Вместе

Бэйлфаеру настырно внушали, что его мать вернётся, что она заберёт мальчонку из этой забытой всем, кем только можно, деревушки. И его по-детски наивное сердце подсказывало ему ждать и верить, что Мила однажды всё-таки придёт, объяснит, найдёт весомые причины, которым мальчик конечно же сразу поверит, после чего обязательно, обязательно простит и кинется ей на шею, счастливый от долгожданной встречи. Он так долго слепо верил в благоразумие матери, слишком долго, чтобы верить и дальше. Бэй просто понял, что сейчас, вот именно сейчас, его работающий во всю, хромающий отец — его всё. Люди называли его слабым, трусливым, и мальчик лишь поджимал губы, глядя в пол, зная, что его папа, сумевший поставить ребёнка на ноги в одиночку, человек, не замкнувшийся в себе, несмотря ни на что — его личный герой, ориентир и пример для подражания. Потому что люди, смотрящие в его глаза, называли его жалким и потрёпанным. Бэй же видел в этом взгляде всю его боль от предательства, от того, что он изгой, от того, что не может дать сыну жизнь, которую тот, по его мнению, заслуживает. И когда со временем Бэй начал осознавать, что его мать, если и вернётся, то заберёт его от отца, мальчик всем сердцем стал желать вообще больше никогда её не видеть. Потому что его воспитывал Румпельштильцхен, и ни разу не Мила. Его поднял на ноги отец, помощь которому, самую минимальную, на которую только была способна, оказывала Белль, соседка, не имевшая ни гроша опыта в воспитании детей. Однако, она пыталась. Стала родной, абсолютно разделяя точку зрения Бэя о том, что Румпель — герой. Она говорила даже, что он особенный вид героя — человек, не имевший ни титула, ни особо сильного характера, но о котором однако, можно было написать целую книгу. Необыкновенный герой. — Как бы ты отнёсся к тому, что я бы стала твоей матерью? — спросила как-то Белль, будто невзначай, и тут же закусила губу, вглядываясь лицо мальчика, следя за его преображениями, — если это не нормально, только скажи... Бэй кинулся к ней в объятия, выплескивая всю любовь, томившуюся в маленьком сердце. — Самое нормальное, что когда-либо со мной происходило.

***

Белль была той, кто открыл ему правду несколько лет назад. Тогда, будучи наивным мальчиком, уверенным в своей правоте, он считал, что его мать погибла от руки пирата. Что это единственная причина, по которой её нет рядом. — Всё совсем не так, как ты думаешь. Ты вообще ничего не знаешь. — Белль, словно ураган, вламывается в дом, а сзади, прихрамывая, шагает Румпель. — Чего я не знаю, пап? — Я же просил молчать, — почти умоляюще смотрит Румпель, поглядывая то на девушку, то на сына. — Мальчик должен любить родителя, который с ним остался. Мать их бросила. Просто ушла, оставив сына, и, как понял сам Бэй, она винила в этом мужа. А мальчик винил её, потому что только она была причиной, по которой у него не было семьи. Но ему, честно говоря, ложная семья тоже была не нужна.

***

В тот вечер, Бэй был готов поспорить на что угодно, случится что-то особенное. И случилось. Мальчик лишь помнил, как задержал дыхание в тот миг, когда его отец, опустившись на одно колено, протянул Белль недорогое, но определённо ценное в каком-то смысле, колечко и попросил её быть его женой. — Да. — Она улыбнулась так широко, как могла и со слезами на глазах потянулась к его губам, совершенно забыв о наблюдающем Бэе. — Да. Да-да-да. Да! — Да. — Отозвалось в ушах мальчика с удвоенной силой и тот, не веря возможности обрести истинную семью, осел на пол, стараясь унять непрошеные слёзы. — Я тебя люблю, так люблю, — прошептала Белль, обнимая будущего мужа на шею.

***

— Насколько сильно ты уверена, что готова? — спросил девушку обеспокоенный мальчик, буквально ворвавшись в её дом. — Не уверена, милый, — вздохнула она, проведя рукой по его волосам, — но очень хочу так думать. Мысль о том, что Белль станет его матерью, а все они втроём станут настоящей семьей грела его сердце больше, чем что-либо ещё в этой жизни. — Я волнуюсь. Он места себе не находил, когда моя мать бросила нас. Белль, я не переживу, если кто-то доставит ему похожую боль снова. Я доверяю тебе, как родной. Не подведи меня. Не подведи его. — Я очень постараюсь, Бэй.

***

— Я объявляю вас мужем и же... — Нет! Стойте. Подождите. — Бэй и сам не верит, что делает это. Румпель смотрит на него с непониманием, то и дело оборачиваясь на свою невесту, которая, казалось бы, в точно таком же ступоре. — Бэйлфаер? — Я просто хочу сказать... Я доверяю вам. И тебе, Белль. И я, скорее всего, сильно растрогаюсь за этот вечер, поэтому хочу сказать сейчас. Я готов окунуться в новую жизнь вместе с вами.

***

— Твоя мать хочет тебя увидеть, Бэй, — Румпель серьёзен как никогда. — Моя мать прямо здесь, — парнишка кивает в сторону Белль, вызывая у неё улыбку. — Ты понял. — Она не заберёт меня, пап. Я никуда не поеду! — Но... — Мы сделали это всё вместе, пап. И мы никогда не нуждались в ней. Не нуждаемся и сейчас.