Пазл

      Мы с Саске никогда не были закадычными друзьями. Дружбы между альфами и омегами на нашем дворе не водилось, и всё наше детство прошло в суровом противостоянии. Нет-нет, это касалось не только меня и Учихи, а всех альф и омег нашего двора. По словам взрослых, мы были хуже, чем кошки с собаками. Предмет для спора найти было легко, вот мы и спорили, и нередко даже дрались. Наши «военные баталии» прекращали вездесущие взрослые, разводили по разным углам и увещевали. «Ты же омега!» - самый внушительный и часто повторяемый аргумент моих родителей на меня совершенно не действовал. Думаю, альфам вменяли практически то же самое, но и они не проникались своим прекрасным статусом. Черт, было бы круто, если бы я родился альфой. Не повезло. Во всяком случае, так я думал очень долго. А когда началось это пресловутое половое созревание, течки и всё с этим связанное, я вообще проклинал свою омежью суть. Но со временем смирился. И даже нашел определённые выгоды. Но их было слишком мало. Слишком, ведь омега я неправильный. Во всяком случае, так говорят почти все мои знакомые.       Наше противостояние с Саске со двора незаметно перешло на школу, и дальше еще долго преследовало нас. И, кажется, до сих пор преследует, правда, сейчас я в этом уже не уверен.       Я хотел быть полицейским. Спал и видел себя оперативником, или следователем, или еще кем-нибудь сильным, мужественным, незаменимым. Родные устали меня разубеждать, махнули рукой на мои капризы, мол делай, что хочешь. В целом, они все были безмятежно спокойны. Сомнений в том, что я провалю вступительные экзамены ни у кого не было.       Вообще, доказывать что-то кому-то - моё любимое дело. С детства этим занимался. Довольно увлекательное занятие, надо сказать. В Полицейскую Академию я всё-таки поступил. Не блестяще, конечно, но какая разница? Дома все были в шоке, а я торжествовал. Жаль, не сфотографировал их вытянутые лица. Я стал студентом Академии, а родители срочно принялись искать там знакомых. За мной, видите ли, кто-то всегда должен присматривать. Искали и нашли. Надзор был обеспечен. Я сначала на всех дулся, а курсе на третьем понял, что свой человек в Академии - это ой как удобно. А у меня был свой человек в Управлении. Это вообще круто получалось. Словом, всё к лучшему.       К худшему был Учиха Саске. Он тоже поступил в полицейскую Академию. Считалось, что для альф это очень престижное место. Омеги обычно выбирали себе более спокойную профессию.       Наши отношения с Учихой были, мягко сказать, плохими. Мы умудрялись поссориться, только друг на друга посмотрев. Это, похоже, забавляло наших наставников, и они очень часто ставили нас в пару. Аля «злой» коп, «добрый» коп. Кто из нас какую роль играл, я до сих пор не знаю. Сейчас по-разному бывает.       В Академии у нас с Саске появилась отличная возможность безнаказанно драться. На занятиях по физической подготовке мы стояли с ним в паре. Омег на нашем курсе было немного, да еще и нечетное число, так что их расставляли в пары с альфами. Тогда мы с Учихой давали волю кулакам, и наряду с зачетом, зарабатывали кучу штрафов, которые нужно было отрабатывать. Причем частенько бывало, что отрабатывали мы вдвоем.       Не помню точно, когда это случилось, но в какой-то момент Саске надоели все эти «наряды». Учиха пожаловался на меня старшему брату (это я много позже узнал), и тот охотно поучаствовал в жизни глупого младшего брата. Советы стал ему давать направо и налево. Один Саске всё-таки приглянулся. На заре очередной нашей ссоры, он просто ошарашил меня заявлением:       - Нам надо переспать.       Идея, надо сказать, была очень даже привлекательной, хоть и безумно смущающей. Как бы я себя не вёл, чтобы не говорил, на момент предложения, я был еще девственником. В этом плане я был очень правильным омегой. Свою первую течку я провел дома, под чутким надзором родных. Да и все остальные тоже проводил в одиночестве. Это как-то стало привычкой, уж слишком врезались мне в память слова отца: «Абы с кем нельзя».       Но Саске не был абы кем. Мы были знакомы с ним с самого детства, и я, в какой-то странной, извращенной форме нуждался в нём. Учиха должен был быть в пределах досягаемости, и неважно, чтобы мы при этом делали, ругались, дрались, или сверлили друг друга убийственным взглядом.       - Надо, - недолго думая, кивнул я тогда, и только потом понял, на что подписываюсь. В конце концов, он - альфа, я - омега, этого никто не отменит. Он вне всяких сомнений уже опытный, а я до сих пор нет. Да он на смех меня поднять должен был. Но отступать не в моих правилах. Раз согласился, значит, так тому и быть. Это же Учиха. Он ничего не поймёт.       Конечно, я был наивен. Всё он понял, причем сразу, стоило нам только остаться наедине в его комнате. До сих пор без дрожи не могу вспоминать тот день. Нет, всё было не так ванильно, как показывают в мелодрамах. И не так жестоко, как рисуют в драмах. Это было не романтично, без поцелуев и прочих нежностей, но и без всяких грубостей. Тогда я впервые понял, что омегой быть круто. Здорово, чувствовать тяжесть чужого тела, ощущать в себе член альфы, задыхаться от его запаха и кайфовать от собственной беспомощности. Мне нравилось, что Саске вжимает меня в кровать, до синяков сжимает мои руки, в безумном ритме вколачивается в меня. И то, что я не в состоянии ему об этом сказать, тоже мне очень нравилось. Я только и мог, что стонать, сильнее прогибаться под ним, двигать бёдрами ему навстречу и задыхаться от сводящих с ума ощущений.       Мы повторили это несколько раз, пока наши силы полностью не иссякли, а желание несколько не притупилось. В комнате находиться было невыносимо. Наши запахи смешались, пахло потом и совсем чуть-чуть спермой. Пахло сексом, и казалось невозможным просто лежать и ничего не делать. Впрочем, тогда сил у нас уже совсем не осталось. А мне еще нужно было вернуться домой. Но тело не слушалось. Двигаться было тяжело, особенно болела поясница. Всё-таки стоять в одной и той же позе было не самой лучшей идеей. Саске тогда сжалился надо мной, разрешил остаться, поспать на диване. Отчего-то я больше смущался от того, что переступал через разбросанные на полу презервативы, чем от собственной наготы и нетвёрдого шага. На Саске я вообще поначалу не решался посмотреть. Вполне достаточно, что я в полной мере почувствовал его член.       Зато следующую пару недель мы с ним практически не грызлись. И дальше уже решали практически все споры в туалетах, подсобках, пустых кабинетах.       Мы не были парой. Старались избегать встреч вне Академии. И мы по-прежнему ни разу не целовались. И тем не менее, что-то в наших отношениях изменилось. Мы уже реже испепеляли друг друга взглядом и дольше могли просидеть рядом в тишине и покое. Правда, не так долго, как хотелось бы нашим преподавателям, но какая разница? А еще Саске начал отгонять от меня альф. Делал он это не специально, и сам злился, когда так получалось, но со временем смирился. И просто делал то, что ему хотелось. А если мне приходило в голову возмутиться, он с самым невозмутимым видом тащил меня в туалет и доказывал мне свои права на меня. Самое обидное, я был совсем не против. Мне чертовски нравилось, когда он меня брал. Учиха наверняка об этом знал и с удовольствием этим пользовался.       В конце четвёртого курса случилось то, что в понимании моей семьи, окончательно и бесповоротно подтверждало мою принадлежность Саске. Я провёл с ним течку. Вышло это совершенно спонтанно. Нас отправили в двухнедельный лагерь. По календарю время было удачное. Я должен был вернуться за день-два до течки, но эта зараза снизошла до меня на три дня раньше. Мне и еще двум омегам повезло жить в отдельных домиках. Остальные поместились в кирпичном корпусе. На очередное утреннее занятие по самоподготовке я не вышел. Все решили, что я проспал, и Саске пришел меня будить. Тогда-то я пожалел, что не закрыл дверь на ключ. Я собирался выйти на улицу, когда понял, что лучше мне этого не делать. Вернулся на кровать, а дверь так и оставил открытой. Учиха, правда, это исправил. Зашел в домик, осекся на середине фразы, поняв, что к чему, и запер за собой дверь на ключ.       Видеть мне никого не хотелось. Я пробурчал в подушку, чтобы он уходил, но какой альфа оставит в одиночестве течного омегу? А рассчитывать на благоразумность Учихи не приходилось. Благоразумным был кто угодно, только не Саске. И вместе с тем, тогда он впервые попытался меня успокоить. Меня трясло от паники (течка с альфой - это вам не разовый перепих) и от стремительно возрастающего желания. Я чувствовал запах альфы, и он, кажется, провоцировал моё тело. Это пугало. Что-то внутри бастовало против такой близости с Учихой. Я даже бросил в него подушкой, пока он подходил ко мне. От моего «снаряда» альфа привычно увернулся, глубоко вдохнул, прикрыл на мгновение глаза, в два шага подошел к кровати. Я бы спрятался под покрывалом, если бы не лежал на нём.       - Наруто…       Саске редко звал меня по имени, всё называя меня «Добе», наверное, поэтому этот миг так отчетливо запомнился. Как и легкое прикосновение к щеке, стоило только опрометчиво откликнуться на его зов, и первый поцелуй. Нет, Учиха тогда больше ничего не сказал. Мягко меня поцеловал, легко снял с нас спортивные штаны, поставил меня на четвереньки, немного повозился с презервативом и глубоко в меня вошел. О, это было божественно. До сих пор не понимаю, почему я волновался? И почему столько тянул с этим. Мне нужен был альфа, чтобы течка перестала быть пыткой. Я полностью осознал это только тогда.       Саске рычал каждый раз, когда глубоко проникал в меня. Я мог отвечать ему только хриплым скулежом. Каждый вдох кружил мне голову. Запах возбужденного альфы буквально сводил с ума. Сейчас смазки было больше, и его член с легкостью проникал в меня. Презерватив мешал. Он не давал мне в полной мере ощутить альфу и я, кажется, просил, чтобы Саске его снял. Учиха был глух к моим всхлипам и просьбам. Он жестко вколачивался в меня, позволял завязываться узлу, презерватив защищал нас от ненужных последствий. Узел увеличивался, я забывал обо всём.       Во время наших небольших передышек, Саске неизменно держал руку на моём пенисе. Это безумно смущало, но Учиха не думал что-то менять. Он всегда знал моё состояние, дразнил прикосновениями, жадно брал, каждым толчком выбивая из лёгких дух.       К концу течки по ощущениям прошло несколько часов, на деле же наш лагерь давно закончился. Саске оставил меня одного, приходить в себя, убираться в доме. На прощание он неожиданно меня поцеловал. Это был наш второй поцелуй за всё время.       … От количества разбросанных на полу презервативов мне стало жутко. Это же сколько раз он меня взял?       Собирая использованные презервативы, я нашел парочку неиспользованных, и нервно сглотнул. Саске был в этом лагере во всеоружии. Закончив с элементарной уборкой, я зашел в ванную и во все глаза уставился в зеркало. Оно было довольно-таки большим, я мог хорошо рассмотреть кучу царапин и засосов, и до сих пор красные соски. Саске особенно нравилось их теребить, облизывать, покусывать. К своему ужасу, от одних только воспоминаний об этом я снова возбудился. Залез в душевую кабинку, прижался грудью к холодному кафелю, прогнулся в спине, невольно становясь так, как любит Учиха, и принялся ласкать себя.       … Я тогда еще не скоро сдал домик.       Наши отношения с Саске не изменились и после этой течки. Мы по-прежнему спорили, ругались, дрались, и успокаивались в укромных уголках. Нас давно не то, что парой крестили, поженили. Омеги в сторону Учихи не смотрели (я им посмотрю!), а альф Саске от меня, как и прежде, отваживал. Мы закончили учиться, и не без помощи Сарутоби (моего человека в Управлении), вместе поступили на службу. И там мы тоже, по иронии судьбы, работали в паре. Хотя, наверное, кто-то рекомендовал нас не разделять.       В первый год работы мы попытались обуздать наши странные отношения. Решили поверить слухам о том, что мы пара, и съехаться. Вообще, планов у меня таких не было. Это Учиха точно так же буднично, как когда-то сказал, что нам нужно переспать, поставил меня перед фактом, что мы съезжаемся. И будем жить у меня, ведь живу я отдельно от родителей. Естественно я возразил, но после двухчасовой «беседы» в комнате для допросов вручил Саске ключи от квартиры.       Правда, вместе прожили мы недолго. Нас хватило на пару месяцев. Вообще-то с нашими неуживчивыми характерами - настоящий рекорд. Зато секса у нас это время было в избытке. И на работе (в обеденный перерыв), и дома. А еще была моя течка. Регулярный секс избавлял Саске от проблем с гоном, и в этом я ему очень завидовал. В целом, если очень постараться, можно вспомнить парочку спокойных, почти семейных вечеров, которые мы провели вместе. Но их было так мало, что они просто забылись на фоне наших постоянных ссор и жарких примирений. И всё-таки что-то нам мешало. Уставали мы друг от друга. Вот и разошлись. Четыре месяца друг от друга отдыхали, провели раздельно отпуск, очень друг по другу соскучились и опять съехались. И снова несколько месяцев друг друга терпели. Секс, как всегда, нас мирил и объединял. Без него мы спокойно сосуществовали около пары часов, потом начиналось что-то несусветное. Хотя на работе нам это часто помогало.       - Хочешь, поженимся, - несмотря на наши неуживчивые характеры как-то предложил Саске.       Наверное, Учиха чувствовал ответственность за то, что оградил от меня других альф и не давал как-то устроить личную жизнь. Хотя, более вероятно, что на него родители надавили. Мои вот покоя мне не давали. «Живёшь с альфой? Замечательно. Когда распишетесь? Так ведь не положено». И всё в этом духе.       - Не хочу.       Одолжение мне не нужно. Пусть нормально предложение сделает, если созреет. А нет, я кого-нибудь еще найду. Со временем.       Туманное «со временем» из нереального вдруг стало вполне себе возможным. Наш тандем с Учихой разбили. Временно, как нам обещали, но всё же. Саске отослали в другой город, помогать следователю, набираться опыта оперативной работы. Мне тоже небольшой оперативчик подвернулся. Вроде бы всё здорово, но без Учихи мне было как-то неуютно, неспокойно. Это не было чем-то новеньким. Так часто бывало еще в детстве, когда родители на летних каникулах отправляли меня в лагерь или мы всей семьёй ездили на курорт. Для того, чтобы знать, что всё в порядке, чтобы понимать, на каком я свете, мне всегда нужно было видеть Саске. Его, живого, а не какую-нибудь фотографию. Без него я был, как ни странно, совершенно дезориентирован. Ко всему прочему, спустя несколько недель после того, как Учиха уехал, а я успешно справился с двумя не слишком уж сложными делами, коллеги-альфы стали странно на меня коситься. Несколько позже даже Сарутоби вызвал к себе в кабинет, всё расспрашивал меня о настроении, самочувствии, отношениях с Саске. Последнее вообще было странным. Какие отношения? Кажется, месяц прошел, как он уехал, мы за это время ни словом не обмолвились. Но я честно старался отвечать. Уже дома, мыслями невольно возвращаясь к разговору с Сарутоби, я понял, что со мной не так. Течки не было. Согласно моему почти никогда не ошибающемуся календарю, она должна была начаться полторы недели назад. А её все не было. А еще из странностей, я с удовольствием начал есть сладкий перец, который обычно на дух не переносил.       - Ты не волнуйся, Учиха скоро вернётся.       Эти слова начали обретать новый смысл, хоть я до сих пор и не понимал, зачем старик Сарутоби мне об этом сказал.       Купленный в аптеке в тот же вечер тест показал неутешительный результат. Но ему я не поверил, решил, что мне попался брак, и навестил своего гинеколога. Визит к врачу подтвердил результат теста. Беременный. Еще и срок установили. Шесть с половиной недель. Хм, если отмотать назад, это во время течки случилось. Ближе к её концу. Да, в этот раз случилось непредвиденное: закончились презервативы. Саске хотел выйти, купить еще, но я его не отпустил. Вот результат.       - Ты не волнуйся, Учиха скоро вернётся.       Я больше волновался из-за того, что он именно вернётся. Как быть тогда? Как с ним поговорить? Как обо всём рассказать? И как он воспримет эту новость? А может, не надо ему ни о чем рассказывать? Но как быть тогда? Рано или поздно всё станет ясно. Запах, кажется, у меня уже изменился. Альфы это дело хорошо чуют…       Но Саске всё еще был в отъезде, и не было более конкретной даты его возвращения, чем туманное «скоро». На самочувствие я не жаловался, и вообще был в отличной физической форме. Пока ребёнок никак не отражался на моей жизни. Подумаешь, изменился запах и захотелось разнообразия в еде. Ни живота, ни чего-то еще у меня еще не было. Я мог ходить на работу, участвовать в выездных операциях. От оператива, к слову, меня всячески ограждали, но я был бы не я, если бы не находил лазеек и не принимал в делах активного участия. И всё было просто замечательно. В течение ровно одной недели, с тех пор как я узнал о своей беременности. Потом мое самочувствие начало меня подводить. Начался токсикоз. А я-то так надеялся, что эта напасть обойдёт меня стороной. Мне говорили, что и так может быть. Но мне не повезло. По утрам я чувствовал себя разбитым и уставшим. В себя приходил только ближе к обеду, поэтому на работу стал приходить к двенадцати. Старик Сарутоби предлагал мне уйти в декрет, но это я еще успею. Дома сидеть скучно, на работе куда интереснее. Все время что-то происходит. Естественно я отказался от разумного предложения умудрённого жизнью альфы. В качестве компромисса мой рабочий день несколько сократили.       О том, что Саске вернулся, я узнал совершенно случайно. Ребята обсуждали это за чашкой (стаканом, если быть совсем уж точным) вечернего кофе. По их словам, Учиха только-только приехал, и сразу же направился к Сарутоби с докладом. Время было позднее, свои полдня я уже отработал, и дожидаться, когда Учиха освободится, не стал. Я не был уверен, что хочу с ним встречаться. Да и откровенный разговор с ним меня несколько пугал. Причин для этого, пожалуй, не было, но тем не менее.       Саске о том, что теперь я работаю с обеда, заранее не предупредили. Что ему ответили на вопрос обо мне, понятия не имею, тем не менее, Учиха зачем-то примчался ко мне. Выяснил у консьержа, что я дома, и принялся звонить и настойчиво стучать в дверь, требуя, чтобы я открыл. Откровенно говоря, он пришел совсем не вовремя. Я только-только вышел из ванны, кое-как дополз до дивана и сейчас пытался перевести дух. Стук в дверь только мешал. Впрочем, он прекратился спустя несколько минут. Я уже подумал, что он ушел, как щелкнул дверной замок. У него остался ключ от моей квартиры, я и забыл об этом. Моя душа ушла в пятки.       Учиха разулся в коридоре и зашел в комнату. Вообще-то у меня их две: спальня и гостиная. Мы встретились в гостиной. Я лежал на диване, радуясь тому, что так быстро нашел удобную позу, Саске стоял в дверях и внимательно меня рассматривал. Спустя какое-то время он решил подойти ко мне. Я бы бросил в него подушкой, но это требовало слишком много усилий. Наверное, мне всё же следовало себя пересилить. Ведь Учиха прекрасно знал, что в обычных обстоятельствах я непременно запустил бы в него подушку. А так он сразу понял, что что-то случилось. А может, ему уже об этом сказали.       Учиха подошел ко мне, принюхался, неопределённо хмыкнул. Смотреть на него было неудобно, вот я и прикрыл глаза. Меня поцеловали в лоб, взяли за руку. Зря я оставил её свешенной с дивана.       - И когда ты собираешься мне об этом рассказать? - невозмутимо спросил Саске.       Он знал! Уже обо всем знал!       Я промолчал.       - Наруто, - Учиха крепче сжал в ладони мою руку. Я невольно открыл глаза и столкнулся с ним взглядом.       - Откуда ты знаешь? - я всегда любил отвечать вопросом на вопрос.       - Сарутоби рассказал, - хмыкнул Саске. - И пахнешь ты по-другому. Так когда? - требовательно спросил он.       - Когда-нибудь, - бурчу в ответ, медленно, с наслаждением вдыхаю его такой знакомый, давно уже родной запах, и снова прикрываю глаза, чтобы не видеть его отчего-то возмущенного лица.       - Узумаки, - вкрадчиво прошептал Учиха, - мы говорим о ребёнке. Моём ребёнке.       - Это мой ребёнок, - возражаю. - Мой, мой, мой! - для верности повторяю и сам понимаю, что звучит это глупо.       - Я рад, что ты так думаешь, - Учиха невозмутим. - Хорошо, что тебе в голову не пришло сделать аборт.       Резко сажусь. Теме! Да как он только мог так сказать? Как только мог подумать, что я…       К горлу снова подкатила тошнота, и вместо того, чтобы врезать или хотя бы отругать этого напыщенного альфу, я позорно сбежал в ванну.       Сил не было совсем. В груди клокотала бессильная ярость. Теме. Негодяй. Да что он понимает?       Я стоял, опираясь на стену, и думал, как бы аккуратнее опуститься на пол, когда в ванную зашел Саске. Он на удивление осторожно обнял меня, мягко заставил на себя облокотиться, погладил по спине.       - Прости, - слышать от него это слово было дико. - Мне было важно знать, что тебе и в голову не пришла такая глупость.       - Не пришла, - бормочу ответ.       Не скажу, что я сильно обрадовался новости, но только узнав, что беременный, решил, что у меня будет альфа. Такой же красивый, тёмноглазый, черноволосый, как Саске. Я бы вообще не отказался от точной копии Учихи, только чтобы характер был получше. Но я-то воспитаю!       - Пойдём, - Саске проводил меня до дивана, принёс мне воду с лимоном, и даже никуда не ушел, когда я ненадолго задремал.       Если подумать, в те несколько часов нас обоих, как будто подменили. Учиха стал терпеливым, заботливым альфой, я - кротким, покорным омегой. Идиллия разрушилась, когда я стал собираться на работу.       - Куда ты? - поинтересовался Учиха, наблюдая за тем, как я одеваюсь.       - На работу, - мне казалось это очевидным.       - Ты никуда не пойдёшь. Это исключено.       Я задохнулся возмущением. Тоже мне, диктатор. Ходил, хожу и буду ходить. И вообще я делаю, что хочу, как хочу и когда хочу. И никто, тем более он, мне не указ!       Говорят, гнев затуманивает разум. Я честно не помню, что да как у нас произошло. Может я ему ответил, а может, фыркнул и проигнорировал. Конечно, Саске не пропустил этого, не оставил всё как есть. Как ни стараюсь, не могу вспомнить, что мы друг другу наговорили. Зато я хорошо помню, как «пришел в себя», успокоился. Когда я понял, что всё в порядке, меня совсем ничего не тревожит, я стоял в прихожей и жарко целовался с Учихой. Он облокачивался спиной на холодную стену, крепко меня обнимал, прижимая к себе, и жадно целовал. Это было просто невероятно. У Саске умопомрачительный запах. Надышаться им я не мог. Объятия и поцелуи Учихи неведомым образом меня успокаивали.       - Всё хорошо, - негромко сказал Саске, к моей досаде прерывая поцелуй, - не волнуйся. Я буду присматривать за тобой на работе.       Это была одна из немногих моих побед над ним. Я очень гордился своим достижением ровно до тех пор, пока мы не пришли в Управление. Только там я понял, на что подписался. Саске, видимо, решил переквалифицироваться в моего телохранителя. Он, как и прежде, отгонял от меня практически всех альф. Правда те всё реже и реже заинтересованно смотрели в мою сторону, но в Управлении еще оставались те, кому нравился мой новый запах. С ними-то очень охотно принялся бороться Учиха. Но это были сущие мелочи. Настоящие проблемы крылись совсем в другом. Саске вмешивался практически в каждую минуту моей жизни. Он запрещал ребятам курить при мне, не давал мне пить кофе (врач запретил мне его пить, но хотелось!), не позволял водить машину, и в какой-то миг дошло даже до того, что начал проверять, что я пью и ем.       Саске вновь переехал ко мне. Это не обсуждалось. «Я буду жить у тебя», - меня просто поставили перед фактом, как будто Учихе негде было больше жить. В этот раз он въехал ко мне основательно. Явно надолго. Мне казалось это слишком наивным. И вместе с тем, с Саске мне было хорошо. Здорово вместе с ним спать. Спокойно. А еще мой мучитель-токсикоз прошел довольно быстро. Всё потому, что со мной был альфа. Мой альфа, отец ребенка. Его запах обволакивал меня, успокаивал, защищал. Так утверждает гинеколог. Не знаю, что он там говорил, про «моего альфу», но рядом с Саске я действительно чувствовал себя гораздо лучше. Но конечно же ничего ему об этом не рассказывал.       Не могу сказать, что мы мирно уживались, но наши отношения определённо стали спокойнее. Во всяком случае, так было до тех пор, пока мы не пытались выяснять животрепещущие вопросы. Таких вопросов, на самом деле, оказалось не так уж и много. Большая их часть касалась работы и споров о том, когда я пойду в декрет, но были и другие. Пожалуй, даже глупые. Но из-за моего упрямства серьёзные и тяжелые.       - Мы поженимся, - на вторую неделю нашего нового совместного проживания осчастливил меня Саске. Сказал он это буднично, как будто решил, какой галстук завязать, и тон его не терпел возражений. Естественно, меня это не устроило. Я отказался. Даже послал его куда подальше.       … Хотя, наверное, стоило с ним согласиться. Ребёнку нужен отец, семье - кормилец. Сам я едва ли справлюсь с этой задачей. Родители не помогут, мой оклад недостаточно высок, и то его не будет, пока буду с ребенком сидеть. И всё равно. Не хочу, чтобы мне делали одолжение. Справлюсь. Как-нибудь.       После этого короткого, рычащего разговора, мы долго целовались, задыхаясь от запаха друг друга. Саске тогда поддался искушению. Раздел нас и очень осторожно, и вместе с тем безумно нежно меня взял. О, я тогда был согласен на всё. Наверное, на любой вопрос, ответил бы «да». Мне повезло, что Саске меня ни о чем не спрашивал. После секса к вопросу женитьбы мы не возвращались.       На работе всё было по-старому. Учиха рычал на наших коллег, не давая им курить, пить фруктовые напитки и какао (от их запаха мне становилось дурно); запрещал мне пить кофе, жевать резинки на кончиках простых карандашей (как будто он что-то в этом понимал!) и пить чернила гелевых ручек (мне они очень нравились. Особенно красные). Из-за этого мы постоянно с ним спорили, затем примирительно целовались, и Саске заваривал мне какой-то правильный чай. На вечерних совещаниях я, бывало, дремал у Учихе на плече. Старик Сарутоби требовал, чтобы Саске повлиял на меня, и мне-таки оформили декрет, но этот вопрос мы дома не поднимали. Нам хватило и одного скандала. Жаль только, я не помню, что наговорил. Но Учиха проникся.       Трудно отрицать, что сейчас Саске стал полноценной, пожалуй, даже неотъемлемой частью моей жизни. Он водил меня к врачу, внимательно выслушивая его рекомендации, и искренне удивляясь моим редким жалобам. Учиха требовал, чтобы я рассказывал ему обо всем, но при всём желании, жаловаться я не любил. И мы ссорились даже из-за такой мелочи. Правда, несильно.       Саске ходил со мной по магазинам, терпеливо ждал, пока я определюсь, что хочу сегодня. Он даже не удивлялся и не возмущался, когда я складывал в корзину кучу взаимоисключающих продуктов. Только тщательно проверял срок годности и дату выпуска. Время от времени он даже оплачивал наши покупки. И всегда всё сам относил домой. Мне разрешалось держать в руках только ключи. Как-то раз он с рыком забрал у меня двухлитровую бутылку воды (единственную нашу покупку). Естественно, мы тут же поссорились.       Учиха с волнением наблюдал за тем, как я меняюсь. Живот начал расти, Саске это отчего-то приводило в полный восторг. А вот меня все мои изменения тревожили. Нет, дело было совсем не во внешнем виде. Мне и самому нравился мой живот. Но со мной случилось что-то еще. Я стал чаще уступать Саске, невольно позволяя ему направлять нашу жизнь, так, как ему захочется. Мне вдруг стало не хватать его тепла, и по ночам, когда мы ложились спать, я сразу стал устраиваться у него на плече. Учиха против этого ни разу не возражал, он даже меня обнимал, время от времени. Для меня стало странной необходимостью делать для Саске хоть что-то. Заварить утренний чай или разогреть ужин. В готовке я силён никогда не был. Мог разве что рамен заварить, но сейчас, к моему неописуемому горю, я просто не мог его есть. Готовил у нас Саске. Получалось у него очень даже неплохо. Мои душевные порывы его удивляли, но он смиренно принимал мою заботу. Смиренно, потому что самым ужасным в моем нынешнем положении была огромнейшая сентиментальность. Я не плакал, кажется, с десяти лет. И тут на тебе. Чуть что - сразу в слёзы. Меня это безумно раздражало, но Саске явно приходил в еще большее замешательство, чем я, поэтому с этой напастью было смириться проще всего. А еще не самым приятным открытием моей поздней беременности стало нарушение сна. Говорить, что это из-за Учихи не хочется, но, боюсь, что он и есть главная причина моего беспокойства.       У Саске начались ночные дежурства. Это должно было бы коснуться и меня, но я одной ногой уже был в декрете. Мы все сошлись на том, что я закончу очередное дело, и, как и положено, займусь собой и ребенком. Мне не давали заниматься ничем, кроме текущего дела, и поэтому ночные дежурства в этот раз обошли меня стороной.       Чем я только не пытался занять себя. Перебрал вещи, с ужасом обнаружив, что для носки у меня практически ничего не осталось. Попытался испечь пряники. Всплакнул над тем, что первая партия не пропеклась, а вторая - подгорела. Посмотрел фильм, даже почитал книгу! Зеваю, рот разрывается, а сна по-прежнему не было ни в одном глазу. И даже если я ложился, то просто ворочался, не находя себе места. Устав от этого, я снова вставал, включал свет, смотрел который час и шел в гостиную. Ранним утром в гостиной меня и застал Саске.       - Ты почему не спишь? - хмуро удивился он.       - Тебя жду, - не задумываясь, ляпнул я. В целом, это почти было правдой. Сегодня я не пробовал спать только на его плече.       - Тебе не нужно было этого делать, - сухо сказал Учиха. - У меня ночное дежурство. Ты знал, что я приду на рассвете.       Внутри меня что-то щелкнуло. Я тут же заявил ему, что он мог бы и не прийти, хоть и понимал, что такое вряд ли случится. И почти сразу же, только представив, что Саске вдруг исчез из моей жизни, разревелся. Глупо. Нелепо. А поделать с собой ничего не могу.       Учиха тяжело вздохнул, подошел ко мне, взял руку, отнимая её от моего лица. С минуту он молчал, смотря, как я причитаю, затем снова вздохнул.       - Ты ел?       - Три раза ночью, - всхлипываю в ответ.       - Хорошо, - он мягко провёл рукой по моей щеке, вытирая слёзы. - Идём спать.       В этом я с ним спорить не стал. Встал с дивана, попытался высвободить руку из его пальцев, не смог и снова всхлипнул.       - Как с тобой сложно, - пробормотал Саске, задевая меня еще сильнее.       - Никто не заставляет тебя быть со мной! - взрываюсь. - Иди на все четыре стороны! Найди себе другого, попроще! Ты красивый, видный альфа, скучать один точно не будешь!       Говорю, а слёзы бегут буквально ручьями, и воздуха на длинные предложения просто не хватает. Вот и всхлипываю, в самых неподходящих моментах. И кажется, будто мне хочется, чтобы он остался рядом. Да мне всё равно где он и с кем, и что делает!       Учиха молчит, внимательно на меня смотрит, и я понимаю: не всё равно. Черт побери, не всё равно! От этого, кажется, реву еще сильнее.       - Другой мне не нужен, - спокойно, и как-то устало отвечает Саске. Как будто повторяет это не в первый раз. - Даже если и уйду, - он невозмутим и бесконечно уверен в том, что говорит. Видимо, не раз задумывался об этом, - я буду искать тебя.       Широко распахиваю глаза и недоверчиво на него смотрю. Он мне никогда такого не говорил. Никогда. А сейчас почти в любви признался. Учиха тихо хмыкнул, легко поцеловал меня в губы.       - Иди умойся и будем спать, - негромко сказал он.       Я не задумываясь кивнул. Послушно пошел в ванну, а когда зашел в спальню, Саске уже дремал на кровати. Наверное, очень устал. Сердце вдруг переполнила теплота, мне стало очень-очень спокойно. Я залез на кровать, подлез Учихе под руку, удобно устроил голову у него на плече. От Саске пахло кофе. Пахло так сильно, что я не сразу уловил его настоящий запах. А когда почувствовал его, кажется, сразу уснул.       В декрет я ушел через пару дней. А еще через неделю решился на подвиг: поехать в магазин одежды. Никогда не любил шоппинг, но сейчас это было жизненно необходимо. В моих футболках мне уже было неудобно. Через пару недель и джинсы на себе не застегну. Запускать это дело не надо.       Собираясь, я, недолго думая, надел футболку Саске. Он выше меня и шире в плечах. Его вещи пока что мне подходили. Эта футболка совсем не сковывала движений, была приятна на ощупь, и, что самое главное, пахла Учихой. Я был безумно доволен своей идеей одолжить футболку у Саске, пока не попался ему на глаза. Учиха долго меня рассматривал, затем неопределённо хмыкнул и едва заметно улыбнулся.       - Я одолжу её на один день, - отчего-то смутившись его взгляда, сказал я.       Саске тут же выяснил все мои планы, и в магазин мы естественно пошли вместе. Громадный торговый центр одним своим видом заставлял меня понервничать. Но хватать Саске за руку и тянуть его домой я не стал. Лишь нервно сглотнул и зашел в магазин. По привычке, несмотря на то, что руки были свободными, взял ключ от шкафчика. Мне здесь очень нравились кольца брелка. Идеально круглое, из какого-то твёрдого материала, оно было мне впору и мне нравилось надевать его себе на руку. Привычка из детства.       Мы купили воду, вернули ключ на место и на экскалаторе поднялись на второй этаж. Здесь и началась моя пытка. Вообще-то я был согласен купить первое, что попадётся под руку, но эту идею категорично отверг Саске. Мы с ним даже порычали друг на друга. Правда, недолго. Вмешался консультант. Он предложил померить комбинезон (мы стояли именно рядом с ним) и определиться с размером. Размер оказался больной темой. Из-за него мне пришлось много чего перемерить. Вещи вроде бы были неплохими, но всё равно, комфортнее всего мне было в футболке Саске. Я даже ему об этом сказал, чем сильно позабавил. К тому времени я так сильно устал, что сил дуться на него просто не было.       В итоге мы купили все, что понравилось Учихе и подходило мне по размеру. Но несмотря ни на что, я решил до конца дня доходить в его футболке. Саске, похоже, это только нравилось. Домой мы пошли не сразу, еще сидели в кафе, переводя дух. Дух переводил я. Я же ломал голову над заказом. Учиха, убедившись, что я сильно занят, ненадолго оставил меня. Это было даже удивительно. Но по нужде ходят все, даже альфы.       Дома я первым делом снял брюки и вздохнул с облегчением. Пожирающий взгляд Саске меня нисколько не смутил. Он часто на меня так смотрел. И мне нравился этот его взгляд, и его последствия тоже были весьма приятными. Эти мысли, его запах окончательно меня раздразнили.       Мне хотелось чувствовать его, неважно как. Даже не думая разбирать покупки, я потащил Учиху в спальню. Там первым делом обнял альфу за шею, встал на носочки, осторожно поцеловал его в губы. Я прежде никогда первым его не целовал. Отчего-то от осознания этого в душе разыгралась целая буря эмоций.       На мой поцелуй Саске ответил. Кажется, мой порыв нисколько его не удивил, но равнодушным не оставил. Он осторожно прижал меня к себе и, оторвавшись от губ, принялся целовать в шею. Это безумно возбуждало.       - Я буду осторожным, - хрипло прошептал Учиха, снимая с меня трусы.       Да, это было именно то, что я хотел услышать, то, чего я от него ждал. Саске смял в руках мои ягодицы, немного раздвинул их в стороны. Я застонал. Выдавить из себя «да» стало труднее, но как-то я это сделал. С меня тут же сняли футболку и уложили на кровать.       Запах возбуждённого альфы сводит с ума. Мне казалось, я теку. Наблюдая за тем, как Учиха раздевается, я невольно широко раздвинул ноги и прогнулся в спине.       И в этот раз Саске тоже был невероятно нежен. Он не спешил, дразня меня поцелуями и явно наслаждаясь моими несдержанными стонами. Учиха требовал, чтобы я расслабился и мучительно медленно меня растягивал. А потом неспешно входил, заставляя полностью ощутить его член. Он сдерживал себя, двигаясь размеренно, не позволяя себе срываться на такой любимый быстрый темп, и этим только дразнил нас обоих. Я ведь тоже привык к нему, быстрому, резкому, когда каждый новый толчок выбивает из лёгких дух, и нет сил даже стонать.       Двигаю бёдрами ему навстречу, на выдохе шепчу его имя. Саске достаточно этого, чтобы понять меня. Он на мгновение хмурится, медлит, что-то для себя решая, и без предупреждения делает то, чего нам обоим так хочется. И всё сливается в один миг. Быстрые, глубокие толчки, наши хриплые стоны, редкие, смазанные поцелуи, яркий оргазм, тёплое семя на бедре, болезненная метка на шее.       - Это нужно было сделать давно, - спокойно хмыкнул Учиха, в ответ на мои вялые попытки возмутиться. - Ты носишь моего ребенка. Ты - мой омега.       Сил с ним спорить не было. Глаза слипались, и даже боль в шее казалась какой-то далёкой, несуществующей. Я задремал в руках Саске, так ему и не ответив. А когда проснулся, сердиться на него совсем не хотелось. Ведь он невероятно милый, когда спит. Тогда его лицо расслабляется, брови не хмурятся и даже уголки губ слегка приподнимаются. Осторожно провожу рукой по его волосам. Они жесткие и густые. Мне нравятся. Я определенно хочу, чтобы у нас родился альфа с его внешностью.       - О чём мечтаешь?       Вздрагиваю от неожиданности, одергиваю руку. Саске смотрит на меня спокойно, с лёгкой усмешкой. Чуть приподнимается, легко целует в губы и выжидающе приподнимает бровь, ожидая ответа.       - Об альфе, - отвечаю и только потом понимаю, как двусмысленно это звучит. Смущаюсь, фыркаю, толкаю Учиху на кровать, а сам по привычке ложусь к нему на плечо. – Малыш, - всё же поясняю. - Он будет альфой.       - Омегой, - тут же возражает Учиха.       - Ничего подобного, - улыбаюсь, и сейчас, даже не сержусь тому, что он мне возражает. - Это будет альфа, маленькая копия тебя. Только Узумаки.       - Учиха, - невозмутимо поправляет меня Саске. Проводит пальцем по моей метке, заставляя на мгновение замереть. - Малыш будет носить мою фамилию.       - Еще чего, - фыркаю и снова сажусь, с вызовом смотря на Учиху. - Мой малыш, моя фамилия.       Саске вопреки всем моим ожиданием усмехнулся.       - Ты тоже будешь носить мою фамилию.       Потрясенно смотрю на него. Кажется, этот вопрос мы уже обсуждали.       - Ты станешь моим мужем, - пояснил Саске, - и будешь носить мою фамилию.       Просто теряю дар речи. Да что он себе возомнил? Чем он только слушает? Я же уже сказал ему «нет»! Мне не нужны его одолжения. Или… это не одолжение? Не понимаю.       Пока я пытался справиться с потрясением, Учиха из-под подушки достал кольцо и без лишних слов надел мне его на безымянный палец левой руки.       Растерянно смотрю на дорогой подарок (это было золото), невольно отмечаю, что кольцо мне в пору (как он только угадал с размером?) и понимаю, смысл этого жеста.       - А если я скажу тебе «нет»? - просто не могу этого не спросить.       Учиха вдруг усмехнулся.       - Не скажешь, - он отрицательно покачал головой. - Ты ведь не хочешь объяснять нашему малышу, почему у нас фамилии разные? - Саске осторожно погладил меня по животу. - К тому же, для нас это давно простая формальность, - невозмутимо заметил он.       Быстрого ответа я ему не придумал, а ждать Учиха не стал. Уложил меня на кровать и ушел на кухню. Пообещал принести воды и еды. Мне велел не перенапрягаться. И так уже поиграли с огнём.       В итоге мы всё-таки расписались. Для нас это действительно была чистая формальность. Мы как ворчали друг на друга, так и продолжали ворчать. Привычные ссоры заканчивались жаркими поцелуями и тёплыми объятиями. На самом деле у нас вообще ничего не менялось, только мой живот рос, делая меня неповоротливым и совершенно несносным. Саске всё это как ни странно забавляет. Время от времени он выполняет мои капризы, смущает парой слов, ласково целует, сбивая не только с мысли, но и с настроения. Держаться бы от него подальше, а то уже совсем себя не понимаю. Но Учиха, кажется, вездесущий.       И мы по-прежнему спорим о том, кто у нас родится. Саске упрямо хочет омегу. Точную копию меня, только чтобы характер получше. Но он-то его воспитает!       Наивный.       Не понимает, что у нас родится альфа, его точная копия. Я даже согласен его так же назвать! Правда, об этом Учихе я не рассказывал. Имена у нас вообще больная тема. Мы ведь с полом определиться не можем, что уж об имени говорить? Там вариантов ого-го сколько!       Но на самом деле всё это не так уж важно. Ведь кто бы у нас ни родился, мы будем безумно его любить. В этом мы с Саске ни минуты не сомневаемся.