Битва окончена. Демоны пали. Зереф преклонился в ожидании своего наказания перед Мавис. Для её гильдии — это была самая ужасная битва, с которой Тартар далеко не сравнится. Сколько людей они чуть не потеряли, сколько
крови пропитало землю, сколько магии было отдано на то, чтобы защитить Хвост Феи. Скольким невинным смертным пришлось собственными глазами увидеть, как сильнейшие маги падают на колени от слабости. Эта война прогремела на весь континент, заставив взбудоражиться новый Совет. Тысячи войск из Совета окружили Магнолию, в бешеном темпе эвакуируя невинных жителей. Подмога из Саблезубых Тигров была уничтожена. Выжившая сильнейшая пятерка, шипя от боли, зализывала раны. В ямах, оставленных после магических ударов, стояли лужи густой алой
крови волшебников.
Хвост Феи не потерял ни одного товарища, но вся боль от войны сказывалась на их плечах и совести. Они навели демонов и Зерефа на Магнолию. Они виноваты в разрушениях.
Они виноваты во всём. Сладость от победы в столь жестокой войне заменилась металлическим привкусом
крови во рту. Макао потерял ногу до колена, когда спасал своего сына от обломков одного из зданий. Венди и Полюшка в бессознательном состояние не могут лечить больных. Леви и Лисанна с застывшим ужасом в глазах, не могут выговорить и слова. Дождия, что чуть не поплатилась своей жизнью, даже после всего пережитого, продолжала упорно держаться на ослабленных ногах и промывать раны пострадавшим волшебникам. Приторный и тошнотворный запах
крови стоял над Магнолией. Кроваво-алый закат раскидал последние лучи солнца, что ярко отражались от
кровавых луж. Нацу, Грей и Гажил пострадали больше всего, как и Мира с Эльзой. Лексус с Громовержцами были, как обычно в уголке, чтобы не показывать своей слабости после борьбы с демонами.
Какие же они глупые. Сейчас будет тяжелое восстановление после войны. Они не железные, им нужна поддержка и тепло гильдии, которое они принципиально не воспринимают. Они помогли, беспрекословно, даже без приказа Мастера, они просто пришли на помощь. Они хотят быть с гильдией, но боятся того, что их не примут. Люси была первой, кто доковыляла до команды и пыталась предложить свою помощь. Сейчас девушка, не смотря на свои многочисленные раны и кровоподтёки, хотела помочь другим, а о себе она будет заботиться в самую последнюю очередь. Эва не долго терпела безмолвную блондинку, которая и глаз не смела поднять на Громовержцев, больно схватила её за руку, где был открытый порез.
— Чего ты добиваешься, Барби? Нам не нужна твоя жалость. Лучше на себя посмотри, брысь, — прошипела девушка, заставив Люси впервые поднять карие глаза на команду. Всё тот же насыщенный карий цвет радужки, пушистые реснички, что делали её взгляд выразительным. Но та стена боли и пелена слез быстро заставили Эву отпустить её больную руку и замолкнуть. Блондинистые волосы слиплись в кровавые сосульки и разлетелись по ветру, что выгонял противный запах с поля боя. Белоснежная и чистая кожа была покрыта нефритовыми синяками, мелкими порезами и несколькими глубокими ранами. Опираясь о плечо Фрида, Люси молча встала, и, прихрамывая ушла в противоположном направление, оставив Громовержцев в своем кругу и атмосфере, что накалилась после её взгляда.
— Бестолочь, — просипел Лексус, держась за поврежденные ребра. Блондин усталым взглядом окинул израненную тушку заклинательницы, которая медленно удалялась.
Люси. Он любил медленно и тихо, будто шепотом, повторять её имя, зная, что никогда не сможет её так назвать. Он будто пробовал сладость меда, когда произносил её имя: короткое, запоминающееся и идеально подходящее самой носительнице.
А Люси всё дальше уходила, убивая себя нагрузкой на поврежденные внутренние органы. Каждый шаг по пропитанной
кровью землей, как пройтись по раскаленному углю. Неприятное жжение от магии, содержащейся в крови. Тошнотворный запах был повсюду, и даже холодный ветер не помогал. Он лишь пронизывал открытые раны, будто новыми лезвиями рассекал повреждения. Запеченная кровь на мелких царапинах вновь сдиралась, при неаккуратном движении, вызывая мимолетную боль. Сердоболия стойко подошла к очнувшейся Венди и попыталась растянуть потрескавшиеся губы в полуулыбке. Этот жест раскрыл застывшие раны, заставив Люси закусить губу, чтобы одной болью заглушить другую.
— Люси, я сейчас тебе помогу! — тут же встрепенулась синевласка, вскочив на ноги, от чего сразу же пошатнулась и упала на колени, в которые впились осколки стекла. Девочка не сдержала тихого крика. Из ореховых глаз, будто искры вылетели, и из уголков тут же полились струйки кристальных слез. Она же еще
девочка… Маленькая девочка, которой нужны сверстники в гильдии. Но из-за всей суеты и войн, которые преследуют светлую репутацию Хвоста Феи, Венди пришлось быть на войне с Драконами, Шестью Просящими, Тартаросом, и войне между сильнейшим чернокнижником всего времени. Ей пришлось стать взрослой и серьезной не по годам. Её глаза уже видели литры
крови, сотни смертей и казней. Она попала не в то время, не в ту гильдию. Она должна думать о мальчиках, милых платьях и косичках. Она должна быть девочкой своего возраста, а не солдатом Фейри Тейл, который спокойно реагирует на смерть мага.
— Лучше помоги Нацу, он пострадал гораздо больше меня, — прохрипела Люси, тревожа разодранное горло. Венди послушно кивнула и поднялась с колен, направившись в сторону трех магов, что пострадали больше всех. Люси прождала немного, давая передышку своим обожженным ногам и пошла вслед за Венди, босиком шлепая по лужам грязной
крови, в которых плавали мелкие осколки. Сдерживая крики боли в себе, она и не заметила, как из уголка израненных губ пошла тонкая струйка крови. Люси не прошла и десяти метров, как её внутренний мир изверг сгустки крови. Открытое кровотечение. Сердоболия, сжала на секунду глаза до кругов и тут же направилась дальше, не привлекая к себе внимания. Лишь лазурного цвета глаза наблюдали, как бедная девушка лишилась крови, которая стремительно покидала её через открытые раны. Удивительно, она принимала на себя удары, прикрывая своим же телом Нацу и Грея, но всё так же может идти. Удары были далеко не слабые и могли преспокойно убить её, но в ней что-то горело настолько сильно, что душа не хотела покидать даже такое израненное тело.
Словно предчувствуя беду, Люси вскинула голову. Шейные суставы тут же дали о себе знать, на что она лишь прошипела. Своим взглядом она поймала, как нечто пронизывает облака в красном закате, словно дротик. Прищурив усталые глаза, она уловила расплывающимся от слез взглядом очертания магической бомбы. Совет еще не предупредили о том, что война выиграна. Они решили помочь Хвосту Феи и запустили волшебную бомбу. Ужас заставил Люси окаменеть и застыть на месте. Черный снаряд стремительно летел на неё, от чего липкий и ледяной страх разливался по венам, не давая возможности убежать. Горло сковал болезненный спазм, от которого Люси чувствовала себя еще более никчемной.
— Люси, — позвала блондинку Эльза, которая была подлатана лекарем из Совета. Аловласая проследила за взглядом подруги и застыла в ужасе. Что делать? Уберечь всех не успеют. Её силы слабы для алмазных доспехов, чтобы спасти себя и согильдийцев.
— Уведи наших. Быстро! — прокричала Люси, толкая Эльзу от себя. Нужно, чтобы она увела всех, как можно дальше.
Люси. Если она сможет со своими ранами, то призовет зодиакальный круг и вместе, они примут удар на себя. Только духи останутся живы и уйдут в руки Юкино, а Люси умрет от такого заклинания. На то она из Хвоста Феи, чтобы пожертвовав собой, дать жизнь другим.
Титанийская, не смотря на свои раны, бежала вперед, срывая связки. Стоило её крикам дойти до ушей грозового драконоубийцы, как он тут же метнулся к Люси, не обращая внимания на крики команды. Он не может её потерять. Он еще не назвал
её по имени, не увидел улыбку, которая принадлежала бы только ему. Он не сделал так много, и сейчас, из-за своей неестественной для Лексуса трусости может лишиться её.
Нужно успеть.
Люси собравшись с силами, схватила золотую связку ключей, что решительно блеснули в свете заката. Родное тепло прошлось по холодным ладоням. Если не сработает она, то никто не сможет. Она не утратила столько магии в войне, как другие: Нацу, Грей, Гажил, Эльза, Мира, Лексус, Гилдартс. Они все бились в полную силу и, если будут отражать снаряд, то лишатся своей жизни. Хвост Феи потеряет столь ценных товарищей. Лучше пусть умрет она. Не особо примечательная заклинательница духов. Она держатель, и не столь сильный. Её ключи достанутся более опытному и военному товарищу — Юкино. Она управится с ними намного лучше, чем блондинка. Прикрыв карие глаза, Люси прижала связку к груди, к самому сердцу, и решительно уставилась на снаряд, который доходил до предельной близости.
Её взгляд уловил недалеко от себя быстро передвигающуюся макушку.
Лексус. Его пшеничные волосы и лазурные глаза. Нет. Она не может ему дать предотвратить взрыв. Она не успела даже подкинуть в воздух связку ключей, чтобы высвободить духов, как её схватили за плечи и крепко прижали к себе женские руки. Каштановые волосы мягко прошлись по её щекам и плечам. Люси не успела ничего сказать, как увидела перед собой вишневые глаза и
горькую улыбку на пухлых персиковых губах.
— Люси, — звонкий голос резанул по заложившим ушам от свиста бомбы. Блондинка хотела схватить смуглую руку девушки, но
Кана лишь грубо и сильно толкнула её назад, от чего Сердоболия влетела в объятья Лексуса. Слезы накрыли карие глаза новой волной, истерика моментально захватила её сознание.
— Уходите, — крикнула Кана. Девушка с помощью карты смогла подлететь к черному снаряду. Выставив руку, где была татуировка, что рассказывала о её силе Блеске Феи, она столкнулась с бомбой и все затихло на мгновение ока. Секунда и на всю Магнолию разнесся
оглушающий гром. Взрывная волна прошлась по небу, раскидывая облака, словно куски ваты. Еще мгновение и поднялся огромный столб пыли, который не давал Люси узреть свою учесть. Хвостатые были недалеко от места происшествия и все, как по команде закрыли рты.
Кана погибла. Кана защитила Хвост Феи ценой своей жизни.
Нет! Не так это должно было случиться! Кана должна была жить, выйти замуж, обрадовать Гилдартса парой внуков!
— Нет!!! — истерически заверещала Люси, раздирая горло до огненной боли. Она извивалась, как змея, и, не обращая внимания на все свои ранения, усталость и боль, Люси стремительно метнулась в столб пыли, что еще не утих. Пыль и грязь, что словно по волшебству застыла в воздухе, лезла в покрасневшие глаза и кровоточащие раны, причиняя боль и грозя воспалить их ещё сильнее. На пропитанные кровью волосы грязь оседала комьями. Запнувшись о камень, Люси упала, но тут же вскочила, продолжая, словно потерянный котенок, искать своего хозяина. Карие глаза расширились. Взгляд был настолько потерянным, убитым и полным боли, что Люси не пыталась сдержать слез. Они бесконечным потоком растекались по её грязным щекам, обжигая своей горечью. Вот она видит то место, где они недавно были и огромный бугор, похожий на тело. Метнувшись туда, она с разбега упала на колени на битые стекла и острые камни, что разодрали её коленки в
кровь.
— Кана, Кана, очнись. Кана, пожалуйста, открой глаза. Кана, ты же жива, — начала шептать Люси, постепенно поднимая громкость своего хриплого голоса. Подтянув к себе холодеющее тело, она положила её голову на свои колени и обхватила ладонью тонкие пальцы волшебницы, что медленно теряли своё тепло. Свинцовые веки слегка приоткрылись, давая узреть
тускнеющие вишневые глаза, из-под пыльных ресниц.
— Люси… Ты должна жить ради меня. Я не была хорошей дочерью и примерной волшебницей. Но я рада, что прожила свою жизнь в Хвосте Феи. Я рада, что познакомилась с тобой. Ты не должна винить себя. Люси, ты моложе, ты должна жить. Так проживи за нас обеих… — Кана слегка сжала руку Люси, не переставая говорить еле слышимым голосом. Сердоболие пришлось преклониться к ней, чтобы расслышать хриплый голос и наставления от той, что отдала свою жизнь за неё. Стоило ей сказать последние слова, как яркие и лучистые вишневые глаза заплыли под
белесой пеленой, рука стала стремительно холодеть, и само её тело расслабилось. Люси прижала к себе
мертвое тело подруги и уткнулась в её каштановые волосы, не стараясь подавить свой жалобный вой.
Она умерла. Кана умерла, оставив Люси жить за обеих. Как она сможет, если её будут мучить кошмары того, что она могла спасти Кану и всех. Сердоболия струсила, она сдалась слишком рано, дав тем самым умереть близкой подруге. Блондинка никогда не сможет себе простить смерть картежницы, что была роднее Хвосту Феи. А как теперь будет Гилдартс? Недавно приобрел единственного близкого человека, но и тот умер от слабости Люси. Она никогда себя не простит.
Слезы проскальзывали по блестящим волоскам Альбероны. Люси даже не пыталась остановить свой хриплый вой, что вырывался из груди. Огненный поток разодранного горла, гулкий свист в голове, крепкая цепь вины на горле. Она сломана. Она никчемна. Кана умерла. Её больше нет. Не будет вечного «Бухаем!». Не будет радости Гилдартса. Не будет соревнования по алкоголю с Мастером. Хвост Феи потерял свою хвостатую…
Рядом с Люси на колени упал Гилдартс, что на глазах за несколько минут постарел на десять лет. Родитель, который будет хоронить своего ребенка. Что может быть страшнее? Люси упорно не поднимала головы и начала раскачиваться, прижимая мертвое тело подруги к себе.
— Люси, — на её хрупкое плечо упала тяжелая рука Клайва, от чего она вздрогнула. Она боится поднять на него взгляд и почувствовать ледяную горечь ненависти от него. Сжавшись еще сильнее, и впиваясь пальцами в голубоватую кожу трупа, она почувствовала, что на её макушку упала рука Клайва… Он просто её гладил… Он потерял дочь и жалеет убийцу дочери… Это невозможно. Как?! Почему?!
Ослабив хватку, она пустынным взглядом уставилась на приоткрытые белесые глаза и дрожащей рукой закрыла их. Кана словно спала.
Вечным сном. Она будет у Бога под боком. Её тело стало распадаться на множество магических искр. Хвостатых не хоронят. Они испаряются вместе со своей магией и улетают на небо, становясь новой звездой, которая покажет путь будущим хвостатым, выведет из темных углов разума и всегда осветит путь.
— Кана! Нет! Пожалуйста, не уходи от меня, — проскулила Люси, прижимая Кану ближе к себе. Она чувствовала то тепло, что исходило от магии, на которую распадалась девушка. Не прошло и минуты, как множество зеленых огоньков разлетелось по полю боя, восстанавливая все разрушения. Вот она, мощь мертвых хвостатых. Люси взяли за талию и подняли на ватные ноги, с которых она тут же валилась. Внезапно магическая россыпь огней скопились перед ней и соединились в силуэт Каны. Слезы вновь обжигали щеки Люси, когда Альберона мягко ей улыбнулась, прикоснувшись рукой к её
сердцу. Люси прижала руки, опустив голову, и вновь заскулила, осознавая смерть близкой подруги. Внезапно огни поднялись в небо, и исчезли в облаке, что блеснуло изумрудным цветом. Минуты тянулись вечностью, прежде чем Люси увидела серовато-белый
пепел, который медленно и лениво рассыпался на ветру и падал на землю.
— Снег? Мама, снег посреди лета! — крикнул мальчишка на заднем фоне. Видимо людей начали запускать обратно, или это те, что не успели выехать из Магнолии. Горькая усмешка растянулась на израненных губах блондинки. Она не стала пугать мальчика своим внешним видом и все так же неотрывно смотрела на мелкий пепел, который падал в конечную вспышку алого заката.
— Это не снег. Это пепел. — Слезы спокойными ручейками растекались по холодным и грязным щекам волшебницы, а в сердце ныла боль, от которой скручивало живот до судороги. Крупная дрожь прошлась по позвоночнику от очередного холодного порыва ветра. Пепел стремительно ринулся по зову воздушной стихии, Люси резко развернулась за еле видимым пеплом, не опуская головы, и поспешила за «снегом». Она не заметила, как влетела в Дреера, который поспешил обнять её за талию и аккуратно прижать к себе, согревая ледяное израненное тело Сердоболии.
— Я буду рядом. — Тихо прошептал Лексус на ушко. Девушка слабо пыталась вырваться из хватки, чтобы успеть за пеплом, который улетал все дальше и дальше. Слезы усиливались от встречного ветерка и морозили кожу, когда высыхали. Поддержка Лексуса не могла успокоить боль Люси, которая рвала её изнутри. Словно вулкан внутри взорвался. Хотелось сдирать кожу длинными ногтями, рвать на голове волосы и извиваться в судорогах, лишь бы заглушить дыру в сердце физической болью.
— За что? Лексус, это я должна была умереть. Я! Почему она так поступила?! — Хриплый голос срывался на истерические ноты, а слезы с новой силой хлынули тонкими ручейками из уголков глаз. Пыль с ресниц еле заметной грязью смылась со слезами. Искусанные до кровоточащих ран губы подрагивали, а беспомощный взгляд заставлял Лексуса вздрогнуть. Откуда в ней столько боли. Кана погибла, чтобы дать ей жизнь.
— Она хвостатая. Каждый из нас так бы поступил. Ты должна быть благодарна ей, а ты стоишь и плачешь. Ей там не легче от твоих слез. Дай ей уйти. Люси, пожалуйста, — мягко сказал Дреер, боязливо сжимая девушку в объятиях. Одно неверное движение и она умрет на его руках. Ей нужно, как можно быстрее попасть к Полюшке, иначе она пойдет вслед за Альбероной. Люси не столько удивилась от его слов, сколько от того, что он назвал её по имени. Мягкий баритон нежно протянул её имя до такой степени приятно, что ноги не хотели стоять, и она полностью упала Дрееру на руки, теряя сознание. Она потеряла слишком много крови, магии, нервов. Её сломало пополам и блондинистая голова упала на плечо Лексуса.
Прощальный взгляд на пепел и последние слезы в ее глазах, и Сердоболия провалилась в холодящую темноту. Вакуум заставлял её задыхаться, холод замораживал изнутри, и сама она не имела причин жить, ведь из-за
неё погибла Альберона.
***
Гудящая боль и сухость во рту сделали пробуждение Люси крайне неприятным. Открыв свинцовые веки, она сощурилась от яркого света солнца. Гул в голове постепенно стих и она могла услышать ровное сопение неподалеку от себя. Люси не могла шевельнуть конечностями. Ломящая боль сковала всё её тело, когда та попыталась повернуть голову в сторону сопящего соседа. Краем глаза она увидела пшеничную макушку Дреера. Лексус.
Воспоминания окончания войны промелькнули перед её глазами. Какой беспомощной она была. Холодный труп на её руках и объятия Дреера. Единственное, что согрело её на поле боя…
— Люси, тебе нельзя двигаться, — заспанно сказал Лексус, снова назвав её по имени. Она хотела нахмурить бровь, но передумала, когда почувствовала, как рвется запеченная корочка рассеченной брови. Дреер любезно приподнял её койку и теперь она была в положение полусидя, что значительно облегчило её муки. Она вся в бинтах: руки, ноги, голова, бровь, губы… Война не прошла своими последствиями мимо….
— Сколько прошло? — Хрипло спросила девушка, чувствуя неприятною сухость, от которой хотелось кашлять. Лексус быстро подал её стакан с трубочкой, чтобы она могла прекратить свои муки, что Люси и сделала.
— Неделя. Кану похоронили на следующий день на острове Тенрю. Гилдартс ушел на месячное задание, чтобы отойти. Гильдия постепенно отстраивается, Магнолия уже в прежнем виде, благодаря помощи Совета. Саблезубые вернулись к себе. Лишь ты всё никак не хотела просыпаться, — сказал Лексус, проведя руками по лицу, сгоняя сонливость. Люси печально взглянула на него, чувствуя новый прилив истерики. Кана… Её милая Кана. Добрая, милая и нежная подруга. Эта девушка погибла на её руках. Прикрыв намокшие ресницы, она пустила первую слезу, которую тут же утерли теплой рукой. Люси уставилась на Лексуса, что был прямо перед ней и решительно смотрел в её глаза. В его лазурных глазах залегла такая же печаль по товарищу, но он мог сдержать лишние эмоции в себе.
— Я должна попасть к ней на могилу, — просипела Люси, подергивая бледными губами. Глаза блестели, словно граненный бриллиант, и печаль стягивала сердце Громовержца стальной проволокой, будто больно впиваясь. Поджав губы, он присел на кровать к Люси и взял её холодную перебинтованную ладонь в свои теплые руки.
— Ты должна её отпустить, — мягко прошептал Дреер, не спуская взгляда с Люси. Весь её вид говорил о том, что она грызет себя, убивая морально. Винит себя и не хочет прощать того, что Кана умерла.
— Но я не хочу. Это я должна была умереть…
— А как бы гильдия жила без тебя? Как же твоя команда, Мира, дед? О них ты подумала? Кану они отпустили с чистой душой, хотя и горюют по ней не меньше тебя. А ты эгоистично держишь её у себя, не давая ей спокойно уйти. В конце концов, как бы я жил без тебя? Без твоей улыбки, смеха, золотых волос. Люси, ты нужна не только гильдии, но и мне. — Печаль на лице Дреера была вовсе не от смерти картежницы. Его блондинка отказывалась от мира, закрывалась в себе и убивала себя морально, не желая видеть реальность и принимать её. Она хочет уйти вслед за Каной, но Дреер не может отпустить ту, что обрел не так давно. Уже несколько месяцев девушка не покидала его мыслей. Не имея возможности быть с ней рядом, он каждый день наблюдал за блондинкой со второго этажа. Впитывая взглядом изящные движения её утонченного силуэта, ловя каждый блик солнца, что отражался расплавленным золотом на шелковистых волосах. Дрееру казалось, что её лучезарные улыбки и звонкий смех настолько глубоко забрались в его душу, что он уже не сможет их никогда отпустить. И её саму он тоже больше не сможет отпустить.
— Лексус… Не покидай меня. Я не выдержу, — заплаканно сказала Люси, опустив мокрые ресницы и пуская соленые дорожки по щекам. Ей нужна поддержка. Ей нужен тот, что сможет вытянут держательницу из ямы. Но кто справится лучше самого упертого в гильдии, против её сложного характера. Только Дреер.
Она ментально почувствовала, как Лексус слегка улыбнулся, смотря на зареванную Люси. Беря в руки её личико, он аккуратно приподнял его и накрыл бледные и искусанные губы поцелуем. Кто же, как не влюбленный Лексус вытянет её из ямы самобичевания…
***
— Кана, прости меня, я не смогла тебя спасти. Но я благодарна тебе за то, что ты мне дала. Спасибо…
Встав с колен перед мраморным камнем, Люси положила сиротливый и пушистый букет лилий, которые так любила картежница при жизни и с печальной улыбкой провела рукой по портрету улыбающейся Альбероны. Позади послышался голос её жениха, который завтра подарит ей фамилию Дреер. Люси поспешила прощально посмотреть на портрет подруги, которая дала ей счастье, и ушла, так и не заметив полупрозрачный силуэт Каны, что стояла за деревом вместе с Мавис и Зерефом и счастливо улыбалась.
Она жива, пока Фейри Тейл держит её в своих сердцах…
