Последний вдох

В мире нет ничего вечного. Солнце угасает, ледники тают, океаны высыхают, цветы вянут, страницы заканчиваются, а люди умирают. После начала идёт конец. Боль проходит, а слёзы перестают течь теплыми дорожками по щекам. Звучит последний аккорд и наступает тишина. Самые ужасные и самые прекрасные воспоминания исчезают, оставляя место для новых. Стрелки часов двигаются вперед. Люди клянутся в вечной любви, но перестают хранить тепло о человеке в своём сердце. Доверие исчезает. Вечного не существует. Я лично завершаю историю. Историю, наполненную жизнью, целями, мечтами, которым не суждено исполниться, болью, волнением, радостью, наслаждением, грязными мыслями, ошибками, тайнами, которые человек хранит глубоко в своей душе, пряча ото всех. Я дарю им последний вздох и последнюю секунду. Люди называют меня Смертью. Говорят, что я вечна, но ведь это не так. Всему приходит конец, и когда у меня не будет работы, не будет и меня. Одни ненавидят меня всем сердцем, проклиная и боясь меня, а другие сами укорачивают свое время навстречу мне. Но если люди перестанут умирать, наступит хаос, всё разрушится и без моей помощи, поэтому смерть — неизбежна. Они не могут видеть меня, но я вижу всё и каждого. Сейчас я иду по холодному и дождливому Лондону. Будто какая-то невидимая сила направляет меня, потому что я знаю, куда мне нужно идти. Кто-то должен умереть. Не сегодня, но уже скоро. Неприятное чувство где-то ниже моей груди, еще не такое сильное, значит у того человека есть немного времени. Я еще не знаю кто это. Из серого неба с огромными, темными, устрашающими тучами, начинает капать, заставляя кожу покрыться мурашками, слишком неприятное чувство. На дороге изредка проезжают машины, а люди надевают капюшоны, ускоряя свой темп. Высокие дома начинают выглядеть темнее, а на стенах уже появляются мокрые пятна. Я продолжаю идти куда-то, куда меня будто тянет, стараясь не дотронуться ни к кому. Потому что мои прикосновения, означают конец, останавливая время для кого-то. Я уже близко. Захожу в дом из тёмного кирпича, но, кажется, здесь еще холоднее, чем на улице и пахнет сыростью. Жму на кнопку вызова лифта, жду совсем немного и захожу внутрь. С громким звуком и резким рывком, лифт начинает подниматься вверх. Поворачиваю голову и вижу зеркало. Зеркало вижу, а свое отражение в нём нет. Я не вижу себя в зеркалах никогда, поэтому даже я не знаю, как всё- таки выглядит Смерть. Двери лифта открываются, и я захожу в квартиру. Мне не нужно открывать дверь или даже окно, я могу попасть в любое место, в которое обычный человек попасть не может. Совсем маленькая квартирка. Мебель не такая новая, а обои уже успели поблекнуть. Освещение тусклое и пахнет цветами. На диване передо мной сидят два парня. Один — с невероятно голубыми глазами, челочкой, которую он часто поправляет двумя своими пальцами, в винтажных очках и в синей футболке с суперменом. От него излучается яркий белый свет, это значит, что впереди у него очень долгая жизнь. А вот у второго этот свет уже угасает. Мальчик в серой бинни и кудряшками, которые непослушно выглядывают из шапочки. Одного зовут Луи, а другого Гарри. Стоя в этой комнате, я ощущаю что-то еще. То, что я не ощущала еще никогда. Я пытаюсь понять, что это, но никак не могу. Что-то очень яркое, на запах напоминает сладкую вату и звучит, будто самая нежная песня, которую тихо играют на гитаре, на вкус нежный мармелад и что-то невероятно теплое. Луи откладывает телефон на кофейный столик возле дивана, и там же берет в руки пульт. — Эй, не вздумай переключать, я смотрю про нашу планету через миллионы лет! — выражая недовольство, быстро говорит кудрявый и забирает пульт из рук Луи. — Гарри, но там же идёт футбол, — будто маленький ребенок, который выпрашивает у родителей новую игрушку, произносит голубоглазый и пристально смотрит на парня, который сидит рядом с ним, их ноги соприкасаются, но, кажется, будто им и этого мало. — Малыш, пожалуйста, я очень хочу посмотреть, — Луи ложится на колени своего парня, берет его за руку и переплетает их пальцы.  — Тебя же не будет в то время, какая разница? — голос Луи становится тише, он поглаживает пальцем руку Гарри. — Именно поэтому мне и интересно. Голос Гарри так отличается от голоса его парня, но они так дополняют друг друга. У Гарри он низкий, полностью обволакивает тебя, а у Луи высокий с небольшой хрипотцой. — Хочешь, я сам расскажу тебе, что будет через миллионы лет? — зеленоглазый опускает голову и смотрит в глаза Луи. — Через миллионы лет не будет ни тебя, ни меня, но всё ещё будет существовать наша любовь. Потому что я люблю тебя до бесконечности и еще больше. Гарри улыбается и на его лице появляется ямочка, а глаза начинают светиться чем-то особенным. Счастьем. Он кладет руку на шею Луи и проводит рукой по ней, зарываясь в его волосы. — Я люблю тебя тоже, до бесконечности и больше. Обещаю. — Я посмотрю футбол в повторе, котёнок, — он приподнимается и оставляет нежный поцелуй в щеку Гарри и ложиться обратно, обнимая за талию, и утыкается лицом в живот кудрявого, сгибая ноги, чтобы поместиться на диване. — Так грустно, что мы не сможем жить вечно, — спустя некоторое время произносит Гарри, не отрывая взгляд от телевизора. — У нас еще так много времени. Я обещаю, что своё — проведу с тобой. Они клянутся в любви. Они обещают посвятить свою жизнь друг другу. Они уверяют друг друга в счастливом будущем. Они делают то же, что и все. Пустые обещания. Я никогда не понимала людей в этом. Зачем давать надежду, зачем врать самому себе? Но самое странное, что я не чувствую вранья. Враньё — солёное и горькое, серое, как небо в грозу, но я не ощущаю всего этого. Почему-то в их словах я вижу лишь искренность и… Любовь? Я не встречала настоящей любви никогда раньше, наверное, люди просто выдумали это. Но эти двое. Они не такие, как остальные пары. Такие наивные и открытые. Программа про будущее на нашей планете шла полтора часа. Полтора часа Гарри внимательно смотрел, гладя Луи по спине. Полтора часа Луи неподвижно лежал у Гарри на коленях, иногда комментируя услышанное. Всё, как у всех, но всё равно как-то иначе. — Эй, ты не уснул там? — кудрявый выключает телевизор и бросает пульт куда-то на диван, тихо спрашивает Луи, боясь разбудить его, если он все же уснул, и нежно убирает спавшую прядь волос за ухо. В ответ Луи лишь немного мычит и лениво мотает головой. — Хочешь в кровать? — Угу, — его глаза закрыты, он уже засыпает. Такое бывало очень часто, когда один смотрел что-то по телевизору, а второй засыпал прямо у него на ногах. — Иди ко мне, — не открывая глаз, голубоглазый немного поднимается и обнимает своего парня руками за шею, а его ноги у него на талии. Гарри аккуратно встает с дивана вместе с висящим на нем парне. Голова Луи у него на плече, и кажется, он сейчас совсем уснет. Нежно поглаживая Луи по спине, Гарри идет в спальню. Комната в серо-голубых обоях, с огромной кроватью, которая занимает почти всё место, и много-много фотографий на стенах без рамок. Везде Гарри и Луи. Они улыбаются и обнимают друг друга, они смеются на каком-то концерте, они на пляже, Гарри зарыт в песке, а Луи на коленях рядом. И еще много других, где они счастливые и наслаждаются компанией друг друга. Гарри подходит к кровати и осторожно наклоняется, чтобы положить Луи туда. Как только парень с непослушной челочкой оказывается под теплым и мягким одеялом, переворачиваясь на бок, кудрявый снимает свои домашние штаны и футболку, после чего ложиться на кровать и поворачивается к Луи. Он просто смотрит на то, как его мальчик глубоко и спокойно дышит, всё больше погружаясь в сон. И ему никогда не надоест. Потому что это лучшее, что только можно видеть в жизни. Единственное, о чем еще может думать Гарри, так это мысли о том, что его малышу должны сниться хорошие сны, чтобы ему было хорошо, и что он готов достать звезду с неба, взлететь куда-то высоко, прыгнуть в глубокую пропасть, найти самый редкий цветок в мире, распасться на мелкие кусочки, если только Луи попросит. Он готов на всё, и это сводит с ума. Ему больше ничего не нужно, это и есть счастье. И он совсем не замечает, как его глаза начинают тяжелеть, он перестает слышать собственные мысли и его тело полностью расслабляется. Погода всё еще пасмурная и холодная. Вместо того чтобы проснуться от яркого солнечного света, Луи просыпается под звуки грозы, которая только собирается начаться. Подвигается ближе к Гарри и несколько секунд смотрит на него. Уголки его губ поднимаются, потому что у него самый прекрасный на свете парень. Его кудряшки в таком беспорядке после ночи, которая почему-то была беспокойной для Стайлса, наверное, что-то снилось, но сейчас его дыхание ровное и спокойное, и он выглядит таким невинным, добрым ребенком, которого хочется обнять, что и делает Луи. Он медленно и нежно прижимает его к себе, утыкаясь в его мягкие кудряшки, вдыхая запах любимого шампуня. Несмотря на непогоду, этот день кажется для него самым прекрасным, хотя на самом деле, он так думает каждое свое утро. Потому что не важно, в каких условиях, когда, где и как ты просыпаешься, важно с кем ты это делаешь. И Луи мечтает о том, что до конца всей своей жизни, он будет просыпаться и засыпать только с одним. Знал бы он, насколько свет Гарри тусклый. Сегодня. — Доброе утро, — шепчет зеленоглазый в шею Луи, оставляя на ней несколько нежных поцелуев, от которых у Томлинсона появляются мурашки. — Доброе, — Луи выпускает Гарри из своих объятий, немного опускается и смотрит в глаза своему парню, у обоих на лице улыбка, от которой излучается столько света и счастья, что можно было бы осветить всю планету. Луи тянется к кудрявому, и начинает целовать его. — Я же даже еще не почистил зубы, — отстраняется от губ Луи, но никак не может отвести взгляд от них. — Когда меня это волновало? Голубоглазый оставляет несколько поцелуев на шее Стайлса, еще пару на его ключицах, он опускается все ниже, но Гарри берет Луи за подбородок, заставляя Луи оторваться от его живота. — Котёнок, не сейчас, я нереально голодный, ладно? — Тогда собирайся, сходим позавтракать куда-то. И на это не понадобилось много времени. Всего за полчаса оба уже были готовы, волосы Луи уложены, а кудри Гарри аккуратно выглядывали из-под его любимой бинни. Самое обычное субботнее утро, они собираются перекусить в кафе, недалеко от дома, а позже, может быть, сходить куда-то отдохнуть, но вариант с парком сразу же отпадает из-за плохой погоды. — Надень пальто, малыш, — они стоят в коридоре, Луи снимает с Гарри тоненькую куртку и вешает ее обратно на вешалку. — Там холодно. Конечно же, Гарри слушается. Они оба уже привыкли к заботе от друг друга. Кудрявый молча достает свое пальто из шкафа и надевает его, не застегивая. Быстрый поцелуй в губы от Луи, и они уже выходят из дома. Воздух действительно прохладный, а небо пасмурное, кажется, дождь скоро начнется, что заставляет парней ускорить шаг, они держатся за руки, и иногда смотрят на друг друга, улыбаясь. Обсуждают какую-то неважную тему, что-то о том, какие фильмы они хотели бы посмотреть сегодня, и выбирают сериал, который они могли бы начать смотреть вместе. В результате, побеждает «Хор», потому что они оба считают, что пересматривать этот сериал будет так же интересно, как и смотреть впервые. — Гарри, а как бы ты хотел назвать своего ребенка? — после короткой паузы в разговоре спрашивает Луи, поворачивая голову к парню. — Я еще не думал об этом. А ты? — Я думал. Я бы хотел, чтобы девочку звали, Брит, а мальчика, скорее всего, Тони… — Мне нравится. — Правда? — Да. Ты спрашиваешь, потому что хочешь, чтобы это был наш ребенок? — Да, — уверенно и быстро отвечает Луи, а у Гарри на лице появляется огромная улыбка и милая ямочка. — Брит и Тони, обещаешь? — Гарри сильнее сжимает руку Луи и останавливается. — Обещаю, Гарри. И всё становится таким не значимым. Всё неважно, кроме их любви. Стоя около дороги, на которой быстро проезжают машины, вдыхая запах мокрого асфальта, ощущая холодные капли на своем лице, и смотря друг другу в глаза, они мечтают об одном. О долгой и счастливой жизни вместе, о путешествиях, еще больше фотографий на их стене, о Брит и Тони, и о том, как они будут воспитывать своих детей. Может быть, лет через пять, или немного больше, у них могло бы быть это всё, только вот этого не будет. Не будет, потому что свет Гарри уже совсем тусклый. — Я так сильно люблю тебя, Лу, знаешь? До бесконечности и больше. — Знаю. До бесконечности и больше. И они бы могли простоять так очень долго, только вот чувство голода всё время напоминает о себе. Что может быть лучше, чем ароматные и мягкие блинчики, политы медом и чашечка латте, и бессмысленные влюбленные разговоры? Наверное, много чего, только вот этим двоим сейчас больше хочется именно этого. Луи отпускает руку Гарри, и приседает, чтобы завязать шнурки, которые почему-то у него вечно развязываются. Гарри часто шутил, что в детстве его парня так и не смогли научить завязывать их, но Луи делал по-детски обиженный вид, что заставляло Гарри завязать эти шнурки самому. В этот раз Гарри решает, что Луи и сам справится, а желание покушать становится слишком сильным, что делает его таким нетерпеливым, поэтому он решает перейти дорогу, не дожидаясь своего парня. Делает несколько шагов спиной, смотря на Луи, который так сосредоточено пытался управится с этими шнурками, закусывая губу. Он красивый. Гарри думает, что Томлинсон самый красивый человек на планете, но он уверен, что это не благодаря его небесно-голубым глазам, глубоким скулам или аккуратного носика, это благодаря его огромному сердцу. Его безграничной любви и чистой доброты. Его желание сделать всех счастливыми, а когда ему плохо, это желание увеличивается. Гарри никогда не понимал. Не понимал, как можно хотеть делать хорошие вещи, когда тебе плохо? Но Луи такой. Оказываясь на середине дороги, Гарри переводит взгляд с Луи, поворачиваясь. И всё, что он видит — это черную машину, всё, что он слышит — это пронзительный крик Луи и звук тормозов. Одна секунда. Он не успевает даже осмыслить, что происходит. Не успевает моргнуть, как оказывается в воздухе, падая на мокрый и холодный асфальт. Ему не больно. Всё, что он видит — темнота, слышит гул в ушах. Холодные руки касаются его, приподнимая голову. Он не чувствует ничего. Темно и смертельно тихо. Луи сидит на коленях рядом с Гарри. Его руки трясутся, он и сам не замечает, как пронзительно и громко он кричит, его взгляд устремился на голову Стайлса и небольшой лужицы крови рядом. Пока небольшой. Луи не слышит, как водитель машины обращается к нему, не чувствует, как тот трясет его за плечи, не чувствует, как он плачет и ему кажется, будто время остановилось. Будто никого и ничего нет кроме него и его парня. Дождь только еще больше усилился, но даже это он не чувствует. Потому что ему все равно, он промок до ниточки, наверняка, ему холодно, но боль внутри заглушает всё это. Луи кричит, кричит так громко, но не слышит этого, капли дождя смешались с его слезами, а тело дрожит, непонятно от холода, или от шока. Кто-то взял его за плечи, пытаясь поднять, как-то он оказался в машине скорой помощи, не понимая, от куда она взялась, времени больше не существует для него, а в голове лишь одна мысль о том, что он может потерять своего мальчика. Томлинсон не понимает, что происходит, не понимает, что ему делать, всё, что он делает — это сгибает колени, опуская голову. Еще не время прикасаться к Гарри. Луи закусывает губу, чувствует неприятный привкус крови, но не останавливается. Ему больно, но душевная боль заглушает всё. Он в панике, не может собраться и привести себя в порядок. Кажется, будто дорога до больницы занимает несколько часов, а на деле, уже через 15 минут они были на месте. Луи никогда не вспомнит как оказался в больнице. Сейчас он сидит на белой лавочке, нервно ожидая хоть каких-то новостей, воздуха катастрофически не хватает, а сердце готово вырваться из груди, тело все еще дрожит и его немного тошнит. Луи до сих пор не понимает, что случилось. Он все еще не слышит ничего, кроме своих мыслей. Ему срочно нужно, чтобы вышел врач и сказал, что всё в порядке, что Гарри живой, но никто не выходит. Голова раскалывается от того, что он много плачет, худшего дня в его жизни быть не может. Гарри не должен так уходить из жизни, Гарри всего 19, он обязан прожить еще очень много лет. Осознание того, что произошло накрывает Луи резко, заставляя затаить дыхание, делая больно, будто его сердце только что вырвали, непонятно от куда у него взялось столько энергии, и, кажется, столько сил, столько мыслей и слов, которые он никогда не сможет произнести, потому что их слишком много. В его голове появляются мысли о том, что, возможно, он больше никогда не сможет поговорить с его мальчиком, что он никогда больше не сможет сказать о своих чувствах ему и услышать ответ, что у них никогда не будет Брит и Тони, хотя они же обещали. Так не может быть. Глаза Луи широко распахнуты, он сглатывает и резко поднимается, немного пошатываясь, потому что ноги кажутся такими ватными, и бежит по коридору к выходу, хотя в больнице бегать нельзя, сильно толкает рукой прозрачную дверь и так же быстро выбегает из этого ужасного места, наполненного болью, страданием, болезнями и смертью. Он просто бежит куда-то вперед, будто ища спасение, которое никак не может найти, он бежит так быстро, что слезы высыхают на щеках, создавая неприятное пощипывающее ощущение. В груди начало болеть, а дыхания не хватать, и он останавливается, падая на колени, и закрывает лицо своими маленькими ладошками, они всегда такие крошечные по сравнению с ладонями Гарри. Он больно ударяется коленями об асфальт, но его это не беспокоит. В один миг вся энергия и сила просто пропали. Ему никогда не было так больно. Он прекрасно понимает, что машина ехала слишком быстро, а у Гарри слишком сильные повреждения. Он понимает, что он ничего не может сделать, что, скорее всего, это конец, что никакой веры у него больше не осталось, он наконец-то мыслит трезво, осознавая, что машина скорой ехала не просто так так быстро, что Гарри не просто так спасают уже около часа в реанимации, всё не просто так. — Гарри не должен уходить вот так! — Луи начинает кричать, жадно хватая ртом воздух, он почему-то задыхается. — Гарри не должен… Смотря на Луи, я впервые чувствую что-то. Что-то внутри меня. От него излучается слишком много боли, и я понимаю, что сейчас мне просто хочется наблюдать за Гарри. Потому что все воспоминания голубоглазого, все его мысли, всё это я вижу, всё это заставляет меня чувствовать сожаление. Я была с ними всё это время, я видела всё, что происходило, я читала их мысли и я ни разу не увидела ничего плохого, ничего грязного в их желаниях, и я ни разу не слышала вранья. — Я никогда не верил в Бога, но если ты, мать твою, существуешь, то какого же хрена ты забираешь его?! Он еще слишком молод, блять, да он самый чистый человек, которого я знаю, ты мудак, слышал меня?! Он самый добрый на этой ебаной планете, он не заслужил умирать так рано, он не заслужил умирать вот так! Посмотри на ублюдков, которые убивают других, которые блять не ценят ничего и никого, не ценят их жизнь! — Томлинсон поднимает голову высоко к небу, проводит руками по волосам, трет глаза и глубоко вдыхает. — Гарри достоин жить, он достоин жить долго и счастливо, Гарри должен продолжать жить, слышишь меня, блять? Что он сделал плохого? Его улыбка самая чистая и искренняя, его глаза светятся счастьем, что бы не случилось, а его сердце всегда открыто для всех, это всё не должно быть сказано в прошлом времени! Как же я ненавижу это, почему я не могу помочь ему? Я готов сделать всё, я готов умереть ради него! Слышишь меня? Забери меня, давай, просто пожалуйста, дай жизнь Гарри. Ты меня слышишь?! Я готов умереть за него! Давай же! Понимая, что он кричит впустую, что ничего не поменяется, он просто ложиться на мокрый асфальт и сворачивается клубочком. Люди всегда говорят, что готовы умереть за кого-то, я всегда была свидетелем этому. Но каждый раз я чувствовала ложь. Возможно, они думали, что правда готовы, но это всего лишь мысли, потому что это есть в человеческой сущности. Желание жить. Но вот только сейчас лжи нет. Есть искренняя готовность умереть за другого человека, полное отчаяние и сожаление, безысходность просто убивает его. Я хочу помочь ему. Люди говорят, что я безжалостна и что у меня нет чувств. Я тоже так думала, думала ровно до этого момента. Впервые я увидела… любовь? Любви не существует. Но тогда я не знаю, как описать то, что наблюдаю сейчас. Свет Гарри уже полностью погас, и я должна прикоснуться к нему, но я не могу заставить себя сделать это. Что такое любовь? Мне кажется, ответа на этот вопрос не сможет дать никто. Потому что каждый понимает ее по-разному. Любовь — это готовность отдать свою жизнь за него. Когда ты любишь кого-то, у тебя появляется смысл жить, потому что он значит для тебя намного больше, чем что-либо. Этот человек навсегда будет в твоем сердце, и даже время не сможет сломать любовь. Люди часто путают любовь с привязанностью. Да, тебе всё так же необходимо видеть и чувствовать этого человека, но не ради того, чтобы тебе было хорошо рядом с ним, а для того, чтобы видеть, как ему хорошо с тобой. Для того, чтобы получать удовольствие от одной улыбки и чувствовать себя счастливым просто потому что он счастлив. Любить — это уметь отпустить, если нужно. Это когда твое сердце бьется только для одного человека. И я никогда не видела этого до того, как встретила этих двоих. Может быть, ты думаешь, что ты любишь кого-то прямо сейчас, но подумай еще раз. Смог бы ты прыгнуть под пулю ради этого человека, или наоборот продолжить жить? Луи готов. И я знаю, что Гарри тоже любит Луи. И если я могу помочь, если это стоит того, то я сделаю это. Я впервые буду говорить с человеком. — Луи. Луи, ты слышишь? — он поднимается и осматривается вокруг. — Я помогу тебе. Гарри будет жить, но тебе придется умереть. Он напуган. Напуган, но слушает. Потому что, когда у тебя нет выхода, и вдруг тебе кажется, что ты находишь его, тебе не будет казаться это странным или отталкивать тебя, ты будешь готов на всё. — Я дам тебе еще немного времени подумать, хорошо? — Луи кивает. — Время пошло, я буду рядом, дай мне знать, когда ты будешь готов. Он кивает еще раз, подрывается с места и снова начинает бежать. Только в этот раз нет ни слез, ни криков, он спокоен, спокоен настолько, насколько это может человек, который скоро умрет. Томлинсон забегает в больницу и мчится к регистратуре. — Листочек и ручку, дайте мне листочек и ручку, ладно? Листочек и ручку, — громко, нарушая больничную тишину и так же быстро, как и бьется его сердце, произносит Луи, стуча ладонью по стойке от нетерпения, немного подпрыгивая на месте. Это заставило молодую девушку запаниковать, поэтому через несколько секунд Томлинсон уже бежал в зал ожидания, садясь на мягкий пуфик. Он пишет быстро, но старается, чтобы это было читаемо. Я знаю, что он пишет. Я вижу это в его голове. Мыслей очень много, но он старается уложиться в несколько строк. Это не должен прочесть никто. Никто, кроме одного человека — Гарри Стайлса. Закончив, он сворачивает листок в четыре, и кладет рядом с собой. Делает последний вдох. — Я готов. — Не волнуйся, Гарри получит твое письмо. И я касаюсь Луи. Его глаза закрываются, а тело падает с пуфика на пол. Всего через минуту вокруг него находится куча врачей и толпа людей из зала ожидания. — Время смерти — 16:42. 16:42 — время, когда Гарри сделал глубокий вдох и открыл свои глаза. Луи отдал свою жизнь для него, поэтому свет Стайлса очень яркий, но в один день я снова встречусь с ним. После выписки Гарри находит письмо на тумбочке рядом со своей кроватью.

«Любовь моя, наверное, у тебя много вопросов, наверное, ты не понимаешь, что происходит. Я просто скажу, что ты должен жить, любимый. И что я всегда говорил, что сделал бы для тебя всё на свете, и что я готов умереть за тебя. Моя радость, это то, что я и сделал. Надеюсь, ты простишь меня. Но я сделал это не из-за эгоизма и огромной боли, я сделал это, потому что всем сердцем люблю тебя, и всё, что мне нужно-это чтобы ты жил. Ты был смыслом моей жизни, потеряв тебя, я потерял и его. Но, малыш, ты должен постараться найти кого-нибудь другого, кто станет для тебя светом в темноте. Сделай это для меня, любимый. Помнишь, ты обещал, что назовешь детей Брит и Тони? Пусть и не со мной, солнце, но прошу тебя, осуществи мою мечту. И помни мой родной, что я всегда буду твоим ангелом, я буду наблюдать за тобой, Гарри, я хочу видеть твои ямочки и свет в глазах, я хочу увидеть, как ты будешь укладывать спать своих детей и любить кого-нибудь. Не меня, малыш. Я хочу жить в твоем сердце, но найди там немного места для другого человека, ладно? Ради меня. Прошу. Любовь моя, будь счастливым. Помни, что я всё вижу. Гарри, сейчас я последний раз скажу тебе, что люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, что больно. Помнишь? До бесконечности и больше. Не плачь, мой дорогой, не скучай по мне. Не вини себя, мальчик мой, иначе всё это будет напрасно. Я постараюсь сделать так, чтобы тебе было тепло в дождь и грезы, что ты никогда не будешь чувствовать себя одиноко, я постараюсь сделать всё, чтобы ты чувствовал себя, как дома, помни, я жив, пока жив ты и твое сердце бьется. Прощай, Гарри.»

Слеза стекает по щеке Стайлса, но прочитав это, он пообещал Луи не плакать. Он сделает всё, как и просила его первая любовь. На его лице появляется улыбка, он кладет письмо в тумбочку, закрывая ее на ключ, который позже летит из окна его квартиры. Луи будет жить, пока будет жить Гарри. Пусть и не рядом с ним, но в его сердце.