Маска

Глухие удары в дверь разбивают его мысли. Ставят неположенные точки. Обрывают, не позволяют додумать. Самый крутой рестлер всех времен и народов — поправка, свихнувшийся, на всю голову больной и пятидесятикратно лоботомированный самый крутой рестлер — это явно не тот, кого остановит вклиненная в двери доска. Глаза Стива — глаза загнанного животного — мечутся, беспорядочно выхватывая отдельные (всегда грязно-бурые) пятна, которые сознание отказывается различать. Четырехугольник. Комната без выхода. Ринг. Четырехугольник, в который нельзя входить — так ведь сказал мертвый голос врача на пленке? — Мы умрем! Мы умрем здесь, Стив! — визжит Дебби. Резко. Громко. Царапающе, режуще. Почти как треск поддающейся двери. Каждый выкрик — приступ головной боли и удушающей паники. Зажаться. В угол. Спрятаться. Свернуться клубочком. Упереться носом в колени, позволить запаху пота вытеснить запах крови. И надеяться, что твое жирное и тяжелое, как тюфяк, тело Великий Эль Маскарадо справедливо примет за хлам. Потому что Дебби права. Заткнуть Дебби и прятаться, зная, что она права. Потому что этой машине смерти из мяса и костей абсолютно плевать, кого превратить в кровавый фарш — достойного противника, одышливого толстяка навроде Стива или даже девчонку, которая умеет только визжать (Стив хорошо знает, что некоторые другие вещи — преимущественно те, на которые он предпочитает смотреть через видоискатель — Дебби тоже умеет, но это — какая-то совсем другая реальность. По крайней мере сейчас Дебби умеет только кричать). Неожиданно он понимает, что — хотя они оба лишь кролики, застрявшие в логове удава — Дебби сейчас куда беззащитнее его самого. И это мешает спасаться. Мешает думать о себе. Застревает, маячит, как соринка в глазу. Бесит. Эль Маскарадо — это Эль Маскарадо. Данность. Неизбежность. А в их улиточьем забеге дело решают миллиметры. Крохи смелости и силы. Девчонку — даже если это открыто презирающая тебя потаскуха — надо защищать. Не потому, что так положено. Не потому, что он, Стив, — мужик. А потому, что иначе на его глазах девчонке переломят хребет и скальпируют. И это не тот случай, когда ему хотелось бы смотреть. Совсем не тот. — Что ты делаешь?! — кричит ему Дебби. — Что ты делаешь?! Стив не знает. Он просто нащупывает маску Эль Тигро. Недосягаемой, отдаляющейся с каждым днем жратвы, алкоголя и возни с камерой звезды. Маску его давно загубленных возможностей. Маску сильного и храброго человека. Маску человека, на которого Стив не похож. Маска не сделает его рестлером. Он не думает об этом — но он не так глуп, чтобы надеяться. Маска не превратит его в Эль Тигро. Просто ему нужно спрятать свой страх — хотя бы за желто-черной тканью — чтобы ступить в центр четырехугольника, в который нельзя входить. — Ну, давай, ублюдок! — ревет Стив из-под маски Эль Тигро, выходя на кровавый ринг, и, сокрушив дверь, Эль Маскарадо отзывается ему воплем. И, хотя маска нужна ему, чтобы скрывать свой страх от надвигающейся смерти с белым, как череп, лицом, какой-то крупицей своего существа Стив радуется, что на ринге стоит он, а не Эль Тигро.