Пир во время чумы

Время беспощадно и неуловимо. Время обманчиво. Утекает меж пальцев, как вода Гэнгэна. Заполняет ощущением бесконечности, а затем уходит, почти мгновенно истаивает. И, сколь разрушительно цветы Кондзёсуи действуют на тело, столь пагубно время влияет на рассудок. Обычно Рюдзи лишь презрительно кривится, когда видит, как безумными вспугнутыми тараканами мечутся по главному дому остальные представители семьи. Но, хоть лгать другим он может сколько угодно, обманывать себя у него получается паршиво. Не стоит и тренироваться. Нельзя не признать, что и сам он не избежал всеобщей участи. Чем, как не сумасшествием, вызванным неминуемо приближающейся развязкой, объяснить все это? — Тебя никто не видел? — Я умею приходить так, чтобы меня не замечали, — говорит Нура Рикуо. Ночная ипостась Нуры Рикуо. Третий глава клана Нура. Проклятый ёкай. Рюдзи дергает его за ворот юкаты. Со стороны – хотя откуда здесь взяться стороннему наблюдателю? — это кажется проявлением грубой страсти, но на деле Рюдзи просто не хочет терять времени. Вбиваясь в распростёртое под ним податливое тело, Рюдзи думает, что с каждым их движением прошлое съедает крупицу настоящего. А по лицу ночного Рикуо скользит блуждающая улыбка, как будто он читает мысли, что роятся в голове оммёдзи. — Когда все вернется на круги своя… — начинает Рикуо. Рюдзи затыкает ему рот. Шипит: — Из нас двоих лжец – я. Ему совсем не хочется знать, что будет, когда все вернется на круги своя. Ему совсем не хочется думать, что все может вернуться на круги своя. От этого можно размякнуть — и тогда умрешь прежде, чем истечет отведенный год. А еще от этого можно начать отдавать себе отчет в своих действиях. Потом они засыпают, а наутро Рюдзи старается свалить пораньше, еще до рассвета. Чтобы не видеть, как екай превращается в рыжего мальчишку. Дело совсем не в том, что в такие минуты он чувствует себя хреновым педофилом. Просто создается ложное ощущение, что время может пойти вспять, а это – тоже очень опасное заблуждение.