влюбленный юноша не смог устоять и подарил его любимой, та вдохнув его аромат, превратилась в насекомое, человек испугался вида своей возлюбленной и покинул ее, а богиня же потом очаровала юношу, но счастье их было не долгим, ревнивый мужчина, полюбивший богиню, убил юношу, и раскидал его тело по всему свету, так чтобы богиня не смогла его воскресить. И по сей день она грустит о возлюбленном. Поэтому, с тех пор, умирая бабочка возрождается в цветке... Говорят, чем мучительнее смерть, тем прекрасней цветок. — ее усики нервно подернулись, — Как быстро пролетает счастье... — Но, ведь, когда ты переродишься в цветок... Ты снова его испытаешь! Ты будешь прекрасным цветком, я уверена! — сказала девочка, сглатывая слезы. — Я уже не буду помнить этого, человечек. — Как же так?.. — После смерти наступает забвение... Жаль, что красота мимолетна— голос умирающей, наполнялся сожалением, — Красота мимолетна... — вновь повторила она, — но, она умеет мстить. — бабочка ненадолго замолчала, а потом пытаясь подавить хрип, сказала, придавая голосу капельку нежности, — Спасибо тебе, без тебя бы мне пришлось провести последние минуты в безмолвие, а теперь я могу высказать свое горе... Спасибо тебе, человек, страна Грез жестокое место, будь осторожна в ее чертогах. — хоть ее лица и не было видно, но Вике показалось, что его осветила улыбка, она тоже улыбнулась. — Я буду ждать твоего следующего воплощения. Я буду ждать. — она провела кончиком пальца по ее головке, в ожидании ответа, но так его и не получила. Девочка прикоснулась губами к шелковому крылу, аккуратно взяла бабочку на руки и подошла с ней к окну. Каждая травинка зеленела на солнце, каждая птица пела о счастье. "Жить и любить!" — слышалось в каждой ноте их песен. А та, что была у нее на руках заснула последним сном. Как все-таки не справедлив мир... Она вскинула руки и подбросила бабочку в небо, на секунду ей показалось, что ее крылья затрепетали, закрывая собой солнце и поймав ветер, взмыли вверх, но еще через секунду, одно крыло бабочки с треском оторвалось и упало вниз. А все остальные части ветер унес в другую сторону... Вика почувствовала как слеза скатилась по ее щеке. "Ты будешь самым прекрасным цветком", — подумала она напоследок.