Пора!

Рената встала на подоконник спиной к окну. -Пора, Фаина, пора! Она подняла руки наверх и со всего размаха кинула целлулоидного пупса на пол. Ей даже показалось, что кукла на несколько секунд зависла в воздухе. Хрупкая, высокая для своего юного возраста, светловолосая девочка с иссиня-серыми глазами заворожённо смотрела на куклу, ставшую в одно мгновение обладательницей прекрасной трещины на пластмассовой руке. -Крррасиво,-немного грассируя, (уроки французского очень вдохновляли девочку) прошептала Рената. Слезать с окна ну совершенно не хотелось, а рассмотреть трещину было жизненно необходимо. Она встала на самый край широкого подоконника и прищурилась (позже привычка щуриться сыграет немалую роль в создании её собственного образа, но это все совсем нескоро и она об этом ещё даже не подозревает) Дверь в комнату распахнулась и вместе с запахом только что испёкшихся беляшей в пространство ворвалась мама Ренаты. -Ой,-успела лишь шепнуть Рената. Перед её глазами все замельтешило. Комната превратилась в одно большое аляпистое нечто. Летела Рената недолго и почему-то вместе с вороном, который кричал так, будто он и не ворон вовсе, а самая настоящая чайка. Крик был каким-то навязчиво-отчаявшимся и нарастающе-приближающимся. Крылья ворона смягчили её падение. Будучи обладательницей завидного в те годы и почетного во все остальные медицинского образования, Мать Ренаты быстро привела свою неприкаянную, именно так она всегда её называла, дочь в чувства. Рената открыла глаза, настойчиво пахло лекарствами. Настолько настойчиво, что хочешь не хочешь, глаза сами откроются и сознание прояснится. Руки у мамы были холодные и жёсткие, хирург как никак, хоть и челюстно-лицевой, но хирург! Но мама же не виновата, что ей достались такие вот руки. -Рената, почему я опять нахожу тебя за странными занятиями? Мы же недавно разговаривали, ты согласилась ходить на легкую атлетику и заниматься французским?,- мать вопросительно заглянула в глаза девятилетней дочери, но отклика в них, к своему разочарованию, не нашла. Мать вздохнула, резко встала и уже в дверях, не оборачиваясь, металлическим, как показалось Ренате, а на самом деле просто строгим и вечно уставшим голосом сказала:"Пойдём есть! Пора!" Рената не без труда отыскала Фаину. Аккуратно провела по трещинам куклы. -Я помню все твои трещинки,- тянуче прошептала Рената и улыбнулась появившемуся ниоткуда радостному чувству непременного счастья и светлого будущего. Было 26 августа В уфимском роддоме уже не молодой по меркам того времени женщине положили на грудь маленький кричащий свёрток. -Флорида Хакиевна, пора кормить. Пора!,-улыбнувшись, сказала медсестра. Новорождённая малышка на мгновение затихла, умиротворенно направив взгляд к лучу света, пробивавшегося сквозь толстое окно казенного учреждения. Призрак светлого будущего она видела чётче, чем все остальные находившиеся в этой больничной палате.