Зажигалка

- Привет! Люк стоит у порога, ослепительно красивый, и улыбается самой очаровательной из своих улыбок. Я отвык от его красоты, от его присутствия в моей жизни, даже подзабыл, насколько он может быть сексуальным… Мягкий энергетический поток, который он источает, переливается через дверной проём и окутывает меня тёплыми волнами. Я чувствую, как они плещутся на уровне моих бёдер, заставляя трепетать и переполняться желанием моё тело. - Привет! Ты так быстро приехал. Я только принял душ… - Я же живу буквально в квартале от тебя. Может, предложишь войти? – он иронично приподнимает бровь и выжидающе смотрит в глаза. - Ой, прости! Входи, конечно! Никак не могу адаптироваться к долгим перелётам, торможу, - отступаю от двери, чтобы дать Люку пройти. – Извиняюсь, но одеться я не успел, - плотнее затягиваю полотенце на поясе. - Я тебя всяким видел. Не беспокойся об этом, - окинув меня недвусмысленным взглядом с ног до головы, он делает шаг в прихожую. На самом деле, я специально не оделся - хочу подразнить его. И волосы не сушил - он любит, когда они мокрые, и чёлка падает на глаза. - Обычно я не хожу полуголым при посторонних, - я постарался придать голосу ровность и холодность. Не уверен, что получилось. - «Посторонних»? – он оборачивается. Самодовольная улыбка уже слетела с его губ. По-моему, он даже удивлён моими словами. - Выпьешь что-нибудь? – игнорирую его вопрос. - Я принёс с собой. Твоё любимое, - снимает с плеча сумку, достаёт бутылку красного вина и протягивает мне. - Очень мило с твоей стороны, - вино дорогое, он потратился. – Проходи в гостиную, - жестом указываю ему направление. - Пожалуй, предпочту кухню. - Ты так и не бросил курить? - Не бросил. У тебя ведь можно курить на кухне? - Можешь и в гостиной курить. - Давай на кухне всё же. Хотя, покажи мне, сперва, свою квартиру. - Показывать особенно нечего, - толкаю перед собой дверь. – Это гостиная, там дальше спальня, а через коридор комната для гостей. Люк снял мокасины ещё в прихожей, и сейчас его босые ноги утопают в ковре. Он пересекает комнату, становится вполоборота ко мне, опершись рукой на подоконник. Умение позировать у него в крови – горделивая осанка, удачно выбранный поворот головы, чтобы свет выгодно падал на скулы и линию подбородка. Интересно, видит ли он боковым зрением, как я любуюсь им?... - Уютно у тебя. Дизайн оригинальный, - он обводит взглядом стены. – Рамон Эстеве, насколько я понимаю? - В точку. - Помню, как он предлагал мне свои услуги в перепланировке. Кажется, это было на ужине у Валентино в феврале прошлого года? – он морщит лоб, словно пытается воскресить подробности того вечера, явно хочет, чтобы я подсказал ему. - Тут я тебе не помощник - плохо запоминаю вечеринки, - на самом деле, я безбожно вру. Все мероприятия в обществе Люка я помню до мелочей, а тот ужин был после трёх недель разлуки, и на нас тогда нашло какое-то безумие – мы еле выдержали четыре часа праздных бесед и в итоге улизнули из ресторана в отель… Мы занимались любовью всю ночь… А на следующее утро я звонил Валенту, извинялся за нас двоих... - Хм… - он ухмыляется и качает головой - явно ожидал другого ответа. Теперь он уже не выглядит таким самоуверенным. Почувствовал мою отчуждённость? Значит, уроки актёрского мастерства, которые я брал для съёмок в «Правде», не прошли даром. Люк разворачивается спиной к окну, прижимается бёдрами к торцу подоконника. - С чего вдруг ты купил тут квартиру? Ого! Смелый вопрос! Решил смутить меня? - Осенью намечается много работы в Лондоне, а квартира продавалась по бросовой цене – глупо было упускать такой шанс. Просто выгодное вложение денег, не более того. Я вижу, как дрогнули уголки его губ - разочарован. Что он хотел услышать? Что я купил эту квартиру, чтобы быть ближе к нему? - Не знал о твоей коммерческой жилке! Это подкол? Он смекнул, что я кривлю душой? - Весной я купил ещё две квартиры – в Париже и в Вене. - Рад, что у тебя всё так успешно складывается, - по выражению его лица незаметно, что он действительно рад. – Что ж, теперь можно и выпить. Молча разворачиваюсь и иду на кухню, хотя на самом деле это симбиоз мини-бара и столовой. Слышу, как за спиной шлёпают по плиткам пола босые ноги. Громыхнули ножки стула – Люк сел за стол. - Вот только закуски нет никакой. - Ну, я же не ужинать сюда пришёл. - Хотя… - тянусь к дверце верхнего шкафа. – Есть миндальное печенье. Будешь? - Давай, - он вынимает пачку сигарет, закуривает. Барная стойка достаточно высокая, и он не видит, как предательски топорщится моё полотенце. Надо подумать о чём-нибудь омерзительном… Змеи… Клубок копошащихся змей… Возбуждение ослабло, теперь можно идти к столу. Нащупываю штопор в ящике, беру коробку печенья и два бокала для вина. - Откроешь? – протягиваю Эвансу металлическую спираль с деревянной рукояткой. Он пользуется только такими. Люк берёт штопор, чуть задев пальцами мою ладонь. Я чувствую, как кровь бешено застучала в висках и предательски устремилась в пах. Хватаюсь за спинку стула, как за спасательный круг. Надо скорее сесть. Пока Эванс возится с пробкой, я располагаюсь напротив него. Пальцы плохо слушаются – с трудом вскрываю упаковку печенья. Досадно, что забыл взять свои сигареты, но если я встану сейчас, он поймёт, насколько сильно я его хочу. Молчание немного тягостное, но я не собираюсь брать инициативу на себя – я и так порядком облегчил Люку задачу, сразу согласившись на встречу. А надо было напустить тумана, может даже стоило отослать его к моему агенту, для уточнения свободных дней в моём графике. Его звонок недельной давности выбил меня из привычной колеи. Нет, не просто выбил – ввёл в эйфорию. Хорошо, что я был на отдыхе, иначе мне стоило бы адских усилий настроиться на рабочий лад. Он просто сказал тогда, что нам нужно встретиться и поговорить. К тому времени до меня уже дошли слухи, что он расстался с Микой, и что был пару раз замечен с кулоном в виде крыла, который я подарил ему на День Святого Валентина год назад. Он никогда не носил его раньше открыто, обычно тщательно прятал под одеждой, а тут вдруг такая откровенная провокация. Мои подруги наперебой закидывали меня в личках фотографиями Люка с кулоном, а я радовался, как ребёнок, этим крупицам негаданного счастья. До сих пор поражаюсь, как мне хватило тогда сил сдержаться и не заорать в трубку от радости. И, хотя эмоции рвались наружу, зашкаливали, душили, я лишь сухо ответил, что прилетаю в Лондон во вторник, и готов пересечься где-нибудь. Его второй звонок застал меня сегодня в аэропорту. С трудом контролируя эмоции, я предложил ему приехать в мою квартиру через пару-тройку часов. Я так сильно хотел его видеть, что начал врать, мол, пока не знаю своих дальнейших планов и, возможно, уже завтра утром улечу в Рим. Он ответил, что приедет. Я так благодарен ему за то, что он приехал, и сидит сейчас напротив меня… Люк поднимает бокал. Я беру свой. Он молча чокается, потом пьёт жадными глотками. Я заворожённо смотрю, как дёргается в такт глоткам кадык. Мне бы хотелось прикусить его зубами – совсем легонько. А потом… - Так что за работа будет у тебя в Лондоне? – он надламывает квадратик печенья. - Неделя моды в конце сентября, потом приму участие в благотворительном проекте Тома Форда. Кроме того, Миллер Харрис запускает в октябре новую линию туалетной воды с моим именем – презентации, вечеринки. Есть ещё пара намёток, мои агенты пока ведут переговоры. - Ты просто нарасхват! – Люк подливает вина в наши бокалы. - Думаю, ты тоже не сидишь, сложа руки. Слыхал краем уха, у тебя скоро съёмки в каком-то фильме? – делаю глоток вина. - «Состояние сна». Название рабочее, может ещё поменяют. Буду играть владельца ночного клуба и снова – женатого мужчину, - он возводит глаза к потолку, сопровождая свои слова характерным жестом. Явно хочет немного оживить нашу беседу, внести в неё непринуждённость. - В ролях примерных мужей ты очень убедителен. - Самое ужасное, что меня перекрасят в блондина. - О, нет! – теперь уже настала моя очередь закатить глаза. - Даже не могу представить тебя с белыми волосами! – кривлю рот в гримасе отвращения. - Но это лучше, чем сниматься в парике. Съёмки продлятся около месяца, потом перекрашусь. Интересно, когда же он перейдёт к цели своего визита? Ждёт удобный момент? Наверное, стоит подтолкнуть его. - Какого числа премьера «Девушки в поезде»? – пока поддержу нашу светскую беседу ни о чём. - Седьмого октября, - он берёт сигарету, щёлкает зажигалкой. - Я покурю твои. Не возражаешь? Вставать лень, - допиваю остатки вина в бокале. - Конечно, кури. Только для тебя они крепковаты, - он протягивает мне пачку. - “Marlboro”, – вынимаю сигарету. – Ну, хоть в чём-то ты постоянен. - Джон, я так виноват перед тобой… - он подаётся вперёд всем телом и сжимает моё запястье. - Может, я всё-таки закурю? – смотрю на него в упор из-под чёлки. Я знаю, какой эффект производит на него этот взгляд. В подтверждение моей правоты, он громко сглатывает и убирает пальцы. Неспешно прикуриваю, затягиваюсь, приложив ладонь к лицу – именно так, как нравится Люку. Он смотрит на меня с невыразимой грустью, затаив дыхание. Пожалуй, добью его – театрально откидываю ладонью волосы со лба и выпускаю струю дыма, чуть сощурив глаза. - Наверное, глупо надеяться, что ты меня простишь, - сдавленно произносит он, глядя куда-то в бок. - Как можно прощать, или не прощать человека за то, каким его создала Природа? – стряхиваю пепел. – Что поделать, если тебе не дано по-настоящему любить, если ты поверхностный, непостоянный? Сколько длились твои самые долгие отношения? Вроде, полтора года? Думаю, это твой потолок. - Ну, раз я сейчас здесь, значит, что-то изменилось. Тебе так не кажется? - Если честно, я в некотором недоумении. Ты всегда без труда находил себе ёбарей – и на один перепих, и для постоянных связей, - я нарочно говорю грубо. Пусть его покоробит от неприкрытой правды. - Джон, я прошу тебя… - Может, дело в заниженной самооценке или ущемлённом каким-то образом самолюбии? – делаю вид, что не слышу его обращения. - Могу предположить, что ты решил проверить, способен ли оживить страсть в ком-то из своих бывших любовников. Внимательно наблюдаю за его реакцией. Ему сейчас очень неловко, если конечно, это не маскарад. - Я не знаю, как тебе объяснить… Мне достаточно трудно выражать свои чувства… В общем, я тосковал по тебе, Джон… В глазах Люка столько всего… Можно ли притвориться, искусно изобразить такой взгляд? Он ведь актёр, и актёр не без таланта… - Что? Серб был так плох? Его лицо мгновенно искажается, словно от болезненного спазма. - Ты меня не слышишь… - Я просто подумал, что если трахаешься год с любовником, но тоскуешь по предыдущему, значит, нынешний не особо хорош. - Мы уже расстались, - в его голосе нет сожаления. - Я в курсе. Представляю, как это было невыносимо – трахаться с одним и тосковать по другому… - наигранно сочувствующе качаю головой. Если уж издеваться, то всласть. – Как у тебя вообще вставал-то? - Можно подумать, ты ни с кем не трахался всё это время! – он достаёт новую сигарету. Его движения нервные. Он негодует. Подолью масла в огонь. - Претендентов на твоё место было предостаточно, - беру бутылку, спокойно разливаю вино. – Все они очень старались… - Может, обойдёмся без интимных подробностей?! - он кидает зажигалку, она отскакивает от стола и падает на пол. - Почему ты злишься? – выражаю изумление. - Я не хочу знать, со сколькими ты успел переспать. Теперь я возьму паузу. Схожу, включу подогрев пола, а то ноги замёрзли. Молча встаю, иду к барной стойке. Термореле где-то возле вытяжки. Ставлю переключатель на тридцать градусов. Возвращаюсь к столу. Люк сидит и нервно курит. Пепельница уже полна окурков. Ещё один повод повременить с беседой – беру пепельницу и снова направляюсь к стойке. Неспешно ссыпаю окурки в пакет для мусора, ополаскиваю фарфоровое блюдечко. Я стащил его два года назад из гостиничного номера в отеле, на Мальте, на память о прекрасной неделе, которую мы провели там с Люком… Как же нам было хорошо тогда… Ставлю пепельницу на стол. - Это ведь пепельница с Мальты? – он берёт блюдце в руки, крутит какими-то немыслимо рваными движениями. Хочется ответить ему колкостью, съязвить, но пепельница в его ладонях словно взывает к милосердию… - Да… Из отеля… - Ты по-тихому спёр её… Я даже не думал, что… - У меня никого не было после тебя. Прозвучало невпопад и слишком неожиданно для Люка - он застывает. Его пальцы так сильно вцепились в фарфоровые края, что костяшки побелели. Как долго он переваривает мои слова. Как долго… - То есть ты хочешь сказать… - он медленно поднимает голову. Взгляд трогательный, по-детски чистый… Может мне только кажется, или в его глазах блеснули слёзы?... - Я не мог… Не мог, понимаешь… - перекатываю на ладони незажжённую сигарету. - Слишком сильно любил тебя… И никого не хотел… Никого кроме тебя… Я так привык к самоудовлетворению, что уже не уверен, способен ли заняться нормальным сексом…. Люк отводит взгляд. Он потрясён. Он знает, что я не лгу. Приврать по мелочи – это совсем другое, но с такими вещами я никогда не стал бы шутить. В этом он убедился уже давно. Проходит не меньше минуты, прежде чем он вновь поворачивает голову и смотрит на меня в упор – внимательно разглядывает моё лицо, словно заново открывает для себя. Теперь нагнулся, поднял зажигалку с пола. - Я хочу, чтобы мы снова были вместе, - его голос звучит глухо, словно горло сдавило. – Согласен на любые условия. Можешь испытать меня. Всё что ты захочешь. Привычный щелчок. Люк закуривает. Его пальцы, сжимающие сигарету, дрожат. - Как у тебя всё просто – "veni, vidi, vici". Завидую таким людям. Мне бы жилось гораздо проще с подобным мировоззрением, - беру бутылку. Хочется выпить, но вина там почти на донышке. - Прости, ты наверное ещё не готов… - Не готов к чему? Смириться с мыслями о твоих неизбежных изменах?! Нервы на пределе! Задушил бы его сейчас, кобеля! - Я вовсе не это имел в виду… - он прикрывает рукой глаза. - А я именно это, чёрт тебя побери, Люк!!! Я не могу прощать измены! Не могу!!! – с грохотом ставлю пустую бутылку. – Поищи себе кого-нибудь попроще! Такого же блядуна, как ты!! – резко смахиваю бутылку со стола. Она звонко ударяется о каменные плитки пола. Звук разбитого стекла разрезает тишину и обрывается под потолком. Он сидит всё в той же позе, даже руку с глаз не убрал. Я чувствую, как напряжены его плечи. Странно, но мне стало легче. Легче от того, что я выплеснул отчасти свой негатив. - Будет лучше, если я уйду, - он встаёт, поднимает с пола свою сумку. – Надеюсь, ты подумаешь над моим предложением. Я не хочу, чтобы он уходил… Не хочу, чтобы он когда-нибудь уходил… от меня… Если я не остановлю его, то потом буду жалеть… Слышу, как он возится с задвижкой. Подрываюсь, бегу в прихожую. - Постой, Люк… - кладу ладонь поверх его пальцев, тщетно пытающихся открыть замок. - Я не хочу, чтобы ты уходил, - обнимаю сзади, трусь щекой о затылок, целую в шею, чуть ниже уха. Он молниеносно разворачивается и перехватывает мои губы… Как же мучительно сладок его рот, его язык, дразнящее надавливающий на уголки моего рта, скользящий по нёбу… Я чувствую, как сильно он изголодался. Никогда не мог нацеловаться с ним… Это состояние упоения до сих пор пугает своей полнотой и абсолютностью, оно растворяет меня, лишает сил… Люк медлит, хотя я прижимаюсь к нему всем телом. Он же должен ощущать, как настойчиво упирается ему в живот мой член!... Его ладони проникают под полотенце, властно очерчивают мои ягодицы, разводят их. Пальцы закружили возле входа. Я хочу чувствовать их внутри себя… Снова чувствовать... Пожалуйста!... Он срывает полотенце с бёдер и опускается на колени. Чуть прихватывает губами мои яйца, потом облизывает. Мне кажется, я кончу, едва он просто подует на мой вздыбленный орган…. Язык скользит по члену. Я знаю, что он не будет ласкать головку, а просто возьмёт в рот целиком… Да… Да… Именно так… Я толкаюсь в тесное горло… В то самое горло, из которого вырывались стоны всякий раз, когда я брал Люка. Но сегодня он самец. Самец, который будет потреблять и доминировать. Ему необходимо доказать самому себе, что имеет права на меня, на моё тело. Сейчас я хочу видеть его именно таким. Двигаю бёдрами навстречу его рту… глубже, ещё глубже… Едва успеваю вынуть член и выплёскиваюсь на ламинированные доски пола. - Пойдём в спальню, - голос Эванса хриплый, и это так заводит. Он берёт меня за руку, ведёт в спальню. Одеяло отбрасывается куда-то в сторону, и я откидываюсь спиной на гладкий шёлк простыни. Люк разводит мои ноги резким движением, нависает сверху. Тянусь губами к его рту, тянусь так беспомощно и откровенно, что ему не остаётся ничего, кроме как целовать меня. Член врывается в тело и замирает. Я задыхаюсь. Хочу чтобы он двигался внутри меня, всем естеством жажду этого... Мои губы уже истерзаны, но боль приятная… Обхватываю руками его бёдра, пытаясь направить, но он отстраняет ладони… Он хочет всё сделать сам. - Ну же, Люк… - я смотрю в его глаза, упиваясь их сиянием. - Скажи, что ты простил меня, Джон. - Я простил тебя… Мощный толчок заставляет мою спину выгнуться. Я запрокидываю голову, беспомощно глотая ртом воздух. Он снова вколачивает член, скользит, меняет темп, содрогаясь всем телом. - Скажи, что ты всё ещё любишь меня… - он судорожно целует мои плечи, грудь, шею. - Я никогда не переставал любить тебя… Ты же знаешь это… - Знаю, - он останавливается, высвобождает член. - Я тоже любил тебя всё это время… Пытался разлюбить, но больше не могу себя обманывать, - он снова рывком входит в меня. – Ты нужен мне, Джон. Движения становятся жёсткими, он словно теряет над собой контроль. Его всхлипы переходят в хриплые стоны, и я снова кончаю, изливаясь между нашими телами. Горячая струя спермы Люка затопляет меня изнутри. Я бы хотел умереть сейчас… Мы лежим неподвижно. Он даже не пытается отстраниться, только сильней обнял меня. - Я наврал тебе, - улыбаюсь, уткнувшись в его шею. - Ты о чём? - Мне никуда не нужно завтра. Останешься? - Да. - Только обещай, что не будешь меня торопить. То, что произошло сейчас, ничего не меняет. Я хочу быть с тобой, но это сложно… - Я не собираюсь тебе изменять. Если ты об этом. - Хотелось бы верить. - Тогда наберусь терпения, - он приподнимается на локте, проводит рукой по моему бедру. Я чувствую его нежность. Почему с ним так хорошо? Почему именно с ним?... - Буду ждать столько, сколько потребуется, - выдыхает он, едва касаясь моей щеки губами. – Нет мне без тебя жизни… Последнюю фразу он просто сорвал с моего языка. Я зарываюсь лицом в подушку – не хочу, чтобы он видел мою довольную улыбку. Обязательно стащу у него зажигалку на память об этом вечере и предстоящей бессонной ночи - ночи, которую я выстрадал…