Ночь страха

      Серебряная пуля пролезла тихо в ствол. Скрипя, не с первого раза, но, всё же, пролезла. Улеглась в последний барабан, закованный в добрую немецкую сталь. Кто бы мог представить, что пара элитных немецких револьверов, изготовленных на заказ для толстобрюха-группенфюрера, призванные казнить евреев, будут служить столь благородным целям в руках простого русского парня по имени Юрий.       Выходец с лежащей меж двух безвидно раскинутых лесов - деревни Полтавшкино, Юрий был от роду с двадцати восьми годов, темноволосый, взъерошенный, с кожей только отшедшей от прыщей и с глазами, такими, что девки речи все теряли да в смущении тупились. Более Юрий примечателен не был. Разве что занимался вещами странными. Порой, бывало, крайне страшными, богомерзкими настолько, что иная бабка до дыр крестилась, а муслим - пол отшибал. Однако ж бывает такое, что по человеку с виду и не скажешь, что вот он таков. Так и Юрий смотрелся, скорее, как рукастый заводской парень, вечно пропащий в ненормированных сменах, который возвращается под утро, пол дня спит и снова отправляется на работу.       - Ну, двинули? - окликнули Юрия. Вопросящий пытался отдышаться. Ему явно не хватало кислорода. Юрий и сам дышал тяжело. Пробежка далась с трудом. Надо отдать должное гонителям – вообще, как с цепей сорвались. Не знали они усталости. Сильно было зло, как никогда сильно. Будто рывком последним давило оно.       - Мгм. - промычал в ответ Юрий, после чего постарался набрать в грудь побольше воздуха.       И ноги снова затоптали по рыхлой земле. В осторожности сейчас не было смысла. Парни понимали, что нужно как можно скорее растянуть расстояние между ними и погоняющими. Потом можно чуть притормозить. Но это потом, а сейчас - забыть о свинцовых ногах, о пересушенном горле, пронзающем холоде, раздирающим похуже любого костлявого, и бежать. Быстро бежать.       Бег придавал уверенности. По крайней мере, Юрий ощущал себя немного спокойнее, зная, что отдаляется от разъяренной угрозы. Однако даже «разъяренной» её называть приходилось с натягом. С Той – с Тёмной стороны пришло всё, что могло было прийти. Земля выплюнула обратно всё, что только можно выплюнуть того лишь ради, чтобы нагнать и освежевать двух особо ретивых парней, которые пару часов назад сожгли на костре всем известную, нагоняющую ужас сотню другую лет, ведьму Деянку. Колдуниху, которую за «подвиги» окрестили «Дьявленой Тёщей».       С запамятных времен ещё наиболее известным способом ведьму усыпить слывёт способ придания тела её к огню, при этом упитанному божественным словом Господа Иисуса Христа или кого другого. Так пишется в сказках народных, будто в записях охотничьих, экспериментальных; так надумано писателями великими в книгах многословных, по большему счету, конечно, выдуманных.       С самой первой сожженной ведьмы прошло уже достаточно времени. Сейчас, к слову, и не скажешь, кто из семейства ведьминых считался именно первой. В былые времена через языки горячие всех баб неугодных да подозрительных пускали. Оно и правильно. С одной стороны... А с другой, будучи гуманным, стоит признать, что женщина, отчасти, тоже человек и заслуживает справедливого суда, со следствием. Но на те годы, дюже скверные, гуманность была как собаке нога пятая – столько чудес злостных творили называющиеся «колдунками» и «ведуньями», что разбираться сил не хватало, да и времени не было.       Вспоминаются, конечно, и быливые случаи суда справедливого. Однако и те, подобно любым другим «несправедливым судам», заканчивались проклятиями и воплями исходившей от плоти, предполагаемо ведьмовской, что пожиралась огнем перед улюлюкающей и гыкающей толпой.       Минуя тысячи лет, до сего дня вариантов сжигания «скверны» дошло достаточно много. Жертву, если язык повернется назвать так бесчувственную безбожную мразь, бывало, коптили на травах: на полынке, на чертополохе, что в соке берёзовом пропитан. Это на наших, русских землях. Другие народы, поляки те же, потрошили сначала, а потом ещё кишки в кипятках на котлах серебряных, знахарями заговоренных, варили. Моряки с далеких берегов привозили новости, что, мол, знаки и буквы расписывают по коже ножами красоты небывалой, покуда места на той не станет, дабы колдовство колдовством запереть. Иные хвастали, мол, на мелкоту поначалу вырубают, а там уж, как пойдёт. Но все истребители «зловещей плоти» сходились в одном – «Гори, гори ясно, чтобы не погасло!». Вот и Пётр с Юрием использовали на кудеснице Деянке наиболее надёжный способ. Огонь и слово. Ни тебе пряностей, ни движений лишних. Лишь слово Божие, огнем закалённое.       Сработано было идеально: подстерегли, врасплох застали, изловили (попотеть пришлось, конечно, «по затылку получить», но на дрова тёплые ведьму, всё же положили). Долго ждали случая удобного, пока колдунья бдительность уронит. Дождались. Теперь вот пробираются по лесу черному от преследователей, постоянно оборачиваясь по сторонам.       - Петь? – на ходу бросил Юрий и остановился. - Погоди-ка!       Тёмноволосый парень наскоро скинул из-за плеча сумку и начал что-то в ней искать.       - Чего такое?       - Щас, щас… - бормотал Юрий, морщась. – Да где же он…       Наконец, руки судорожно нащупали нужную коробочку, заваленную под какими-то тряпками, патронами и сухим пайком. Выудив из неё таблетку, он отправил её в подергивающийся рот.       - Валидол это. – пояснил Юрий, - Всё, двинули! – на ходу закидывая сумку, добавил он.       В лицо хлынул поток холодного воздуха, протяжно посвистывающего меж густо понатыканных стволов. И гул этот, будто немощный баптист протяжно стонет на смертном одре от тягучей болезни, сливался с жутким шелестом постарелой листвы, наговаривающей на молодых парней потусторонние сглазы. Ноги становились ватными. Выдержка физическая была у ребят превосходная, только вот сплошь усеянные по лесу корни да коряги норовили заарканить, как медвежьи капканы. Пусть кровь они не пускали и кости не дробили, но упутать могли надолго. Порой, спутникам приходилось идти гуськом сквозь кустарник, выставив руки вперед, чтобы не расцарапать себе лицо острыми ветками. Частенько, парни спотыкались и роняли гневные недовольные матюшки. От земли и деревьев, при всей кромешной тьме, исходило еле видимое свечение, местами то усиливаясь, то затихая. Лишь оно позволяло охотникам хоть как-то ориентироваться в пространстве.       На бегу Юрий старался поглядывать на небо. Там, в высоте, над кронами древ, не расходилась непроглядная тьма. Тучи, ведомые беспокойным ветром, ещё плотнее затягивали чёрное небо. А где-то за ними, верно, заблудилась полная луна. Серебряный диск восходил над оскверненной землей как раз в закате второго осеннего месяца. Знаменующее подход нежити, начало всех беспокойств и волнений загробного мира, цветение тёмных сил – мёртвый Серый Глаз устремлял свой взор вниз, коронуя себя правителем неба. В такую пору опасно было и шторки приоткрывать на окнах по ночам, дабы не узрели «животинку» пришедшие с другой стороны. Чего уж там говорить о том, чтобы выйти за полночь, да ещё и в лес, да ещё и в самое его сердце! Однако только так, рискуя, можно было застать ведьмачиху незащищенной, безбдительной, уверенной в своей силушке и мощи. Вот тебе и сила, на костре подогретая.       - Аааагх!       Внезапный вскрик Петра, бежавшего позади, заставил Юрия остановиться. Он резко обернулся, с уже взведенными в руках револьверами, готовый навалить серебра в пасть какой-нибудь мерзостной твари. В нескольких метрах от него Пётр присел на одно колено, при этом оставив левую ногу позади. Юрий погрешил на корягу, но понял, что ошибся, когда подбежав ближе, увидел истинную причину, по которой его товарищу пришлось так растянуться.       Лодыжку светлоголового парня обхватывала здоровенная человеческая кисть, на которой виднелись части тухлого мяса и недослезлой кожи, почерневшей от земли. Рука была поистине велика. Несмотря на упитанные ноги Петра, лапище брало лодыжку в обхват, крючковатыми когтями касаясь своего же запястья. Медленно вылезающий из-под земли мертвец сипел, шипел, пытаясь второй, уже полностью лишенной плоти, костлявой рукой, зацепиться за Петра. Труп словно бы схватился за канат и пытался тянуться по нему. Остановить его порыв Юрий решил размашистым пинком. Правый армейский сапог, с пробегом в сотни километров, с одури влетел трухлявую грудь. Однако существо не спешило разжимать сцепленные пальцы. Пётр, уже придя в себя бил мертвяка по голове прикладом карабина, отделанным стальной подковой. От такого голова трупа завалилась назад и ещё яростнее застучала остатками зубов. После нескольких плотных ударов по локтевым суставам, Пётр смог высвободиться от «мертвенной» тяги. Только вот рука на его ноге так и продолжала висеть. Отделившись от туловища, кисть принялась давить Петрову лодыжку.       - Ах, ты ж скотина! Юр, в рюкзаке, быстрее, пассатижи! Тут руками не отдерешь! Ууугх. – сжал зубы Петр. – Давай, ковыряй её скорее!       Буквально с пару секунд в руках Юрия оказались пассатижи. А уже через мгновение им было переломлено половина сочленений на гнилой кисти.       - Вот жеж сука! – Пётр начал осторожно подниматься, - Нет, нет, нет. – сказал он Юрию. – Я сам, нормально всё. Ай-яй-яй-яй-яй… - морщась от боли он опёрся на ближайшее дерево. Затем немного походил туда-сюда на пару шагов, разминая ногу, пока его друг укладывал инструмент обратно.       - Идти сможешь? – спросил Юрий.       Пётр остановился, потряс ногой, чуть попрыгал и, наконец, ответил:       - Могу, вроде как. Только ты это, стóпай пока, Юрк. Давай передохнём маляси, а… Достаточно набежали.       - Опасно здесь, дружище. – замотал головой Юрий, и раскрыв на вдох ноздри, продолжил, - Воздух тяжелый какой-то, свинцом наливается, сам чувствуешь. Дышать становится невмоготу, надо бы до открытого места выбраться. Давай, поднажмём чуток, с километра два-три. А потом уже на привал лёгкий. Ну?       Пётр упираться не стал. Юрий был прав – то расстояние, что они ранее вздумались преодолеть, ещё не настало, а значит - расслабляться сейчас не следует. Промедление чревато. Вот землю уж пучить стало чернотой злостной, а это значит, что Дьявол решил подымать своих. Немал шанс, что их уже начали окружать. Могли и в кольцо взять, чего нет то – лес вон какой, огромный. Главное до полей выбраться, а там до деревеньки недалёко. Перекрыться там, пусть не в доме даже, хотя бы где. Нечисть далеко от леса не уйдет. Точнее, уйдёт, но в окрещённые земли вряд ли сунется без поддержки. Будет вокруг да около ходить, лупалами буравить, а по утру уползёт восвояси. Может один кто и прорвётся. Ну, погрызёт коровку одну, козлятку, не больше. Да и потом, в каждой такой деревне, поди, найдутся мужики бывалые - этого самого нечестивого на вилы насадят, к леску отнесут, порубают да закопают. А вернувшись, попы им по бутылке выпишут, жены в ночи приласкают и все рады-довольны.       Покуда двое путников передвигались по лесу (один прихрамывая, другой за ним, чтоб подхватить товарища в случае беды), появилось ощущение неотступной слежки. Порой казалось, что за ними наблюдают десятки, а то и сотни голодных зрачей. Атмосферу вокруг, помимо прочего, накаляли издали завывающие волки. Изредка чудилось, что они совсем рядом. Иногда, что они далеко позади. А если вой умолкал, то только, чтобы внезапно заявить о себе снова. Парни прекрасно понимали, что это были всего лишь сигналы, которые вскрывали местоположение парней.       - Слушай, Петь, а это ж те самые «Никольские леснища», да? – спросил вполголоса Юрий, неустанно вглядываясь во всё на триста шестьдесят градусов вокруг.       - Ага, они самые. Чёй-то ты вспомнил? – не оборачиваясь, спросил он. Под куртку Юрия проник холод, заставив того поежится.       - Да это, батя мне ещё рассказывал, мальцом я когда был, а тому дед рассказывал, что бойня в этих лесах была серьезная во Вторую Мировую. Полегло народу много, побольше, чем в других местах. Да что там много – до хрена просто! А дед мой свидетелем всего этого был. Сам тут ходил, сам захватчиков немецких топтал в землю. Друзей, товарищей своих оставлял вместе с этими ублюдками. Рассказывал, что, мол, некогда было тела им убирать – война ещё шла, всех перегоняли. А потом, сам знаешь, тут такое началось, что суваться сюда никто и не стал. Освятили место снаружи, а в сам лес ни ногой. Перебегали да перелетали они стороною, чтоб встречи со всякой тварью избежать. Так вот, я к тому, что нашенские то тоже здесь. И этот, который тебя схапал…       - Прям уж таки «нашенские»! – фыркнул Пётр. – Давно они не «нашенские», Юр. Ты больше меня тварей удавил, а тут засомневался, что ли?       - Да не, ты чё! – заотпирался кучерявый парень, - Злыдень - он и в Африке злыдень. Просто уж со своими «по-людски» б хотелось. Молитву отчесть там... Хотя, поди знай чьей стороны мертвечина была! – заключил Юрий и как-то даже приободрился.       - Вот-вот. – подтвердил его товарищ. – Меня вот больше тревожит, что преследуют нас, а брать не берут. Так вот, видишь, подкинут подлянку и снова выть воют. Неспокойно мне, знаешь, Юр, много мы с тобой повидали, а тут давит что-то. Совсем на грудь прям давит. Со всех щелей тянет нечистотами адовыми. И, признаться стыдно, побаиваюсь чуток даже. – Пётр замедлил ход. - Сколько мы с тобой уж бредём? А всё лес да лес, кусты да кусты. Не меняется пейзаж. И луны не видно…       - Так оно ж и хорошо, по сути.       - Да где ж хорошо то, Юра? Ну да, полуволку не обратиться. А есть ли тут таковые вообще?       - А это вот ты зря, Петро, зря! Давай, шагай вперед лучше. – подбородком указал Юрий. – Я тебе скажу почем не надо сейчас нам луну. Это не потому, что у собачьих от того нюх острее и когти длиньше. Не-а! Тут вот какое дело, луна ведь мертвит. Свет её мёртвый людей усыпляет, животных, цветы подворачивает. Под луной, Петь, всё неживое! Сама-то луна то что, кому нужна, она ж безобидная, так - камня кусок, а вот свет её – если это вообще «свет», как видишь, поднимает проклятых из своих нор, заставляет глотки живому грызть. А живым, кто Бога отверг и грязнотой помышляет, светило мертвое наоборот сил придает. Ты чего думаешь, для них это как праздник, тёмных сил рассвет. Как-то изловили мы одного мужичка вот, который…       - Каррр-рр-р!       Сидевший на высокой ветви дуба огромный ворон вспорол на мгновения воцарившуюся лесную тишь, от чего Юрий тотчас умолк и на секунду даже подзамер, на всякий случай, напрягая тело для совершения спасительного действия. Но, вопреки случаю, ничего не случилось. Лишь снова завыли волки, загудел ветер, а меж деревьев тонкой-тонкой шалью стала вылезать серая дымка.       - Юр, короче, - сказал, чуть придя в себя Пётр. - Это по обстоятельствам смотреть надо. В одном я с тобой спорить не буду – ничего хорошего это точно нам не сулит. Поэтому просто будем осторожнее.       Юрий кивнул. Спорь не спорь, а луна действительно наделяет всех нечистых бесовской манией. Кто знает, может и тот мертвяк, что остался позади, уже подсобрался и тащится за ними, соскребая землю когтями. Более чем вероятно. Пётр с каждой минутой шагал увереннее, и парни решили снова перейти на бег. Чувство слежки, равно как и ощущение того, что на хвосте у них не только загашенный мертвец, но и что помрачнее, никак не покидало пределы работающего на пределе мозга. Всем своим трезвым умом сейчас Юрий и Петр подавляли в себе желание хоть на секунду испугаться. И это у них получалось. Честности ради, как отмечал каждый из них про себя, получалось с трудом. Ноги ныли, желудок бурчал что-то нечленораздельное, плюс к тому ещё и казалось будто перестать дышать намного легче, чем пытаться это делать в таком месте. Несмотря на холодный, практически ледяной ветер, нехватка кислорода давала о себе знать, вызывая ощущения периодических ударов молота о грудь.       Пробежав буквально с километр, ребята решили сделать привал, тот самый, который знаменовал их отрыв настолько, что позволило бы немного успокоить растущее в неимоверной прогрессии напряжение.       - Юр, всё, становимся тут, на минутку. Прости, силы больно быстро уходят. Почти уж ног не чую своих. Влачу на автомате. Порча это всё, смрад этот дикий. – гневно поморщился он. - Колдуют. Точно говорю, колдуют на нас, друг. Взгляд Юрия упал на старые командирские часы «Восток». Однако он сразу понял, что этот предмет, ранее никогда его не подводивший, сейчас не полезнее простого камня. Часы не остановились, нет, они наоборот шли, только с неимоверной скоростью.       - Чертяга проклятый, - выругался еле слышно Юрий. - Запугивает, всё подбирает себе… Петь, часы беснуются, и этот, - повертел он компасом. – Тоже нам не товарищ больше.       - Гадство! – сплюнул Пётр. – Смотри-ка, тучи расступаются, глядишь по «мертвому глазу» и выберемся. Хотя поди знай с какой сейчас стороны луна. Демон хитёр, так просто проскочить не даст. Надо бы колышки приготовить. Юрий привалился к ближайшему дереву и уселся на мхи, после чего задумчиво произнес:       - Ты прав, друже, не так что-то. Да и плутаем мы что-то много. Водят нас, как мальчишек! Господь видит, прорвёмся, немного осталось, поди. Мы когда ведьму изжарили, до полуночи еще было да? - размышлял кудрявый парень, почёсывая затылок, и добавил, как бы отвечая сам себе. - Да, да! Пока ночь не вступила, я ещё тебе говорил. Судя по ощущениям, значится, бежим мы часа два, не меньше. Ну, может, полтора.       - Значит, до рассвета нам еще далеко. - заключил Пётр. Юрий кивнул.       - Ничего, Юрец, ответственно заявляю, этим вурдалачьим сынам ещё прилетит от нас! Пусть только рыльце покажут. - Пётр демонстративно перезарядил карабин. - А помнишь, как мы год назад баншей за косы ловили. Вот потеха была!       - Ага, «ловили». Вот ты Пётр Сергеич! Тебе только сказки сочинять. - покачал головой Юрий, улыбаясь другу, - Ловил он, как же! А по сараю кто бегал верещал, как баба от мыши? А потом водой на неё всё брызжал: «Сгиняй тварина, сгиняй!»? Пётр только фыркнул в ответ.       - Это была не правильная гадюка! – сказал он укоризненно. - Я той банше чего только не зачитывал: весь молитвенник перебрал, всё, что в загашниках даже было! Не могёт же быть того, ну не могёт, что она совсем неприкасаема была! Да и, в конце концов, всё-таки взяли ж мы её!       - Просто слушать меня надо было, сразу её сушить. А ты к ней с мамкиными хлопушками. Ну, Петька, любишь ты усложнять!       - Будет тебе, дружище. - махнул рукой Пётр. Пойду, глянусь вокруг.       Удостоверившись, что на привале более-менее безопасно, Пётр освятил привалку именем Господнем и сел напротив Юрия. Сейчас, конечно, лучшим было бы не прибегать к святому. Даже самый низший из низших демонов учует святость на другом конце леса. Но парни не думали прятаться. В подобных условиях это бессмысленно. Лес уже давно обратился ко злу и, в сущности, путники сейчас находились в стане врага.       «Господь не оставит верных солдат своих, - подумал Петр. - Не бросит он детей в беде. А если и ляжем - буде так».       В нескончаемой Святой Войне, идущей со дня основания Сущего и Внесущего, двух Любящих и Ненавидящих, жертва – нужда. Как сердце организму. Без жертв - треснут чашки весов, и вот тогда уже, кто знает, что будет. Лишь одно прозрачно, как вода в роднике - под «этим» окажутся все.       Юрий извлёк из кармана помятую пачку «Camel». Два маленьких огонька замелькали во тьме. Несколько минут шли в тишине. Как сказала Юрию одна волхва: «Тишь тогда, когда мертво». Лес, что окружал парней, был, по всем канонам, жив и мёртв - одновременно. И нельзя было продумать, что доносилось до парней – тишина или жизнь.       Затушив сигарету о землю, Юрий поднялся:       - По коням?       - Погоди, только шнурки перевяжу.       Пока Пётр перевязывал сапоги, Юрий разогревал мышцы ног с помощью немудрёных упражнений, которыми учил их на уроках физкультуры старик Геннадий Палыч.       - Всё, готов! - поднялся Петр.       И снова бежать. Снова один и тот же черный непроглядный пейзаж. К далеко-близкому вою прибавилось уханье совы-большеглазки. Сов окрестные жители боялись тут не мене волков. Причин на то деревенский человек найти не мог. Отчего так неспокойно ему становится, не понимал, но большеглазых птиц опасность чувствовал очень хорошо. Потому все дупла близлежащие к деревне и заколотили. И не зря. Правильно побаиваются сов, филинцов, неясыток. Они не раздирают, не разрывают добычу, хоть и могут. Нет, эти хищники очами страшны. Глазнища их - зеркало в мир иной. Мир, откуда твари тёмные лезут. Из-за них, поди знай, кто или что на нас смотрит.       Не успели ребята одолеть полкилометра, как Юрия проткнула резкая боль в спине, заставив его остановиться.       - Юр, ты чего? - вслед за другом остановился Петр.       - Да пёс его знает! Спину ужалило!       - Дай-ка гляну.       С Юрьевой спины, на подошедшего Петра змеиными глазами деловито наблюдал бесёнок. Красный маленький супостат, размером с ладошку, скалился рядом желтых зубиков, периодически щелкая ими и повиливая в такт заострённым хвостом. На головке у демонёнка были закрученные рожки, а за спиной, судя по всему без особой надобности, трепетали маханькие крылышки. Бесёнок, смекнув, что был обнаружен, истошно завопил. На то место, где стояли путники с деревьев, будто яблоки с трясущейся яблони, градом стали осыпаться другие бесы. Демонята падали парням на голову и плечи, цепляясь коготками за одежду, другие, если попадали на оголенные участки тела - царапались, оставляя на том месте зуд и кровотечение.       Юрий хватился за нож. В ту же секунду на землю с одного взмаха упала парочка дьяволят. Остальные, почуяв, что враг сдаваться не готов, издавали что-то вроде боевого клича, хотя со стороны это казалось простым гортанным воплем. Все как один бесята начали, что есть мочи рвать, кусать и царапать отбивающихся парней.       Запьянев от накипающей ярости и подступающей боли, Пётр резко опустил руки к тазу, будто отмеревший после паузы стрелок на диком западе: хлопнули застежки и руки Петра превратились в медвежьи лапы, обитые железом. Наружная сторона звериных перчаток была сплошь усеяна шипами и лезвиями торчащими в разные стороны. Юрий, краем глаза уловив увиденное, даже смог улыбнуться:       - Дорвался, наконец.       Да так дорвался, что бесы побросались в россыпь, кто успел, а кто нет – падали, как мухи на землю и гневно поскуливая. А Пётр всё кружился, выписывая кулаками пируэты и посылая демонов одного за другими в небытие адское. Одного из демонов Пётр поймал в воздухе и просто сдавил в кулаке. Маленькое существо лишь успело подвизгнуть.       Петр Сергеевич слыл знатным любителем поколотить, кого придется. В точности его ударов можно было не сомневаться, не говоря уже об их силушке. Охотник на нечисть кидался из стороны в сторону, стряхивая надоедливых бесёнышей и стаптывая неудачно попавших под ноги. Один из наиболее здоровеньких бесов, повисший среди прочих на спине Петра, широко разинув рот, впился зубами в бок парня. Пётр взревел и, уже не обращая ни на что внимания, со всей дурёши, примялся укушенным боком к ближайшему дереву, при этом расплющив сразу дюжину красных уродцев и скинув с себя ещё половину. Бес - противник очень уж неприятностный. Потому он таковой, что мал, да удал. Те, кто ходил на всякую шушеру потустороннюю, как дважды два твердили - лучше уж ведьмиху под избой караулить, чем с бесовским стадом дело иметь. И дело даже не в числе их, что казалось бы - единственное, в чем у них перевес, нет, вся морока в том, что донное много зло живучее остального. Бесов не берут ни огонь, ни слово, ни кресты с водой. Всё, что годится против них - грубая сила да пули, всякие разные. Остальное, как ладошкой по щеке. Не зря иные боятся сущности бесовской. Потому, что отладить с ней не могут.       - За мной беги! - пытался Пётр перебить визг стоящий вокруг них.       - Понял! – откликнулся Юрий.       И Пётр, спахнув напоследок пару тройку бесов, рванул в неизвестном направлении. Он просто бежал, пытаясь не потерять позади топот сапог своего друга. Демоническое кольцо вокруг парней сжималось, а сил становилось всё меньше. Этот лес теперь больше напоминал клетку, лабиринт из которого нет выхода вплоть до первого луча солнца. Дождаться рассвета - единственный шанс выжить. Но сколько ещё до него, когда время пирует в гостях у ночи. Очевидно, что их ждут и впереди, и по всем видимым направлениям. К тому же, если в этом лесу появились бесы, значит, кто-то в этом лесу, помимо Деянки, будь она трижды посажена на горящие вилы, также умело ворочает колдовство.       - Юр, ты как?! - бросил Пётр, не оборачиваясь.       - Жив! - догоняя товарища, сообщил Юрий, жадно вдыхая воздух. Он был весь в крови, на руках и лице были глубокие царапины, обильно спускающие алую кровь. К скребущей боли прибавились судороги и онемение. Большую часть тела просто жгло, как будто кожа была содрана, а на неё в обтяг натягивали одежду.       - Хреново дело…       - Очень хреново. - поморщился Юрий.       - Чего делать будем?       - Смысла стоять на месте нет, – размышлял Юрий, - Бежать в неизвестном направлении - тоже. Плутаем мы… Предлагаю идти, не бежать. До утра дотянем, авось. А днём колдовать не смогут. И лабиринту придёт конец. Надо продержаться.       - А если нет? Если не придёт, Юра!?       - Значит, заберём с собой, как можно больше упырей патлатых, Пётр! Как можно больше... Шшш! Слышишь? - Юрий напрягся, выслушивая окружающее бытие. Пётр даже не успел понять в чем дело, когда Юрий толкнул его в сторону, мгновенно разряжая один из револьверов куда-то в воздух. В ветвях над головой мелькнули сверкающие когти. Секунду спустя на соседнее дерево опустилась уродливая летучая мышь с получеловеческим телом.       - Нетопыри! - Юрий резко подхватил Петра под руку. – Бегом, бегом, бегом!!!       Охота была в самом разгаре. Израненная дичь бежит сломя голову сквозь черное леснище, из которого, к бабке не ходи, понятно - выхода нет. В душе ещё горит жизнь, сердце подпитывается верой в силу и руку Господа, что протянется, спасая детей заблудших. И вместе с тем, дабы не впасть в безумство, будто сжимается разум, пытаясь не поддаваться отчаянию и безысходности. Но где брать силы, когда тебе уже просто не дают перевести дыхание. Минуты назад Пётр размышлял о том, как бы прожить до рассвета. Теперь же он и вовсе не видел этой возможности. Кажется, Дьявол на этот бой настроен решительно, раз зоопарк из нечисти столь разнообразен.       Юрий, уже который раз, проклинал злую хэллоуиновскую ночь. Мелкими шажками подкрадывалась к нему мысль том, что Деянку просто принесли в жертву. Но стоило ли оно того? Отдать опытную многовековую колдунью взамен совсем еще юных охотников на нечисть. Эти мысли навеяли ему дни, когда он только вступал на службу.       Вопрос о выборе «профиля» для Юрия не поднимался. «Охотники» были самой привлекательной и, в то же время, опасной командой. Строй охотников на нечисть редеет чаще иных отрядов, однако и пополняется довольно скоро. Застои бывают, когда потери отсутствуют по пятилетке. Новых стараются не брать, если только на заметку. Но такие времена от силы раза три раза проходили. Был совет заниматься много чем побезопаснее. Например, вступить в спецотряд «истребители вампиров» - узкий профиль: упыри, вурдалаки, вампиры, неоскверненные. Только вот на тот момент Юрий уже всё уяснил для себя. «Истребители вампиров» тоже особо не скучали. Свиданки с огальными вурдалаками, голодавшими в несколько недель, проходили регулярно. Охотничья же работёнка была для тех, кто трезво воспринимал риск быть уничтоженным самым страшным образом, или попросту того, кто этого не осознавал, в этом случае лучшими кандидатами считались разношерстные психи.       Меж тем, бежать стало совсем невмоготу и парни стали спотыкаться на каждом шагу. Никольские леснища без всякого слыли местом недруженным, а заколдовать такое место под свои прихоти многого стоит. Подчинить себе созданное матерью природой было под силу лишь в результате постепенного, медленного слоевания, накладывая порчу, как бы уговаривая. Могучие Растительный мир словно и не противился заразе. Могучие древесные великаны, расставляли ищущим выход парням ловушки и препятствия. Порой, перед охотниками вставал непроходимой стеной острый кустарник. Приходилось сворачивать. Куда угодно… Куда угодно было лесу или его новым хозяевам.       Постепенно дух преследования отступал. И, к тому времени, Юрий и Пётр уже выбрались на огромную поляну посреди леса. Судя по положению древ, Пётр предположил, что поляна имеет довольно ровную окружную форму. Открытый участок сейчас не помешает. В этом было своё преимущество - хоть ты и окружен, но деревья, как прежде, не давят. Только и для радости места здесь найти для ребят не смоглось. Теперь, выбравшись на полуоткрытую местность, было понятно, куда гнали их тёмные гончие.       - Приехали… - пробормотал Юрий.       Ему ответил гулкий колокольный звон, исходивший с самого центра поляны. Звон колокола, исходивший из единственной башни небольшой церкви, вершину которой венчал черный, обтянутый кожей купол с перевернутым крестом. Охотники оказались с боковой стороны здания. За черной церквушкой был виден небольшой погост. Томились там, по всей видимости, те, кто жил ещё до войны. Хотя, сама церковь обветшалой не казалась. О ней, может, и егеря даже не знали. А, может, и знали, поди, но после этого им знать запретили. С дальней части погоста послышалось шебуршание.       - Даже старомéртов подняли, сволочи! Эх, худо могёт нам быть Юрка, ой худо! Они ж совсем слепые, как котята. Всё на своём пути порывают.       - А, что делать Петь? Что делать то? Стоим, до конца! Пока последний вдох не будет ощущаться у горла!       Петр ничего не ответил, лишь подсобрался и утвердительно кивнул. Юрьев настрой придал ему сил. И будто уходила уже усталость, а кулаки рвались в бой, перебирая костяшки на руках.       Слева от них, на погосте за чернокупольной церквой, начиналось действие. Земля, уже невидано сколько десятилетий хранившая в покое мертвецов, вздымалась, образовывая небольшие холмики, которые будто не выдерживая давление из-под - лопались, выпуская в ночь оскверненную нечисть. Скелеты, некоторые сохранившиеся в целости, некоторые с отсутствием различных конечностей, цеплялись за черную землю и вытягивали себя во вторую, как говорили ведьмы - «бездушную жизнь».       За первой пятернёй полезла вторая, затем третья и четвертая… Мёртвых даже не нужно было направлять, они чувствовали страх, и его нельзя было скрыть даже сотнями несокрушимых воль. Страх есть всегда. Но люд его не увидит никогда. Человек боится всегда, но глушит первобытное чувство. Чистому злу не требуется явно боящаяся жертва, чтобы обрести глаза в её поисках.       Скелеты, ничем не вооруженные, разве что крючковатыми пальцами, готовые терзать и рвать, достаточно «оживленно» начали движку в сторону двух охотников за нечистью.       - Заметили, Петь!       - Вижу.       - Прикрой-ка меня! – Юрий тотчас сбросил сумку, наскоро перебирая содержимое. - Да где же они... – от звука шуршащих по земле костлявых стýпень пошаливали нервишки. Скрип слепленных колдовством суставов подбирался всё ближе и ближе. На лбу выступил холодный пот. В последний раз перебрав содержимое, Юрий сдался. - Вода святая есть?       - Есть! - отрапортовал Петр, подкинув другу плотный деревянный короб. Тугая защелка отлетела. Внутри футляр был обтянут мягким бархатом, а в углублениях нашлись аккуратно уложены маленькие склянки, заполненные прозрачной жидкостью.       - Ну держитесь, твари! – заиграла улыбка на лице Юрия. Первая скляна, запущенная под стать «блину» по воде, угодила мертвечине прямо в оголенный череп. Не смотря на то, что стекло у пузырька довольно плотное, оно с легкостью разбилось, обволакивая мертвеца содержимым. Костная ткань мгновенно зашипела, стала пениться, вызывая распад нечестивой плоти. Святая вода работала к нечистям подобно кислоте. Атрибут Святой Церкви, выданные охотникам самим батюшкой Игнатием, работали, как часы. Если бы костяк мог, он, верно, кричал от непереносимой боли.       Церковный колокол вновь злостно и тревожно загудел. С каждым ударом чугунной громадины всё больше мертвецов покидало свои могилы.       Руки Петра вновь обулись в шипастые перчатки и он бросился вперед. Во все стороны полетела костяная крошка. Те, что не были полурасплавлены святым истоком – буквально взрывались под ударами охотника.       Юрий продолжал посылать бутылочки со святой водой в тех, кого Пётр в силу усталости, мог пропустить из виду, чьи крючковатые пальцы сразу вытягивались за свежей плотью.       - Петь, смещаемся. Эта прорва – колодец! Судя по тому, сколько их лезет - он бездонный. Обойдем с другой стороны и дальше двинем!       Пётр не стал возражать. Отступая вдоль церкви, охотники оставляли за собой дорожку изуродованных и переломанных костей. Явственно потянуло гнильем. Запах усиливался с каждым пройденным шагом. Ветер протяжно гудел. Секунду спустя все деревья в округе затрещали по швам. Из леса к церкви стали вылезать самые причудливые и уродливые создания. Два... Восемь… Пятнадцать... Демоны появлялись один за другим, некоторые из них были настолько уродливы, что ни одному уму людскому такое не придет в голову. По некоторым просто невозможно было сказать, где начиналась голова и заканчивались ноги. Другие твари вообще были лишены конечностей. Но и те, и другие одинаково истошно ревели в силу своих возможностей. За уродами появлялись и знакомые охотникам маргулы, полу-вампиры, ходоки, пиявочкики, под небом засвистели нетопыри, запищали малыши бесята.       - Окружают! – крикнул Юрий.       - С той стороны тоже ползут! - указал Пётр на другую сторону опушки. На первый взгляд, могло показаться, что с противоположной стороны неживых тянется аж в трое больше.       - Мел бери, Петь! - крикнул Юрий, не оборачиваясь на товарища. – Прикрою!       - Щас! – Пётр парой ловких отработанных движений скинул перчатки, опустил на землю рюкзак и открыл боковое отделение, внутри которого притаился здоровый кусок белого мела.       Злая церкви снова звонила в колокол. Время текло медленнее, чем бродячая нежить. Юрий бросал в ход всё, что было. Когда склянки со святой водой иссякли, охотник принялся стягивать один за другим с пояса осиновые кресты размером с небольшую ладонь. По длинной части распятия уходили в кол. Некоторые из кольев были осеребрены, для особо ретивой нечистоты. Вынутые распятия сразу же использовались по назначению – ближайшие к парням упыри падали навзничь с торчащими из головы распятиями, но тупоголовая нежить только ещё более упорно пошла вперед.       Вот уж правда называется: отправил скот кормиться. И воля Дьявола-пастуха была яснее ясных: живых после сегодняшней ночи остаться не должно в этом лесу. Тем временем Пётр закончил чертить на земле белый круг и небрежно уселся на землю, вытирая со лба пот. Ближайшие к ним твари на секунду заколебались. Некоторые демоны, поняв, что происходит, взвыли еще громче. Пётр, подстегнув себя тем, что негоже отдыхать в такую минуту, стал чертить ещё один круг, внутри уже выделанного.       Нечисть же аккуратно обходила парней стороной, совсем на грани касания с белой линией. «Смерть приходящая лишает взгляда истинного» - гласят уставы охотников. Однако ничто не дает абсолютной защиты. Людей в святом круге мертвые хоть и не видят, но слабо чувствуют. Почём и хотя вокруг да около. Юрий об этом знал более чем хорошо. Но не с того беспокойство его всё не утихало. Нутром он чувствовал супостатов пострашнее. Тех, что уж точно пробьют белый круг. Юрию вспомнился Гоголевский Вий - всевидящий демон. В действительности, его никогда не существовало, по крайней мере, охотникам и другим отрядам он не встречался, однако созданий, способных «разоблачить» святые силы было достаточно. Появись хоть один такой здесь - вся оборона охотников развалится, будто и не было.       Безысходность начала жадно подкатывать к черноволосому парню. Страх, который был заточен далеко в темнице, срывал цепи и восходил наружу, всем своим величием подчиняя себе человека. Тело парализовало. Юрий с ужасом смотрел, будто свысока, как стекаются к центру умертвии, как скрипят их острые когти и клацает гнилое зубьё.       Но это всё псы, рабы, способные лишь на буйство. Основные роли отведены иным героям, и среди этой шушеры их не было. То, что приводило в панику бывалого охотника - скрывалось под черным куполом. Юрий неподвижно стоял совсем на краю круга, когда Пётр подошел к нему.       - Юр, иди, присядь. Пока круг стоит, можем немного отдохнуть. Юрий не шелохнулся. Всё также, не мигая, он смотрел, как вокруг них снуют самые разношёрстные порождения подземного ужаса, огрызаются на невидимую преграду и роняют на сырую землю кислотные слюни. Черноволосый парень находился глубоко в себе, погруженный в страх. Петру пришлось слегка подвдарить товарищу, чтобы тот пришел в себя. Юрий медленно повернул голову и только тогда Пётр смог понять, в чем дело. Глаза Юрия, те самые «сверкавшие очи» теперь смотрелись, будто за мутным стеклом. Не смотря на это, охотник повернулся и, пройдя полкруга, сел в центре, откупорив походную бутыль. Вода во фляге к тому времени совсем оледенела. Но это Юрия никак не заботило.       Пётр осмотрел протекающую густую армию. Такого он ещё никогда не видел. Да, он с Юрием, и еще до знакомства с ним, уничтожил немалые скопления нечисти. Но то, что он видел сейчас - было чересчур. Из такого, по первым думам, точно не сбежать обычными путями.       - Юр? А ты никому не говорил, что мы суда сунулись? Отцам может святым. Может, кто в курсе нас и хватятся?       Юрию даже отвечать ничего не хотелось.       - Никому, значит. - вздохнул Пётр. - Ну и псы с ним! Давай думать, что нам делать! Надо прорываться через окружение. Снова в лес, а там, глядишь, и до рассвета доживем. Солнце правое в помощь нам будет. Разгонит упырских на раз! Хотя вот, трудновато и ему станется - деревья тут густые. Что за осень то такая дрянная нынче… Ну, че молчишь то?       - Ты разве не чувствуешь? - спросил Юрий вместо ответа.       - Чего?       - Церковь… Там погибель наша, за этими стенами. Ты прав, да, можно прорваться. Только не успеем мы. Пока угадывать будем, в какой стороне потоньше ряды – повяжут нас, как в болоте трясина.       - Таки рванули, чего сидеть!       В тот же миг поднялся ветер, изо всех сил стараясь вынести из круга людей. Колокол загремел с новой силой. Зашевелилось почти остановившееся стадо мертвых. Медленно, один за одним они стали обращаться к черному храму. Парням пришлось зажать уши, чтобы колокольный звон совсем их не оглушил. В небесах разревелись крылатые бестии, предвкушая грядущее. Тучи начали расступаться, уступая место грозному Серому Глазу, который осветил широкую поляну своим белёсым взором. Легион дружно подал клич.       - Что-то происходит! – крикнул Пётр, метаясь из стороны в сторону. – Юр, будь готов! Юра! – но Юрий всё еще находился в оцепенении. Петру вновь пришлось силой его потрясти. Тот вздрогнул. Судя по всему, до этого - ни ветер, ни рёв покойников, ни церковный колокол его никак не задевали.       - А… Да… Да! Я понял! – рассеянно кивнул он другу.       Пётр, поджав губы, кивнул в ответ. Их взоры устремились ко входу в церковь. Огромные двери грохнули и стали медленно отворяться. Нетопыри, беспорядочно кружили прямо над зданием, некоторые из них усаживались на крышу и высматривали вокруг кроваво-красными глазами. Началось движение: армия расступалась, запятившись назад, образовывая пространство перед зданием. Тёмные создания готовились к встрече с кем-то, возможно, даже с самим Хозяином. Но, к ожиданию охотников, из отворившихся дверей не показалось ни Архидемона, ни Тёмного Князя, ни кого-либо ещё.       Вместо них на крыльцо двумя рядами вышла чёрная процессия. Глубокие капюшоны скрывали лица, замыкающие и первенцы несли в руках перевернутые кресты и привязанные к шестам черные ленты, напоминающие гигантские чудовищные щупальца.       - Жрецы… - процедил Пётр сквозь зубы. – Юр, собираемся! Сейчас жарко будет!       Тёмная процессия, между тем, продолжала движение. Черные балахоны спустились с крыльца и встали в образованной мертвецами площади. Участники условно выстроились по точкам, образовав пятиконечную звезду, остальные, несущие кресты и знамёна, расположились симметрично по кругу, не касаясь его. Расположившись по местам, процессия замерла.       В тот же миг из тьмы дверного проёма вышла ещё одна фигура. Невысокий, оряженый в вычурный балахон, обитый кроваво алыми вставками с золотым тиснением, новоизъявившийся опирался на длинный посох (хоть с виду и не хромал), немного великоватый для него. Навершие церемониального орудия заключалось молочно-белым черепом. Жрецы, как один, обратились с низким поклоном в знак приветствия. Фигура медленно прошла к краю крыльца и остановилась, резко подняв руку вверх.       После такого пресекательного жеста толпотворение мертвых и демонов резко утихло, перейдя с рёва до полушипения.       - Походу, Жрец Смерти. – сказал Пётр, нахмурившись и сжав кулаки в шипастых перчатках.       Процессия не двигалась, мертвые продолжали тупо покачиваться. Через мгновение Жрец Смерти опустил зажатый кулак и выкрикнул в толпу короткую фразу. Произносимые слова проговаривались им довольно четко.       - Юр, это же…?       - Дамит. – закончил Юрий, пришедший в себя. – Язык древнего тёмного жречества. Всё таки, нас тут ждали, Пётр. – серьёзно сказал он. – И теперь точно, что Деянку нам отдали умышленно. Дабы заманить нас сюда. Пётр с удивлением посмотрел на друга. Такие выводы его удивили.       - Отдать сильнейшую ведьму за двух охотников?! Нет, мы много кого с тобой конечно положим! И колдунья сожженная тому подтверждение. Но брось, кидать такие силы на нас? – он поднял брови. – Бред какой-то!       - Как раз наоборот, Петь. Ты подумай, нас сколько осталось? Пять, десять, ну? С пятнадцать таких опытных групп, и это на всю Россию и СНГ! Остальные не особо да опытны. Прикинь, сколько мы могли бы поколений вылупить, сколько таких, как ведьма порубить, пройди у нас всё гладко, а? Мы с тобой попались, Петя. Попались!       Пётр не мог поверить в его слова. Кажется, что Юрий действительно говорил о том, чтобы принять неизбежное. Говорил о смерти.       - То есть, нам не выбраться? – подвёл его Пётр.       - Нет уж, дудки! Будем прорываться!       - Ты серьезно?!       - Да! – уверенно сказал Юрий, и глаза его загорелись. – Возьми-ка это! – Он передал товарищу один из своих револьверов. – По одной в каждом, - пояснил он. – Резервные. Живыми не дадимся.       Воодушевленный Пётр улыбнулся и принял оружие. Верховный Жрец снова выкрикнул что-то в толпу. Фразы, по соображениям Юрия, носили заклинательный характер и были направлены скорее на процессию, нежели на армию. После каждого произносимого жрецом слова, земля под ногами подрагивала всё сильнее. Под симметрично расставленной процессией, от одного балахона к другому, по земле пошли трещины и, через мгновения, трещины в земле образовали, соединив все точки – пентаграмму.       - Как будем прорываться, Юр? – спросил, Пётр, оглядываясь и прикидывая, какая из сторон наиболее проряжена. Однако такого места он не нашёл. Поляна была набита мертвяками под завязку. Выбраться из такого кольца было, верно, тем самым чудом, на которое, не скрывая, надеялись охотники. – Даже если мы сможем прорваться хоть в половину… А с нетопырьми чего сделать? Сцапают же!       - Я знаю! – ответил Юрий. – Сделаем всё, что сможем! Сейчас, когда я скажу, сигнал дам - всё что есть: воду, колья оставшиеся, твоё ружье, всё что поможет прорвать первые ряды – сразу в ход. Потом будет расталкивать и рубить. За верх я возьмусь - штук пять, а то и шесть ключевых возьму на себя, а там посмотрим. - Пётр кивнул, про себя подумав, что ежели удастся прорваться им – в лес он больше не пойдет. Хоть по грибы, хоть по ягоды.       Жрец Смерти спустился с крыльца и прошёл к основанию фигуры с выставленной вперёд ладонью, на которой выплясывали пурпурные огоньки. Колдун медленно поднимал руку вверх, всё повышая и повышая голос. Последние слова вырвались из его горла демоническим криком. Закончив с заклятием, он послал пламенеющую длань к земле. Трещины налились огнём, стоящие по краям жрецы подняли руки вверх с синхронным кличем. Священный круг, в котором стояли охотники – исчез.       В тот же миг Юрий заорал:       - Пора!       И ребята силой стали проламывать себе дорогу к ближайшей стороне леса. Замеревший легион, прозрев, пришёл в движение. С крыши церкви, разрезаясь криком, слетели зловещие пернатые, устремляясь вниз. Первые два десятка демонов под натиском охотников сразу же повалились, подминая других, неудачно подставившихся. Пётр на пределе быстроты перезаряжал дробовика. Охотники продвигались полу боком, дабы спины их оставались прикрытыми, лишь на мгновение они делали рывок, чтобы протолкнуть очередную полосу ужаса. Юрий, заметив приближающуюся угрозу с воздуха, машинально запустил в крылатых несколько распятий. Пара из них насквозь пробила демоническую кожу. Нетопыри, размах чьих крыльев уходил в метра два, а само туловище было размером со среднего человека, падали в толпу и подминали по себя с десяток бойцов тёмной армии. Пётр чередовал выстрелы с рукопашными ударами. Вскоре, когда патроны его совсем сошли на нет, он сменил огнестрел на холодную сталь. Хрупкие кости нежити легко поддавались острому лезвию. Удар, затем толчок и прорываться дальше. Однако ряды оказались плотнее, чем он ожидал, и мертвые просто валились друг на друга, а затем вставали, отталкиваясь от собратьев, будто неваляшки. Юрий, следуя за товарищем, рубил и колол всем, что попадалось под руку. Уже через пару минут такого блицкрига, мускулы начали завывать от напряжения. Охотники бросились в последний прорыв, потому боль – ничто. Сейчас ничто. Позже, парни будут кричать: от ссадин, от порезов, от кровоточащих и гниющих ран. Но сейчас боли нет.       Удары Петра от усталости уже просто расталкивали окружающих. Юрий истратил все орудия, что были. Мельком, он заметил, что по головам в толпе бегут бесы и другие мелкие твари. Увернувшись от очередного нетопыря, резко упавшего с неба, Юрий попал в объятия одного из зомбей, который повалил его наземь. Пётр незамедлительно среагировал и ногой отбросил трухлявое тело, помогая другу подняться на ноги.       Поток легиона стекался в сторону двух загнанных в капкан парней. Демонические пакли цепляли и царапали Юрия, одежда плавилась от едкой слизи. Пётр рычал, словно зверь, раскидывая в сторону нежить.       В этот момент Юрий осознал всю тяжесть настоящего. Сердце бешено колотилось в груди. Страх обволакивал внутренности охотников, стягивая живот, вызывая приступы изжоги. Усталость, недостаток кислорода, пересохшее горло – постепенно подбивали сдаться. От безысходности, от неизбежности. Они увязнут. Рано или поздно, но это произойдет. Не сейчас, так секундой позже костлявые руки дотянутся до, пока ещё живой плоти, зацепятся за неё длинными ногтями, под которыми ещё осталась сырая земля.       И будут рвать человеческую плоть, и будут пожирать её, сами не осознавая, зачем и почему. И дикий ор пирующих бесов, вурдалаков, нетопырей, ночных вампиров и прочей нечести ещё какое-то время будет разноситься по лесу.       Охотники падут, в эту проклятую осеннюю хэллоуинскую ночь. И мирская плоть Детей достанется демонам, но лишь душа уйдёт к Отцу Всевышнему. Растворялись последние секунды жизни. Толпа преисподних служек, нависая над охотниками, торжественно ревела. Но те не замечали этого. Ничего не поворотишь. Все принимали жизнь и кончину её по тому, как начертано. И позже, сейчас – не имеет смысла когда, но она придет. И ничего не поворотишь.       Те, кто были когда-то друзьями, сыновьями, отцами и братьями в последней своей молитве закрывали глаза:       - Отче наш, свято упокой души рабов Твоих. Где ни боли, ни скорби, ни страданий, но жизнь вечная. Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего. Спаси, Отец Небесный!       Это было последним, что запомнила «Ночь страха» до пары громких хлопков.