Дилемма.

— Чёрт, — Тэхён отшатнулся от яркой витрины магазина с новогодними безделушками внутри. Он, выбирая причудливые подарки для друзей, совсем забыл о том, что в этой вселенной существует человек, который ему предначертан. И, развернувшись от лавки, поспешил скрыться в людском потоке, хотя заведомо знал, что за ним ни за что не пойдут следом. Ким не читал об этом ни в одной из книг и не встречал того, кто мог бы помочь. Тэхёну попросту страшно, когда неизмеримо тянет к незнакомому человеку, и хочется сопротивляться, не идти на поводу у непонятных сил. Видимо, той душе, в этот раз принявшей облик парня, выбирающего кому-то рождественский подарок, тоже. Своенравности им обоим не занимать. Поэтому каждый раз, завидев друг друга — отворачиваются, уходят, убегают. Чтобы однажды снова встретиться взглядом. Одна дилемма на двоих и огромное количество жизней. Тэхён не знает, что там — по ту сторону, но сам был бы рад понять, когда успел так провиниться, раз судьба ещё ни разу не оставляла шансов на выбор изношенной несколькими жизнями душе. Он часто знакомился с прекрасными людьми, строил идеальные отношения, которые в одночасье складывались, как карточный домик. И пора бы привыкнуть, что рано или поздно они встречались вновь. Продолжали играть в прятки: спешно увести взгляд, уйти, а лучше потеряться в толпе — особый ритуал. Спустя многочисленные встречи длиной в один случайный взгляд Ким смирился с тем, что этот цикл — вечно повторяющийся, но всё равно каждый раз пульс бешено бился. Тэхён смутно помнил день, когда случайно нашел какое-никакое название всему этому анти-научному бреду, что с ним происходит, и это лучше, чем ничего. Обычное любопытство человека, нашедшего чей-то небрежно забытый в парке дневник, в наглую украденный клочок бумаги, и понятие «родственные души» больше не переносное. И, к сожалению, ничего нового, помимо того, что дал не отличающийся разнообразием личный опыт. Ким лавировал между прохожими, вдыхая морозный воздух и периодически оборачиваясь. Почему-то тот магазин всё еще был на виду, и он снова ускорил шаг, пытаясь заглушить то, что томилось внутри и океанскими приливами стремилось выбраться наружу. Единственное, с чем Тэхён не смирился — магнитическая сила, сродни земному притяжению, не позволяющая так просто уйти. Он прекрасно понимал, что боролся с самим собой, но ничего не мог придумать, потому что компромисс в данной задаче неосуществим — его попросту нет. Светофор отчитывал последние секунды, и Тэхён механически ринулся вперёд. — Эй, — чужой крик выдернул его из мыслей, он хотел обернуться. Последнее, что он запомнил — красный свет, болевой шок и дрожащие прикосновения к себе. Тело отдавалось болезненной пульсацией, и сил не хватало даже чтобы открыть глаза — первое, с чем столкнулся Тэхён, когда вернулся в сознание. Ни один нерв не хотел подчиняться его просьбам, и вместо разочарованного вздоха вышло что-то обрывистое и скулящее — дышать было невыносимо больно. И он попытался перевести внимание, прислушиваясь к звукам вокруг: угадал свой пульс, отслеживаемый через кардиомонитор, где-то за стеной сновали люди, погруженные в больничные заботы, и чужое глубокое дыхание почти рядом. Мотивации прибавилось, и Тэхён предпринял ещё одну попытку увидеть, на этот раз — удачную, и глаза заслезились от непривычной яркости освещения, но он успел заметить тёмный силуэт и выдавить единственное пришедшее на ум «эй» прежде, чем тот скрылся за дверью. Он даже не успел подумать о том, кто это мог быть — видимо, ослабленный организм предпочёл подольше побыть «растением», однако, тёмный силуэт возник вновь, пропуская вперёд несколько серых пятен, которые тут же склонились над ним. — Как Вы себя чувствуете? — Овощем после варки, — Тэхёну не с первой попытки получилось вернуть голос, но весьма удачно, чем явно удивил присутствующих. — Полу-слепым, кстати. — Главное — позитивно мыслить! Вы быстро идёте на поправку, а расплывчатое зрение — результат аллергии на препарат. Оно восстановится в ближайшее время, — мерно вещал доктор. Он говорил серьёзные вещи: что-то про вынужденное хирургическое вмешательство и реабилитацию, но Ким то и дело отвлекался, стараясь разглядеть человека в углу. Когда врач ушёл, потрепав его по голове, Тэхён растерянно завис. — Кажется, я всё прослушал. Человек подошёл и, почти нависнув над кроватью, молча вглядывался в черты пациента. — Это из-за тебя, противный, — беззаботно ляпнул Ким прежде, чем взгляд наконец сфокусировался. — И смешно, и плакать хочется. — Главное, что ты не изображаешь из себя труп, — наконец произнёс тот самый парень из рождественской лавки. — В данных обстоятельствах это немного некстати, не находишь? — Я бы оценил, не будь свидетелем того, как ты перелетел через капот автомобиля. — Вдруг у меня душевная травма, — усмехнулся пациент, на что парень закатил глаза. — А ты такие ужасы озвучиваешь, фу. — Я отчаливаю, — выдохнул он и направился к двери. — Нет, дорогуша, — неожиданно рассердился Тэхён и ослабевшими пальцами умудрился зацепить шлёвку чужих джинс. — Раз уж мы всё же встретились, давай хоть раз узнаем, что будет. Терять нам с тобой, вроде, нечего. — Резонно, — выдохнул он и сел на стул рядом с кроватью. — Я так задолбался. — Я тоже, — согласился Ким. — Не знаю, как это называется, но это точно из-за тебя. — Эй, — парень кинул гневный взгляд, но не успел произнести тираду, потому что его перебили. — Как тебя, кстати, зовут? — Чон Чонгук. А ты такой наглый, Ким Тэхён. — Оу, телепат? — Паспорт твой видел. — Гениально, — сдавленно хихикнул Тэхён. Забавно, но беседа весьма милая наметилась, если учесть, что они шарахались при встрече словно от огня. — Как тебя пустили в реанимацию? — Ну, — неуверенно начал Чонгук, отводя взгляд. — Я начал нести бред про родственные души с очень серьёзным лицом. Никто ничего не понял, но все важно покивали. — Видимо, подумали, что двинулся на нервной почве, — и они оба рассмеялись, но Тэхён резко взвыл от боли и хотел было свернуться калачиком, но горячая ладонь мягко надавила на плечо, возвращая в исходное положение. — Лежи, — с неожиданным сочувствием произнёс Чон. — У тебя три ребра сломано. — О, вот как. Чонгук убрал руку, и палата погрузилась в тишину. Говорить с ним оказалось намного легче, чем предполагал Тэхён. Находиться на таком ничтожном для вечно прятавшихся друг от друга людей тоже. — О чем думаешь? Действительно, о чём думал Тэхён? В его голове полнейший бардак и анархия: казалось, все мысли были о том, что сидеть рядом даже при таких обстоятельствах невероятно, а в океане, который постоянно бушевал и крушил корабли, наконец-то штиль. Ему больше не хотелось исчезать и искать не существующее без Чонгука спокойствие. Правда оказалась настолько очевидной, что скрывать это дальше ни от себя, ни от кого-то другого не было смысла. — Сядь рядом, — Чонгук послушно придвинулся на стуле и положил локти на край кровати. — Настолько близко? — Ещё ближе, — отчаянные глаза Тэхёна подтверждали самые смелые догадки, и Чонгук лег рядом, почти беспроблемно умещаясь на боку. «Так гораздо лучше», — и мысли одни на двоих. — Поцелуй меня, — просил Тэхён, кончиками пальцев дотрагиваясь до горячей кожи. — Ты кое-что забыл. — Да? — Ага. Обстоятельства и последствия. — Вечно какая-нибудь херня мешает, — поморщил лоб Тэхён, но через секунду просветлел. — «Отношения, пережившие расставание, вознаграждаются вечностью», слышал? — А у нас отношения? — Ты же не знаешь, как это называется, почему это не могут быть именно они? Ты такой упёртый, Чон Чонгук. Тэхён устал испытывать бесконечное неведение по всем фронтам. Так ли важно, что будет потом. Притяжение непреодолимо. Да и зачем? Уверенности хватило на двоих. Влажный мазок по губам, болезненный стон. И Чонгук перестал сопротивляться самому себе и, нависнув над Тэхёном, соединил их губы. Истома растеклась по телу, постороннее уже не имело значения. Мягко и уверенно, едва прикасаясь и проникая глубже. Чтобы сойти с ума и вместе умереть, прекрасное самоубийство. Легкими поцелуями вниз по шее, горячее дыхание и мурашки на коже. Губительная нежность, эйфория на двоих. Остальное — потом, рамок теперь нет, потому что время на их стороне. Они встречались в каждой из многочисленных жизней. И их души каждый раз возрождались фениксом в новых телах и немного новом мире. Имели неизменные характер, знания, память и чувства. И некую «душу», которая вечно искала «родственную».