Друзья из вас так себе

Изящная бледная спина плавно изгибается. Запрокинув голову назад, Кёнсу протяжно стонет. Стонет громко, мелодично. Бёдра парня под ним часто вздымаются, вбиваясь в тело омеги, и стоны становятся с каждым толчком все громче и громче, превращаясь в откровенные вскрики, источающие одно лишь удовольствие. Он видит, как пальцы Бэкхёна сжимают ягодицы и бёдра младшего и думает о том, как хотелось бы оказаться на его месте и так же ощущать тело шатена под своими ладонями. По спине Кёнсу стекают капельки выступившего пота, которые поблескивают в приглушенном свете ночника, способного осветить только две обнажённые, совокупляющиеся фигуры на постели. Запах младшего чувствуется отчетливее и это ощущает не только Чанёль, стоящий за дверью, но и Бэкхён. Оба понимают, что это предупреждение о скорой разрядке Су. - Погоди, - хрипло произносит Бэк, - я хочу, чтобы ты кончил в меня, малыш. Он плавно выходит из Кёнсу, который сразу же отстраняется, позволяя Бэкхёну встать на колени к нему спиной. Брюнет широко разводит ноги, выпячивая задницу, обильно сочащуюся смазкой. Руками он хватается за изголовье кровати, чтобы хоть как-то удержаться на месте - все тело дрожит от возбуждения. Парень призывно покачивает бёдрами вперед-назад, касаясь попой промежности Кёнсу, который успел встать позади Бэкхёна. Для поддразниваний у Су нет никаких сил – он сам уже на пределе и потому не терпится войти в разработанную задницу, из которой так соблазнительно по бёдрам стекает ароматная естественная смазка, точно как у него самого. Одной рукой крепко цепляясь за бедро старшего, а другой придерживая собственную плоть у основания, шатен направляет член к пульсирующему колечку мышц, которое постепенно обхватывает головку. Горячие стенки сжимают его плоть, и он не сдерживает очередного за сегодняшнюю ночь хриплого стона. Бэкхён жалобно стонет и в нетерпении сам толкается назад, самостоятельно насаживаясь. Две омеги громко и сладко стонут, а Чанёль, наблюдающий за разворачивающимся действом из-за приоткрытой двери, сжимает свой до боли возбужденный орган через ткань домашних штанов, проводит одной рукой вверх-вниз по стволу несколько раз, второй ладонью затыкая себе рот в попытке остановить против воли рвущиеся наружу стоны и судорожно вздыхает. Он позорно кончает, пачкая белье и прикусывая свой указательный палец до фиолетовых ярких отметин, одновременно с омегами. *** Чанёль стоял в ванной под прохладными струями воды, пытаяясь отойти от недавнего зрелища. Удивительно, но он, кажется, начинает к этому привыкать, ведь свидетелем подобных зрелищ он невольно становится далеко не впервые. Внезапный отъезд родителей в другую страну по работе и отправка к тёте уж точно не предвещали ничего интересного. Как же он ошибался, наивно полагая, что жизнь в этом доме ничем не будет отличаться от его привычной размеренной жизни. Ещё полгода назад о существовании тётушки Даён Чанёль знал разве что понаслышке. Возможно, они и были знакомы в далеком детстве последнего, но его память никак не отзывалась на её имя, потому парень с полной уверенностью считал эту женщину незнакомкой. Впервые - для Пака - они встретились на масштабном торжестве в честь дня рождения его бабушки, на котором собрались, казалось, абсолютно все, кто хоть как-то был связан с семьей Паков. После того дня загадочная, как считал Чан, тётушка стала мелькать в его жизни непозволительно (опять же по скромному мнению парня) часто. Однако, к его же удивлению, спустя несколько месяцев странным образом они смогли сблизиться. - Ты поживешь у тёти Даён некоторое время, - сказал отец одним понедельничным утром за завтраком. За столом повисла тишина. Мозг Чанёля медленно переваривал услышанное,пока он сам с важным видом ковырял палочками в содержимом тарелки, а родители терпеливо ждали реакции сына. После минутной напряжённой работы мозга, Пак-младший поднял голову и вопросительно взглянул на отца с немым "С чего бы это?". - Мы с папой завтра же отправляемся в Гонконг - срочные дела. Бабушка отказывается жить с тобой в одном доме. Ты слишком пугаешь её своей задумчивостью, - пояснил старший альфа, - Даён - единственный вариант. Мы не хотим оставлять тебя одного. - Ясно. Я не против, - коротко ответил Чанёль, снова погружаясь в свои мысли. По пути в аэропорт родители высадили Чанёля у дома тёти с тремя большими чемоданами. Папа крепко обнял его на прощание и поцеловал в щеку, отец же, даже не потрудившись выйти из машины, помахал сыну рукой. После машина скрылась из виду, оставляя Паку возможность смотреть ей вслед наедине с чемоданами и домом, где ему теперь предстоит жить неизвестное количество времени. - Для пущего драматизма тебе не хватает платочка в руке, чтоб трепетно размахивать им и стряхивать скупые слёзки, - послышалось за спиной. Пак обернулся, встречаясь с взглядом подведённых глаз. - Я Бэкхён, - представился незнакомец, - сын Даён. "У неё есть сын?" - первое, о чем подумал Чанёль, но решил отложить этот вопрос на потом. У Бэкхёна были чёрные, как смоль волосы, и выразительные, ярко подведённые серые глаза. Вероятно омега носил линзы, ведь такой цвет глаз для корейца - зрелище более чем необычное и буквально невозможное. Слабое осеннее солнце делало слишком бледную кожу парня еще светлее. Тонкие изящные пальцы держали леденец на палочке, который брюнет вскоре поднес к тонким, слегка влажным губам, медленно облизал и погрузил в рот. Зрелище почему-то показалось Паку до жути возбуждающим и мозг незамедлительно воспринял это допущение, как повод послать определённые сигналы к его паху. "О нет, не сейчас, не надо просыпаться" - взмолился Чанёль, не зацикливая внимания на том, что только что обращался к своему члену. Он поспешил оторвать взгляд от губ Бэкхёна и видимой выпуклости на щеке от нахождения там леденца, нервно сглатывая от того, что не встретил ответного взгляда. Брюнет не моргая смотрел на его промежность и от этого пристального взгляда становилось слишком горячо. - Пак Чанёль, - в попытке отвлечься сказал альфа, - С сегодняшнего дня я буду жить здесь. Омега наконец-то взглянул на его лицо, а не на стратегически важное место. Губы тронула едва заметная усмешка. Бэкхён вытащил изо рта конфету с неожиданно громким чмоком и облизнул губы. - Я знаю, - ответил он, - Надеюсь, мы подружимся.