Смотреть (не) видеть

Хигемару пропадает сразу, но тут же берет себя в руки, рвет тишину неуместно громкими шутками и высокопарными фразами. Девочка ему едва достает до плеч, лаковые блестящие туфельки, чулочки с белым кружевом, теплый фиолетовый шарф и заколки с котятами. Хигемару протянул руку, но Йонебаяши промахнулась с рукопожатием по одной ей известной причине. — Извини, — смешливая улыбка, тонкий голосок, — не заметила сразу. Человека в почти метр восемьдесят ростом. Сайко мягкая и уютная, от нее вкусно пахнет сладкой ватой и хлопком, она носит кофты из ангоры и выглядит как маленький пушистый комочек, просто сесть и умиляться. Хигемару дважды подбрасывает ей под дверь открытки, одну — на месяц их совместной работы, вторую — на день рождения. Все абсолютно анонимно (Джинни не в счет). Комментарии игр теперь громче обычного, иронии и яда в ответах Сайко — пропорционально производимому им шуму. Сайко очень не любит шум. Когда Хигемару хочет добавить к новой записке кокосовую конфетку, около двери его ловит командир. Урие хмыкает, но никак не комментирует ни тогда, ни позже. Йонебаяши поправляет белые чулки, фиолетовый шарфик, просит Джинни заплести хвостики и аккуратно прикрепить заколки. Хигемару предлагает свою помощь и неосознанно шумно сглатывает, улавливая легкий аромат кокоса от кобальтовых волос. Хигемару плавится под ее осуждающим взглядом: ты должен быть выносливым. Она тренирует его выпускать кагуне и не терять сил, она говорит, что самое страшное — кагуне, выпущенный на все сто процентов. Сайко поглубже запахивается в рыжую куртку, столь неподходящую ей как по стилю, так и по размеру. Идет домой, печально тускнеют глянцевые сапожки, встречаясь с лужами. На дворе ноябрь. Хигемару чувствует запах хлопка, сахарной ваты и железа даже во сне. Сайко зло рявкает на него за каждый сомнительный комплимент. Командир посмеивается. Хигемару искренне недоумевает: он что, настолько непривлекательный? У него есть сильное подозрение, что он просто фетишист: этот накрахмаленный воротник, эти хвосты с бантами, юбка-колокольчик и тонкий голос сводят с ума так же верно, как героиновая зависимость. Только у него она сахарно-ватная. Он с тревогой бежит к Джинни: а что, если мне нравятся только маленькие хорошенькие девочки? Джинни вздыхает и добавляет, что эта девочка старше тебя самого. Щеки заливает алым, руки становятся шершавыми от мозолей. Сайко-семпай все также смотрит на него, но не видит. В столовой ночью темно, горит только одна настольная лампа. Урие залпом выпивает банку кофе и следом же хлещет сакэ, по запаху это оно. Йонебаяши стучит пальцами по стеклянной столешнице, смотрит в картину на стене, и взгляд ее пустой, как у трупа. Рядом с ней три пустые банки пива и рюмка, в которую командир тоже изредка подливает. Хигемару мнется на пороге, а потом, пролепетав извинения, взлетает по лестнице в свою комнату. Подушка давит хлопком, он кричит в нее, но ему никто не вторит. Сайко-семпай смотрит и не видит. А еще очень, ну очень сильно не любит шум и мальчиков, страдающих от кошмаров. — Еще один? — интересуется Урие в перерывах между рюмками. Сайко вырывает одну, опрокидывает и даже не морщится. Растирает кокосовую конфету в пыль, теперь от нее будет приятно пахнуть. — Надеюсь, нет, — отвечает она ровно. Беленькие чулочки в каплях от пролитого алкоголя, фиолетовый шарфик висельником застрял на крюке под рыжей курткой. Все рыжие куртки для нее смотрятся повешенными. Становится тепло. Урие наливает еще одну и прячет бутылку среди бесконечных полок. У него просто не хватит денег на бесконечное пьянство. На следующее утро Сайко удивленно спрашивает, за что Хигемару извиняется перед ней. Ночью в столовой его точно не было.