Иногда полезно терять голову.

      Гарри ввалился домой почти ночью. Работа, работа… не продохнуть. Ему уже 27, пора бы подумать о личной жизни, друзья только и говорят, что он должен жениться, завести детей. Гермиона и Джинни неустанно знакомят его в пабах и на праздниках дома со всевозможными «подружками», рассказывают ему, как все их подруги млеют от его спортивной фигуры, от ярких зеленых глаз… И все это было бы здорово, если бы не одно «но». Не заводят героя девушки. И снится ему только один-единственный человек, и хочется быть только с ним, и мечтается только о нём. Но сказать ему об этом никак нельзя, потому что… Страшно. А еще — стыдно. Герой его снов вовсе не интересуется мужчинами, а уж тем более героем лично. Он по-прежнему саркастично приподнимает бровь и кривит губы в усмешке, когда они случайно пересекаются по работе в коридорах министерства. Проходя мимо, он откидывает со лба белоснежную челку, ухмыляется, цедя «при-иве-ет, По-о-отте-е-е-ер», и идет дальше. А Гарри старается не сбиться с шага, не оглушить всех и каждого грохотом собственного сердца, прячет глаза, бормочет тихое невразумительное приветствие и старается скорее добраться до своего кабинета. А там… А там как получится. Иногда получается закрыться от всех кучей заглушающих и запирающих и, зажав в ладони свое немаленькое достоинство, прикрыть глаза, представить, что это не его пальцы вовсе, не его грубая ладонь, а тонкие аристократические пальчики, нежно сжимающие его плоть. А может и не только пальчики, может и губы, и язык… и… ох…       А иногда ничего не получается, потому что встретится кто-то на дороге, и Гарри изо всех сил старается не думать о Драко, забыть, сосредоточиться на встреченном человеке… И иногда это даже получается. Но не сегодня.       Сегодня все как-то иначе. Иначе усмехнулся Малфой, проходя по коридору, и взгляд его был непривычно задумчивый, внимательный, оценивающий какой-то. Иначе отреагировал организм Гарри, вспышкой желания отозвавшись в паху еще до того, как блондин подошел на расстояние обычного приветствия. Наверное, сказывается то, что у него давно не было никакой разрядки, только адреналин на работе. И потому он после работы зашел в паб и вместо привычного сливочного пива заказал сразу несколько порций огневиски. Вкуса он почти не почувствовал, зато в голове образовалась некоторая легкость, и Гарри надеялся, что сегодня он уснет спокойно, и сны будут о чем-то… блондинисто-приятном. Но едва он успел принять душ, переодеться в джинсы и футболку и наскоро перекусить, как услышал, что в окно скребется чья-то сова. Вздохнув, он пошел открывать окно, надеясь, что это не вызов на ночной рейд. Сова оказалась незнакомой и улетела сразу же, как только он отвязал письмо. Пожав плечами, Гарри присел на диван в гостиной и развернул пергамент.

«Я жду тебя и уже скучаю. Твой Д.М. P.S. Перо — портключ».

      У Гарри засосало под ложечкой и мгновенно пересохло во рту. Это шутка? Он развернул пергамент дальше и из него выпало совиное серое перо, инкрустированное серебром. Черт! Гарри забил бы на все шутки и розыгрыши, но подпись… «Твой Д.М.» мог быть только Драко Малфоем. Гарри не понимал, почему так уверен в этом, но он знал это точно. А значит… Сердце сорвалось в какой-то совершенно сумасшедший галоп, руки вспотели. Но, в конце концов, это не может быть настолько страшно! В самом плохом случае Драко просто посмеется, а к этому Гарри было не привыкать. Розыгрыши — это весело, Гарри и сам потом сможет над собой посмеяться, наверное. А в лучшем… О, об этом вот лучше сейчас не думать, а то в паху и так уже ноет и тесно. И это только от мыслей. И Гарри взял в руку палочку и сжал портключ.       Рывок, и он стоит в полутемной комнате, освещенной только камином у дальней стены и несколькими свечами. За спиной у Гарри дверь, а перед ним, практически в центре комнаты… о, такое зрелище надо рассмотреть поближе. Привычно кинув на дверь несколько заглушающих и запирающих заклятий, Гарри медленно, как под гипнозом, двинулся к камину, перед которым стояла огромная кровать с альковом. Тяжелые атласные занавеси ниспадали волнами с теряющегося в темноте верхнего полога, а чуть более светлые газовые покрывала скрывали от глаз смутную фигуру человека, стоящего на кровати на коленях. Гарри почти не дышал, в горле было сухо, сердце стучало все быстрее. Отодвинув в сторону одно из газовых покрывал, он замер, пожирая глазами открывшуюся ему картину. Спиной к нему, на коленях, стоял обнаженный Малфой. Его руки были привязаны к столбикам алькова, как и ноги, широко разведенные в коленях. Он тяжело дышал и явно не слышал, что Гарри уже в комнате. Его голова склонилась к левому плечу, а сзади, из его блестевшей смазкой дырочки, свешивался чудесный белый хвостик фуро. И это так замечательно сочеталось с его собственными светлыми волосами, небрежно заплетенными в косу, что у Гарри от нежности и желания просто захватило дух. Хотелось обнять такого Драко, целовать его шею и плечи, лаская руками грудь, цепляя соски. Хотелось зацеловать каждую клеточку его, такого ослепительно красивого, тела, дарить нежность и ласкать, ласкать, ласкать…       Во рту окончательно пересохло, и Гарри оглянулся в поисках хоть какой-то жидкости. Ему на глаза попался столик, инкрустированный серебром и малахитом, на котором в вычурной вазе лежали яблоки и виноград, а рядом стоял бокал, наполненный до краев, и несколько бутылок и графинов с разными напитками. Но Гарри некогда было раздумывать, он схватил бокал и мигом осушил его, не сводя глаз с фигуры на кровати. В голову впервые закралась мысль, что, несмотря на то, что это зрелище великолепно и достойно кисти величайших художников, может, самому Малфою вовсе и не доставляет удовольствия быть привязанным к кровати в ожидании того, что его должны скоро трахнуть. И может, все это чья-то злая шутка, и, если Гарри к нему сейчас полезет с поцелуями, Драко его потом просто проклянет? В голове судорожно забилась слизеринская мысль о том, что у него есть письмо и что это какое ни есть оправдание, и может сначала все же приласкать, а потом отпустить, извиниться…       Но Гарри был гриффом и просто не мог наступить себе на горло… Вернее, именно это он сейчас и собрался сделать, вот только еще минутку полюбуется, только прикоснется… Хотя бы под видом того, что придержит, пока будет отвязывать или еще как-то… А потом просто свернется дома под одеялом клубком и сдохнет от тоски и несбывшихся надежд.       Гарри скинул кроссовки и забрался на кровать. Это движение не осталось незамеченным. Драко приподнял голову и глухо застонал. Гарри понятия не имел, отчего тот стонет — от боли или от неутоленного желания, но этот стон скрутил ему все внутренности в тугой комок, и его член больно уперся в ширинку — ему явно не хватало там места. Гарри медленно подобрался к бывшему слизеринцу сзади и тихо позвал того по имени. Драко снова тихо застонал, даже не пытаясь оглянуться. Его кожа была покрыта испариной, мышцы на руках и спине мелко подрагивали. Ягодицы периодически сжимались, и от этого хвостик слегка подергивался, а его член стоял колом. Весь его вид говорил о неудовлетворенном желании. И Гарри решился прикоснуться к этому совершенному телу, которое сейчас так бесстыже было открыто перед ним. Он провел кончиками пальцев от шеи по позвоночнику вниз, и Драко буквально выгнуло дугой от этого легкого прикосновения. Гарри старался держать себя в руках, но руки эти предательски тряслись, дыхание давно было рваным, колени буквально подгибались, и в паху от желания тянуло так, как еще никогда в жизни. Гарри стал медленно поглаживать плечи, руки Драко, и блондин, тихо постанывая, не пытался отстраниться от его прикосновений, из чего Гарри сделал вывод, что ему нравится эта игра. Тогда он перешел к более активным действиям — он прижался к Драко сзади, обхватив того руками и скользя по груди и животу, поглаживая, пощипывая соски, прижимаясь своим горячим стояком к бедрам стоявшего перед ним парня, и сам не заметил, как начал стонать вместе с Драко, который тоже жался к нему своим телом, как только мог, насколько позволяли привязанные вверху руки. Жадно лаская сводившее его с ума тело, Гарри опускался все ниже, обходя упруго стоявший член Драко, лаская внутреннюю сторону бедер, слегка сжимая поджавшиеся яички. Драко уже дрожал всем телом и, тяжело дыша, откидывал голову назад, ища губы Гарри. И Гарри, наконец, начал жадно целовать его, наслаждаясь вкусом этих нежных губ, о которых так давно мечтал, которые сейчас не кривились в самодовольной ухмылке, а жадно ловили каждое его прикосновение и что-то неразборчиво шептали в перерывах между упоительными поцелуями. Наконец Гарри легонько погладил напрягшийся живот Драко, медленно подбираясь к давно просившему ласки члену. Он осторожно обхватил его ладонью, размазал большим пальцем капельку тягучей смазки по головке и сделал несколько движений вверх-вниз, слегка прокручивая кулак у головки, прислушиваясь к судорожным вздохам Драко — тот задохнулся, захрипел и подавался вперед, тыкаясь в ладонь и постанывая. Понимая, что сам уже почти сошел с ума и не сможет остановиться, что бы ни произошло сейчас, Гарри быстро отстранился от Драко и окончательно избавился от одежды, тут же снова прижимаясь бедрами и горящим от желания членом, тыкаясь в ягодицы Малфоя. Свободной рукой он тихонько поглаживал Драко по груди, прижимая его к себе все сильнее, чувствуя, как подрагивает его тело, слушая учащенное, рваное, хриплое дыхание, ощущая, как дробью колотится его сердце. Сердце Гарри тоже давно уже оглушительно гремело у него в груди, сам он дышал как марафонец-победитель, и ему хотелось только одного — почувствовать себя внутри этого прекрасного, возбужденного тела, ощутить, как мышцы сжимаются вокруг его члена, вжаться в него, прикусить кожу на шее и никогда больше не выпускать из рук это ослепительное счастье. Он осторожно потянул за хвостик фуро, потом перехватил его основание и стал медленно кружить пальцами вокруг отлично смазанной и растянутой дырочки, вызывая у Драко хриплые стоны и мелкую дрожь. Медленно, очень медленно он достал пробку из ануса парня и прижался к нему своим горящим от желания членом, надавливая головкой на еще не закрывшуюся, медленно сжимающуюся дырочку, проникая внутрь, ощущая, как тугие горячие стенки обхватывают его, сдавливают, заставляют задыхаться от накатывающего желания ворваться одним резким рывком до самого конца, не останавливаясь, не ожидая пока замерший и напрягшийся Драко поймет, что происходит, примет игру и отзовется, или попытается оттолкнуть. Хотелось ворваться резко, сильно. Раз за разом толкаться внутрь, пока вселенная не взорвется яркими красками, заслоняя собой весь мир. Но он не мог, он не хотел причинять боль, он еще помнил, что перед ним Драко — его мечта, его жизнь, человек, которого хотелось только любить, оберегать, ласкать, но никак не причинить боль, не порвать. Гарри замер и ждал, жарко шепча Драко в самое ухо: «Хороший мой! Сейчас все будет хорошо. Расслабься. Пожалуйста. Я люблю тебя. Я так хочу тебя, Драко! Так давно хочу! Так мечтал! Ну же…» Драко не двигался, прислушиваясь, и не пытался отстраниться. Наоборот — спустя полминуты он хрипло застонал и подался навстречу, от чего у Гарри чуть окончательно не снесло крышу. Едва сдерживаясь, медленно начиная двигаться внутри Драко, он возобновил движения второй рукой. Лаская член блондина, он целовал его шею, спину, прикусывал мочку уха, шепча всякие приятные пошлости, слова любви, желания, признания — выплескивая все, что накопилось в нем за все эти годы ожидания. Все, что всегда мечтал сказать, но никогда бы не решился, если бы не этот «подарок». Мысль о том, что Драко может и не нравится быть в роли такого подарка, Гарри отогнал как можно дальше, потому что остановиться у него уже просто не было сил, даже если бы ему сказали, что после его отправят в Азкабан, даже если заавадят — все равно уже, пусть, только дайте кончить в такое вымечтанное, желанное тело, дайте увидеть, как забьется в оргазме от его ласк любимый… А потом делайте, что хотите. Дойдя до конца, он замирал, останавливался на несколько секунд и медленно выходил, но, почти выскользнув, он сразу толкался назад, постепенно наращивая темп и силу толчков, пытаясь найти нужный угол, чтобы доставить максимальное наслаждение. Судя по движениям бедер ему навстречу, Драко не было больно, а судя по громким вскрикам и стонам правильный угол был найден, и Гарри усилил рывки, одновременно лаская одной рукой член Малфоя, а другой тихонько поглаживая по груди, пощипывая соски, не переставая шептать прямо в ухо, как он любит Драко, как давно хотел быть с ним, но не решался, как он хочет его, как мечтал о нем еще со школы, как хочет увидеть, как Драко кончит — кончит для него, ну, пожалуйста, пожалуйста… Издав хриплый стон, Малфой забился в его руках от сильнейшего оргазма, выплескивая сперму на пальцы и собственный живот, и этот стон оказался последней каплей для Поттера. Почувствовав, как судорожно сжимаются мышцы вокруг его члена и как Драко дрожит всем телом, Гарри и сам улетел следом за своим вынужденным любовником, не видя ничего и не понимая, что почти повис на Малфое.       Сквозь гул в голове Гарри все отчетливее слышал, как его зовут, зовут по имени. Кто-то пытался достучаться до его сознания. Гарри медленно приоткрыл глаза и скорее почувствовал, чем увидел, что все еще прижимается к спине Драко и почти висит на нем. Понимание хлынуло в мозг моментально, и Гарри шарахнулся в сторону, чуть не свалившись с кровати. Вскочив, он дернулся было к валявшимся рядом брюкам, потом оглянулся на висевшего на руках Малфоя. Тот тяжело поднял голову и простонал его имя, и Гарри кинулся к нему. — Сейчас, Малфой! Прости. Сейчас отвяжу! — Гарри нашарил валявшуюся палочку, взмахнул ею, и тело Драко без сил свалилось ему на руки. Гарри уложил его на кровать, каждую секунду ожидая если не проклятия, то уж точно убийственного слова или взгляда, но Малфой лежал тихо, постанывая и не открывая глаз. Гарри забеспокоился, начал медленно растирать Драко кисти рук, попутно снимая кожаные браслеты, шепча очищающее, заживляющее и обезболивающее, утешая, целуя покрасневшие тонкие запястья, в сотый и тысячный раз прося прощения. Он уже понял, что выпитый им бокал был вовсе не с водой. Что, если бы не это зелье, он почти наверняка переборол бы себя и отвязал Малфоя сразу, а не позволил бы себе скатиться в бездну желания. Но теперь было бессмысленно доказывать что-то Малфою, бесполезно объяснять, сваливая вину на зелье. Он прекрасно понимал, что и без зелья безумно хотел Драко и, если бы представилась возможность повторить этот вечер, он бы… А теперь оставалось только привести Драко в чувство и вернуться к себе домой. Гарри хотелось завыть от бессилия, от невозможности объяснить и все исправить. Было так больно, что он почти пожалел о произошедшем — ведь теперь вместо надежды хоть когда-то поговорить, хоть изредка видеть Драко, у него остались только воспоминания. Ну, что ж — этим он и будет теперь жить, раз больше все равно ничего не оставалось. Он прикрыл Драко легким покрывалом, убедился, что ничего страшного с ним не случилось, и стал одеваться, собирая разбросанную по всей комнате одежду. Наконец он оделся, подобрал отброшенную второпях палочку и медленно повернулся к Драко. Тот лежал, откинувшись на подушки, и наблюдал за Гарри тяжелым взглядом. Гарри замер перед ним, как кролик перед удавом, не зная, что сказать, куда девать глаза. — Прости, — снова, в сотый раз, прошептал он, и уже собрался трансгрессировать к себе, когда услышал: — Это всё правда — то, что ты шептал мне здесь, когда…?       Гарри почувствовал, как его заливает краска стыда. Но терять ему было уже нечего, и потому он громко сглотнул и молча кивнул в ответ. — А слабо повторить сейчас — без зелья и в одежде? — в голосе Драко не было издевки, просто вежливое любопытство. Он не верил. А Гарри вдруг стало очень обидно. Да если бы он не любил этого гордеца-аристократа так долго, не мечтал о нем каждую ночь, не… он никогда бы не сорвался, от одного его вида у него не пересохло бы в горле, он вообще бы не потянулся что-то там пить, а сразу отвязал бы его. — Не слабо, — Гарри поднял голову и посмотрел Малфою в глаза. Голос звучал ровно, даже слишком. Наверное, это и выдавало его с головой, потому что Драко вдруг напрягся, даже привстал, — Я люблю тебя. Давно уже. Но ты всегда был такой… Не подойти к тебе, ни поговорить — как нарл. Колючий. Вот я и молчал. А тут… — Гарри тяжело вздохнул и достал из кармана злополучное письмо. Протянул его Драко, а сам присел на край кровати, с силой провел ладонью по лицу, пытаясь успокоиться. Малфой даже не глянул толком на клочок бумаги, не сводя глаз с Гарри. — Ну, я подумал, что если это шутка, то ладно, посмеемся. А если нет… И здесь… Я тебя увидел и чуть с ума не сошел от желания. Но я бы удержался, правда. Просто в горле так пересохло, и я, почти не глядя, выпил то, что тут в бокале налито было, а потом… Все как в тумане, — Гарри заставлял себя смотреть в глаза Драко, — Прости меня. Я понимаю, что все это не оправдание. Завтра же напишу заявление на работе, пусть уволят. И уеду. Ты меня больше не увидишь… — Голос все-таки сорвался в конце, и Гарри закашлялся, пытаясь скрыть свою боль, отводя глаза, отворачиваясь, приподнимаясь, чтобы уйти. — Иди ко мне, — тихо сказал Драко и Гарри замер. Наверняка ему послышалось. Но Малфой повторил, уже громче — Иди ко мне, Поттер! — И подтянувшись к нему, схватил Гарри за руку и дернул на себя. Упав на кровать, Гарри непонимающе уставился на Драко. А тот обхватил его лицо ладонями и всматривался в глаза, пытаясь увидеть там ответы на свои заданные и не заданные вопросы. Неужели он тоже? Драко так долго ждал, мечтал, еще со школы. Он уже не верил, что с Гарри когда-то будет возможно хоть что-то, и вдруг случайно подслушал разговор двух сплетниц, обсуждавших очередной отказ красавца Поттера встречаться с какой-то девушкой. Дамы задавались вопросом, почему герой такой переборчивый, и одна вдруг высказалась на счет его ориентации… И тогда у Малфоя созрел план, как проверить, чтобы уж наверняка… — Какой же ты доверчивый и предсказуемый, мой грифф, — Драко нежно прижался губами к шее за ухом Гарри, а потом зашептал ему в самое ухо, пересыпая фразы поцелуями, — Куда ты собрался? Неужели ты думаешь, что после всего, что тут было, я тебя куда-то отпущу? Не ради этого я провисел на этих цепях несколько часов под действием того же зелья, чтобы после одного раза так просто выпустить тебя из своих рук! Я чуть не спятил от неутоленного желания, пока тебя ждал! Я же даже сам себя приласкать не мог! Есть у тебя после этого совесть?       Гарри уже почти ничего не соображал от его слов, от нежных губ и горячих пальцев, поглаживающих его лицо и шею. Ничего не понимал, кроме одного — Малфой не злится, он… доволен? По крайней мере, выглядит он сейчас, как кошка, слопавшая всю сметану на рынке и не лопнувшая при этом. Ничего не понимая, только чувствуя, что его обнимают, а не гонят, целуют, а не проклинают, он, почти уже потерявшись в эйфории полного счастья, откинувшись на кровать и подставляясь под поцелуи, задал главный вопрос, который пробился из пьянящего чувства блаженства: — Ты тоже любишь?       И задохнулся от нежного шепота в самое ухо: — Давно, Гарри, давно!.. июль, 2016