Даже.

Я всегда задавался вопросом, когда у человека нет цели в жизни — он жив вообще? Да, такая ситуация сложилась и со мной. Стою, дергаю Тима, который при всем своем желание встать (а его было мало), даже не пытался попробовать. Сегодня не было никакого особого дня, даже и в помине. Мы никогда ничего не отмечали, НИ-КО-ГДА, ибо нам просто не позволял Безликий. Мне приспичило встать пораньше, да не знаю что делать, а так как я и Тим недавно стали напарниками, то нам стоило бы почаще общаться, даже, если один яро ненавидит другого. Когда в очередной раз мой напарник подал признаки жизни — я толкнул его в бок, надеюсь, теперь его желание встать возросло. Все-таки, Тим поборовшись еще пару минут со мной, наконец-то поднялся при этом издав тихий недоброжелательный стон — к беде. Фыркнув еще что-то он принял сидячее положение и достал из тумбочки таблетки, нет, я знал зачем они ему, но все же иногда хотел, чтоб эти таблетки полетели в пизду, он пьет их и пьет, думает о последствиях в последнюю очередь, а зря. Мне потом опять очищать комнату от его блевотины и пережидать внушительные стоны удовольствия. — Отойди, — его голос хрипловат, заболел, наверное. Меня всегда волновало его здоровье, самочувствие и многое другое. Я боялся. Я боялся потерять человека. У всех людей есть страхи, а у меня лишь два: Страх за друга и страх перед Безликим. И один был больше другого с каждым днем. Потерять человека с которым ты знаком и который должен нести бремя с тобой или быть убитым Безликим за обычный прочерк, малюсенькую ошибку или просто так, ради веселья и потерять напарника… Одно с другим так сочеталось, но иногда я просто не мог назвать Тима другом. Нет, не потому что он вел себя как выблядок, хотя иногда и такое бывало… просто, мы так мало друг о друге знаем… Мы даже не говорим о первых убийствах, о первых друзьях, о бывшей школе и, о бывшем доме. Меня редко такое волновало в человеке, но мы уже работает вместе пять дней и стало интересно куда он пропадает вечером и приходит уже к пяти часам утра, весь обдолбанный, похуже чем утром. — Чего уставился? — Да, это так он желает мне доброго утра, мило, ничего не скажешь. — Я, блять, не картина — Да-да, ты скульптура, — Ехидно ответил я, ну не мог я выдержать, чтобы не вывести его из себя и потом издевательски бегать от него по всему поместью, а потом смотреть как он с одышкой сваливается на пол и трет свои красивые ноги. Потом, мы обычно идем в мед-кабинет и я дружелюбно замазываю его коленки какой-нибудь мазью. Прекрасно. — Помолчал бы, — Он явно взбешен, как же весело, когда от пары слов человек начинает ненавидеть тебя. Интересно, что будет, если он хоть раз меня словит? — Ну-ну, кто тебя обидел? — Я подхожу к нему и приседаю на корточки. Наблюдаю за ним, как кот за мышью, его это бесит. Его бесит все. Мимолетно перевожу взгляд на его пухлые девичьи губы, с его внешностью это была помеха, ростом он был поменьше меня этак на голову, русые волосы. Круги под карие глазами и, конечно, самое удивительное в нем — немного заостренные уши. — Тоби, я уже заебался за тобой бегать и получать незаслуженные травмы, — Он произнес это на одном дыхание, будто умоляет перестать, а я как бы одобряя затею, перевел взгляд на его таблетки. Мне всегда было интересно, что это значит подсесть на что-то? Нет, я даже не пытался, зачем мне это, но хотелось бы узнать, что переживал. Он внезапно встает с кровати и направляется медленным шагом к темно-коричневой двери. Открывает её и выходит не забыв хлопнуть ею. Впервые, наверное все разрешилось миром для обоих. Неожиданно дверь снова открывается. Тим все тем же непоколебимым шагом возвращается к кровати держа в руке листочек и протягивает мне. — Держи, — Бумажку он держит своими изысканно тонкими пальцами, даже как-то удивительно, что она не упала. Беру бумажку из интереса ради и разворачиваю, писанину еле разберешь, но все же я попытался. «Тоби, иногда ты ведешь себя как последний мудак, за что я тебя просто ненавижу, но без этого ты — не ты. Спасибо, что заботишься обо мне и уважаешь, это приятно. Я давно это хотел сказать, но лучше написать чем сказать. Короче, сдохни, уебок.» — Очень мило, — На моем лице образовалась улыбка. — Я старался.