Идеальная пара

- Вы самая идеальная пара, которую я когда-либо видел, - пьяно смеется Балмер и смотрит своими абсолютно трезвыми глазами на Билла. Гейтс теряется, разрывается между желанием ударить Балмера по лицу и желанием послать его так далеко, как только позволит словарный запас. Стив сидит на его кресле, закинув ноги на стол и пачкая его супер важные бумаги летней пылью Лос-Анжелеса. Номер – естественно самый лучший, мистер Гейтс – непривычно роскошен и совсем не нравится Биллу, Город Ангелов – вотчина Стива Джобса – тоже раздражает жарой, духотой и желто-красной пылью. Стив сидит слишком далеко, поэтому Билл выбирает второй вариант: делает несколько глотков из бутылки с виски и говорит: - Да иди ты… - Неужели ты нервничаешь перед судом? – Балмер - тварь эдакая, думает Билл, - притворно-удивленно поднимает брови и тоже отпивает из бутылки с первоклассным бурбоном, - Неужели боишься, что наш Стиви не захочет больше тебя видеть? Билл смеется и говорит: - Иди на хер, Балмер. - Извини, дорогуша, но это твоя прерогатива, - Балмер смеется громко, заливисто, как над самой лучшей шуткой в его жизни. Но, может, они действительно лучшая шутка в мире. - Как долго ты собираешься шутить по этому поводу? Смех Стива резко обрывается. Он опускает голову и на его губах играет сумасшедшая улыбка Джокера из комиксов. Он растягивает губы еще сильнее, открывая крепкие белые зубы и говорит: - Вечность. Суд – это настолько показательное зрелище, что Билла начинает поташнивать от сладостного запаха гниения всех этих людишек. Нет, Билл, конечно же, знает, что сам не чуть не лучше, даже хуже всех их. Билл спит со Стивом Джобсом. Никто не удивляется, что они приходят на слушания, ведь это их вечное Гейтсо-Джобсовское противостояние, ведь это их компании, практически, их дети, их религия и жизнь. И не важно, что Стива давно отлучили от церкви, а Билл посадил на свое место другого Папу. Их адвокаты смотрят на них снизу вверх, словно на новых богов, но проклятые Американские Боги видят только друг друга. Журналисты говорят: - Когда Билл и Стив умрут, они будут жить в лице своих компаний. Они будут жить вечно. Стив сидит напротив него и в его глазах Билл читает: - Ты и я… Мы будем вместе вечно. Когда мы сдохнем, и наш прах развеют по ветру в водах Тихого океана, мы попадем в ад. Уверен, нам уже приготовили соседние котлы. Билл молчит. Его глаза – невинные, доверчивые, серые, словно море в Сиетле, - это глаза акулы. Билл чует кровь, ее запах разлит в воздухе, и Билл принюхивается, силясь понять, чья она. «Интересно, - думает он, - Акулы чувствуют собственную кровь?» Глаза Стива – теплые, ласковые, улыбчивые, - буравят его двумя сверлами. Глаза у Стива – глаза молодого волка-одиночки. Билл вспоминает, как тот кричал громоздкое и значительное «Я доверял тебе!», и уже тогда знал, что это ложь. Стив не умеет ни доверять, ни верить. Стив – это одна сплошная паранойя размером со все штаты Америки. Стив сидит в зале суда, слушает скучные, сухие, словно пергамент, речи адвокатов и тоже чувствует запах крови. Но и он тоже не может понять: это свежая кровь или так пахнет кровь, которой уже испачканы его зубы. В детстве, когда Билл думал о смерти, он хотел быть кораблем, налетевшим на риф и медленно пьющем соленое море распоротым брюхом. Теперь у рифа есть имя. Его имя – Стив Джобс. Балмер смеется, что на Страшном суде они также будут сидеть друг напротив друга и не верить, даже не слушать, собственных адвокатов и судий. Балмер вообще получает от всего это слишком много удовольствия. Этот старый толстенький интриган должен бы был родиться в прошлом веке или просто поступить в другой колледж, который хоть как-то был бы связан с политикой. «Долбанный Ришелье», - думает Билл, глядя на то, как Балмер и Джон Скалли перемигиваются между собой и постоянно стреляют глазками то в сторону Стива, то в сторону Билла. Когда все расходятся на перерыв, прихватывая себе сандвичи с тунцом и разнообразные салатики, Стив и Билл поднимаются и, даже не переглядываясь, идут в сторону уборной. Билл идет немного позади, вглядывается в темный затылок перед собой, но Стив, кажется, даже не собирается оглянуться. В нем ни единого лишнего движения, ничего лишнего, абсолютное совершенство… Позади себя Билл слышит шаги и перешептывания Балмера и Скалли. Они хихикают, словно старшеклассницы, шепчутся и Биллу кажется, что за ними по пятам идет безликая толпа и говорит: - Мы знаем. Билл, мы все знаем… Вы будете… По шее Билла проходит дрожь, но он не слышит окончания фразы. И спустя секунду ему уже плевать. Потому что спустя пару секунд он уже прижат к двери уборной, и Стив, знакомый до каждой мелочи, движения руки и каждой мысли, вжимается в него и целует. Хотя это вряд ли вообще можно назвать поцелуем, это скорее укус, после которого саднят губы и едва ли не кровоточат. Билл расслабляется, обмякает в руках Стива, впускает его в личное пространство, куда не впускает даже близких друзей. Стив кажется вообще единственный, кого допускают так близко к сердцу. Вот только абсолютно все знают, что у Билла Гейтса нет сердца. - Сука, - шипит Стив, прикусывая кожу на шее рядом с ухом, - Какая же ты сука, Билл. Гейтс глухо смеется, упирается руками в грудь Стива и чуть отодвигается. Стив смотрит на него голодными злыми глазами, а затем хватает Билла за грудки его белой рубашки и тащит в кабинку. Билл больно бъется о железную стенку кабинки, когда Стив вталкивает его внутрь, стонет, но вместо того, чтобы оттолкнуть Стива, весь напрягается, как струна, и прижимается к Джобсу, как можно ближе. Они целуются жарко, жадно, так, что у обоих встает лишь от поцелуев да от мыслей о предстоящем сексе. - Мне казалось, что мы уже вышли из возраста "туалетного секса". Билл фыркает и молчит. Стив двигается в нем грубо, быстро, но Биллу это нравится. Он упирается ладонями в прохладную стену и выгибается, подается назад, сам насаживается на член Стива. Тот стонет слишком громко, вцепляется зубами в плечо Билла сквозь рубашку, но все равно, Билл знает это, оставляет свой след на нем. Одна рука Джобса тоже упирается в стену над ладонью Билла, а другая двигается на члене Гейтса. - Какая же ты... Шлюшка... Тварь... - с каждым словом Стив толкается в него, - Как же я тебя... Билл сжимается, выгибается, заставляя Стива кончить, чтобы он - да не дай-то Боже! - не закончил последнюю фразу. Билл знает, что стоит произнести хоть одно слово о том, почему они все это делают, почему им так необходим этот секс, почему они так сильно необходимы друг другу. Стив быстро двигает рукой, заставляя Билла стонать, откидывать голову назад на плечо Стива, и тоже кончает. Они несколько мгновений стоят близко прижимаясь друг другу, а затем отстраняются. Стив выходит из кабинки, оставляя Билла приводить себя в порядок. Стоя в одиночестве, Билл слышит, как включается вода и как она шумит, ударяясь о керамику раковины, как за дверью разговаривают и смеются Балмер и Скалли, как вообще там, за стеной - в каком-то ином параллельном мире - живет своей жизнь целый город. В какой-то момент Билл чувствует усталость. Ему хочется выйти из кабинки и попросить Стива... хоть о чем-нибудь. Попросить его: Стив, останься со мной. Стив, будь со мной. Стив, влюбись в меня. Или что уж совсем плохо: Стив, скажи мне то, о чем ты молчишь. Когда Билл выходит из кабинки, полностью одетый и застегнутый на все пуговицы, Стив прикуривает, высунувшись из окна. - Я то думал, что тут нельзя курить... - Билл подходит и садится на подоконник, спиной к городу и глядя Стиву в глаза. - Та часть меня, что курит - за пределами здания, - усмехается Джобс. Билл смеется, потом долго смотрит на сигарету, зажатую между его губ, и говорит: - Хочешь, фокус покажу? - в глазах Билла стая чертей, собравшихся на вечеринку в Вегасе. - Ну, давай, - фыркает Стив, с интересом наблюдая за действиями Гейтса. Билл осторожно вытаскивает сигарету из пальцев Стива, глубоко затягивается, а затем переворачивает сигарету и зажимает ее, оставляя зажженный кончик сигареты внутри рта. Стив наклоняется, обхватывает губами фильтр и, глядя Биллу в глаза, затягивается. Вокруг стоит такая сверхъестественная тишина, что они оба, кажется, слышат, как в сигарете, чуть потрескивая, сгорает табак. Стив укладывает руку на шею Билла, чувствуя, как бьется венка. Когда Джобс втягивая дым в себя, отстраняется, Билл перехватывает сигарету и вытаскивает ее, стараясь не обжечь губы и язык. Стив кашляет, давясь дымом, а Билл спокойно, с невыносимой грацией, запрокидывает голову, открывая шею, и выдыхает струйку дыма вверх, роняет пепел себе на брюки и смеется. - Фокусник, бля... - откашливается Стив. Билл видит, что Стива ведет, словно от лучшей травки в городе. У них обоих слегка кружится голова, Стив чувствует приятную расслабленность, почти слабость, отчего ему приходится опираться на подоконник. Это эйфория, словно вместо крови течет эфир. У Стива в легких слишком много дыма, а рядом слишком много Билла. Он вообще плохо помнит, когда столько Гейтса принадлежало только ему. Он быстро моргает, стараясь прогнать выступившие слезы, а потом забирает у Гейтса сигарету и целует Билла. Гейтс наклоняется к Стиву, обнимает его за шею. Пока они целуются, сигарета дотлевает до фильтра. В туалете пахнет сигаретами и жженым пластиком. **** Когда они выходят из уборной, Балмер и Скалли смотрят на них, пристально, так, что от их взглядов по коже пробегают мурашки. Балмер смотрит на Билла, словно снимает кожу, отдирая от мышц, и одними губами шепчет: - Удовлетворен? Билл чувствует себя, словно старшеклассник. Они оба пахнут сигаретным дымом, сексом и виной. Балмер чувствует этот запах, прекрасно зная, что он значит, Балмер ухмыляется. Скалли же молча пялится на Стива, но его глаз то и дело цепляется за испачканные серым пеплом кончики пальцев, мятую рубашку, неровно лежащие волосы. Каждая такая мелочь складывается в цельную картину каждого их движения даже за закрытыми дверьми. - Скоро начнется заседание, - говорит Скалли и щурит глаза на солнце, пробивающиеся сквозь высокие окна здания Суда. Стив кивает и, не обращая ни капли внимания на Гейтса и Балмера, идет в зал заседания. Он чувствует себя настолько паршиво, насколько вообще может чувствовать себя паршиво человек, имеющий все. Джон идет следом за ним, буравя взглядом в нем дыры. Стиву кажется, что еще немного и он будет похож на решето. Джобс резко останавливается и поворачивается к Скалли: - Что? Глаза у Скалли любопытные, и в них тысяча вопросов, но все их можно свести в один: - Что же в нем такого, что тебя так кроет? Стив хочет ответить: - Ничего. В нем ни хрена ничего такого нет. Вообще ничего. Стив и сам не может объяснить эту тягу к Гейтсу, эту долбанную Гейтсозависимость. Просто Билл продолжает сидеть в нем, даже после того, как они расстаются, скребется в горле, так, что Стиву приходится много пить, ощущается острой краткосрочной болью между ребер. Билл сидит в нем похуже острого ножа, рыболовного крючка или мелких осколков Тони Старка из комиксов. Стив почему-то уверен, что Билл тоже однажды его убьет, как убивает никотин, алкоголь и любой наркотик. Джобс думает, что хотел бы, чтобы его остановили. В глубине души он знает, что убьет любого, кто попробует. В зале суда его ждет Стив Возняк. Он смотрит на него совсем иначе, чем смотрят все остальные. В его глазах совершенно нет любопытства, за то столько неодобрения и жалости. Воз ужасно наивен и честен, так, что у Стива сводит зубы, когда он стискивает их, чтобы не закричать. Воз один из тех людей, кто верит в любовь до гроба, силу совести и современных принцев. Воз смотрит на Стива ласково, как не смотрела ни одна девушка, как смотрела на него мать, поглаживая по волосам. Стива начинает тошнить от самого себя под этим взглядом. Когда Стив говорит Возу: «Это просто очень весело», Воз даже не улыбается. У Стива где-то под ключицей вместе с пульсом продолжает биться «Хочешь, фокус покажу?» и легкий смех Гейтса. В следующую их встречу, когда Стив вжимает Билла в кирпичную стену одного из переулков Сиэтла, Джобс шепчет ему в шею, сквозь кожу, прямо в голосовые связки: - Как же я тебя… Билл глухо стонет, словно проводя рукавом по свежим чернилам, смазывая конец фразы.