Серебряная стрела

Мудрец сказал: «Просто иди по этому пути до рассвета. Ветер будет дуть в твое лицо, Пока года проходят мимо. Услышь этот голос из глубины! Это зов твоего сердца. Закрой глаза и ты найдешь Выход из тьмы». Я здесь... Ты пошлешь мне ангела? Я здесь... На земле утренней звезды. Мудрец сказал: «Просто найди свое место в центре бури. По пути ищи розы, Но опасайся шипов! Просто подними руку И обретешь чары. Найди дверь в землю обетованную, Просто поверь в себя! Услышь этот голос из глубины! Это зов твоего сердца. Закрой глаза и ты найдешь Выход из тьмы». Я здесь... Ты пошлешь мне ангела? Scorpions - "Send me an angel"

Бечено Это очередной тихий день в Роктауне. Солнце все еще над холмами и золотит крыши домов. В городе оживленно и шумно. Поразительно для такого тихого места. Но сегодня особенный день. Ведь вечером будет ярмарка, и если повезет, то в город спустится Белый Дух. Сказка для детей и наивных туристов, которые порой бывают здесь. О нем знают все, и некоторые даже божатся, что собственными глазами видели его. Только спроси - и о нем много чего расскажут. Начиная с кухни мэра и заканчивая самым захудалым баром. Именно в одном таком и сидели двое рослых мужчин. Рыжеволосый крепыш с веснушками на бледном лице и голубыми глазами. А рядом с ним такой же черноволосый красавец с зелеными цепкими глазами. Одетые в потертые джинсы и в кожаные куртки поверх облегающих черных футболок. Их можно было бы принять за парочку работяг, если бы не их взгляды. Внимательные, слишком колючие и какие-то другие. Необъяснимые, но отличающиеся от людских. Впрочем, это не мешало официанткам строить им глазки. А те словно и не замечали их. Их больше интересовал молоденький бармен. И если рыжий оставил его равнодушным, то под зелеными пристальными зелеными глазами парнишка краснел как маков цвет. Со стороны все это было очень похоже на заигрывание, если бы не тема, которая так интересовала этих двоих... О чем Гарри разговаривал с этим маглом, Рон не слушал. Он потерял нить разговора в ту же минуту, когда в мыслях всплыли злые коньячные глаза. Холодные, полные ненависти и дрожащей в них тьмы. Когда-то давно они смотрели на мир по-другому. Он помнил их упрямый блеск. Наивный восторг и любопытство, которое не мог остановить даже горный тролль. Парнишка упорхнул, и легшая на плечо рука друга заставила вздрогнуть. Рон потер уставшие глаза и на пробу осторожно двинул плечом. Прострелило острой болью. Еще двенадцать минут, и кости окончательно срастутся. - Гермиона Джин Грейнджер, - не отрывая глаз от полок со спиртным, тихо произнес Рон, - ты помнишь ее? - Рейвенкло, первый курс, - хмыкнул Гарри, - ты засмотрелся на нее и чуть не взорвал наш котел. На втором курсе на день Валентина ты подарил ей нетающие ледяные розы. - На третьем, я ее потерял, - мрачно произнес Уизли и, залпом опустошив стакан виски, поднялся, - проверю наших. Дверь бара со скрипом закрылась за ним, оставив еще больше помрачневшего Поттера одного. Потеряв свою первую школьную любовь, никогда не ожидаешь в будущем быть убитым ею. В любом случае прошло до хрена лет, а у них сейчас более важная задача. Наследник Малфоев, возвращение в Лондон и расследование, которое он начнет, когда окажется в родных стенах Аврората. Но сперва Малфой. К нему будет особое внимание и обращение. Гарри зло улыбнулся и кинул на стойку пару долларов. Оказавшись на улице, молодой аврор зашагал по ней вниз. Миновав переулок и площадь, он вышел к небольшому мотелю. Поднявшись на второй этаж, пройдя по длинному коридору мимо шумных номеров и, наконец, остановившись у одной из дверей. Незаметно обведя все вокруг цепким взглядом и не ощутив чужой магии, он скользнул за открывшуюся дверь. Иллюзия медленно стекла с него в ту же минуту, как он снял с руки кожаный браслет. Очередная идеальная работа Криви отправилась на столик у двери. Тройное заглушающее и защитная стена плотно отрезали его от остального мира. Расширенное и измененное пространство больше напоминало коридоры Дырявого Котла, чем магловский мотель. Лишняя трата магии и беспечность. Раздраженно потерев переносицу, Поттер зашагал в сторону громких голосов. С каждым шагом они становились агрессивней и напыщенней. Когда же к ним присоединился и мягкий "измученный" голос Дамблдора, стало понятно, что назревает очередная война Министерства. Его собственные люди сейчас охраняли периметр и, не отрываясь от собственного дела, следили за очередным спором Кингсли и Дамблдора. При виде него оба замолчали. Сидящий в кресле Джеймс открыл глаза и кивком подозвал ближе. У отца все еще одна рука находилась на магической перевязи. Бледный, с темнеющими кругами под глазами. От него пахло зельями и травами. Магия все еще не восстановилась. Гарри перевел взгляд на Луну и, поймав ее короткую улыбку, кивнул ей. Ее крыло уже зажило, но на запястьях все еще темнели следы от магических пут. - Мистер Поттер? - вздернул бровь Кингсли и бросил колючий взгляд на Дамблдора, - у вас есть хоть какие-то сведенья относительно наследника Малфоев? - Немного, - кивнул Гарри и, подойдя к центру комнаты, вытащил из кармана куртки куски награненных кристаллов, - местные называют его Белым Духом. Первое упоминание о нем было около тринадцати лет назад. Неизвестно, как он оказался здесь. Город находится под его присмотром. Так что это вопрос времени, когда он нас обнаружит. Удалось опознать личности некоторых магов, которые были с ним. Нам известны имена и биография до Ночи Скорби. Дальше пустой лист. - Кем были те маги? - с интересом спросил глава невыразимцев. - Пэнси Паркинсон, Гермиона Грейнджер, Теодор Нотт и предположительно Блейз Забини, - не отрываясь от собственного дела, равнодушно продолжил младший Поттер. - Это невозможно, - пораженно выдохнул Дамблдор и неверяще посмотрел на растерянное лицо Кингсли. О да, невозможно. Гарри криво усмехнулся и, закончив колдовать над черными кристаллами, взмахнул рукой. Тонкая стеклянная пробирка словно из бледных искр собралась на ладони. Он поднес ее к свету и вгляделся в серебристо-ледяное облако, мечущееся внутри. В последнее время поразительно много чего невозможного вдруг стало очень даже возможным. Воскресшие Аберфорт и Гриндевальд, чудом выжившие Малфой и маги, которые были с ним. В этой треклятой стране хоть один маг может нормально сдохнуть?! Злиться сейчас не самый лучший выход. Особенно во время активации опасного древнего артефакта. И даже то, что это несколько маленьких осколков, опасную природу Черных Зеркал не меняет. - Гарри, - опасно прошипел Джеймс и подался вперед, - что, во имя Мерлина, ты творишь?! - Мне нужны ответы, - не отрывая глаз от мутных осколков, произнес зеленоглазый аврор, - я хочу знать, с чем мы имеем дело. - О чем ты? - нахмурился Кингсли. - Малфой - не человек, - повинуясь заклинанию, пробка мягко вышла из пробирки, - на нем нет Метки. Ее я бы точно почуял, но он не заключал Сделки. У него другая магия. Она не похожа на ту, что есть у его людей. Она вообще ни на что виденное мной не похожа. Я хочу знать, что он за зверюшка такая. Хочу знать, как они выжили и какого черта все эти годы скрывались от нас. В этом его чертовом лесу что-то есть. Оно живое и имеет разум. Хочу знать, что происходит. - И для этого ты достал Зеркала?! - раздраженно произнес Джеймс. - Мы сейчас слепы, - вылив на кристаллы содержимое пробирки, сухо ответил младший Поттер, - Луна все еще отходит от магического отката, я их вообще не чую. У нас в запасе семь часов до того, как иллюзии моих ребят рассеются и нас накроют. У нас просто нет другого выхода. Джеймс просто не успел возмутиться, потому что в следующую минуту камни завибрировали и, затрещав, взметнулись в воздух. Они засияли черным светом и выпустили темные тени. Сплетаясь и извиваясь, словно черный дым, те задрожали. А через несколько минут темная поверхность зарябила и превратилась в куски зеркала. Треснувшие, потускневшие, то проваливающиеся внутрь себя, то разглаживающиеся. Пока наконец кусочки не собрались, словно пазл. - Что происходит? - тихо произнес один из членов Визенгамота. - Вы когда-нибудь слышали о Черных Зеркалах, сэр Усбери? Нет? Видимо, слишком низкий уровень допуска, - не отрывая от зеркала глаз, произнес Гарри и усмехнулся, услышав скрип чужих зубов, - Так вот, Черные Зеркала - своеобразное магическое око. Они видят все и всех. Могут показать от прошлого до будущего. И могут найти любого мага или магла. Достаточно пару капель крови или магии искомого. Малфоя мы нашли именно так. Только вместо магического отпечатка и крови пришлось использовать прах его родителей. Некоторых передернуло, и Гарри получил от этого мстительное удовольствие. Ну, не всем же отсиживать свои жирные задницы в чистеньких министерских кабинетах. У него, в отличие от этих бюрократичных крыс, грязная работа. Лирике и романтике в ней места нет. - В этот раз удалось украсть пару капель его магии, когда он выкинул нас из леса. Теперь он от нас не скроется. Зеркала вспыхнули огнем по краям, и неожиданно раздавшийся металлический звон заставил Гарри недоумевающе замолчать. Звон повторился снова, а дальше - ритмичные удары. Мутная поверхность, наконец, прояснилась и открыла вид на алый свет, мерцающий на шершавых стенах пещеры. Неровный пол и огненные шары, парящие вдоль стен. Высокий потолок уходит во тьму, откуда редко мерцают сталактиты. Коридор уходит все глубже, и на его конце свет становится ярче. Зеркала ведут их все дальше. К самому концу, где свет превращается в огонь. Огромная пещера объята огнем и паром. Огромные кузнечные меха все больше распаляют печи. Вода паровым облаком стоит в воздухе. Раскаленные до бела цепи свисают с потолка. Вдоль стен - станки и оружейные столы. Вся кузня пышет таким жаром, словно вот-вот достанет их. А в самом центре этого огненного ада стоит и сам кузнец. На нем штаны из темной ткани, короткие мягкие сапоги и грязный фартук. Капли пота мерцают на крепкой обнаженной спине. Скользят по татуировке черного дракона и все дальше, до самого пояса. Белые, длинные до лопаток волосы стянуты в неряшливый хвост кожаным шнурком. Тугие узлы мышц скользят под кожей каждый раз, когда тяжелый молот опускается на раскаленный огненный металл. Лица белокурого кузнеца не видно. Оно скрыто в клубах пара и искр, которые летят с каждым новым ударом. Металл в его руках звенит и переливается всеми оттенками огненного и ледяного. Он шипит, когда крепкая рука опускает его в каменную лохань с расплавленным серебром. И после - снова на наковальню. Серебро не успело застыть и патокой течет к ногам, но кузнец словно не замечает ни искр, летящих на незащищенную кожу, ни огня, что лижет плечо. Гарри смотрит на руки, держащие раскаленный металл без защитных перчаток, и все больше убеждается в том, что это явно не человек. А кузнец и не замечает тех, кто следит за ним. Он, наконец, заканчивает и, отставив в сторону все еще искрящийся голубыми молниями молот, манит к себе длинный тонкий сверток с лавки. Тот разматывается в воздухе, и у белокурого кузнеца в руках уже два длинных изогнутых меча. Он подбрасывает их в воздухе и с искусностью настоящего мастера проверяет. Клинки под его рукой наливаются по краю льдисто-голубым и мерцают. - Клинки Дианы, - изумленно выдыхает один из членов Визенгамота. - Что? - недоуменно переспрашивает Джеймс. - Мечи, способные разрубить все что угодно, - не отрывая глаз от их холодного блеска, произносит Дамблдор, - На них не действует никакая магия. Это магическое оружие, которое восемьсот лет назад оружейник Саларей Малфой создал для своей жены - Дианы. Они были утрачены, как и секреты Саларея. Гарри слышит его только краем уха. Он просто не может оторвать глаз от самого кузнеца. Тот скрещивает клинки над головой и с довольным лицом следит за их блеском. Высокий, подтянутый. С острыми скулами и прямым носом. Холодные серебряные глаза смотрят с лисьим прищуром, а красивые покрасневшие губы кривит ленивая ухмылка. Аристократичные черты лица не портит ни шрам на левой серебряной брови, ни сажа на скуле. Малфой красив той нечеловеческой красотой, которая заставляет замереть и затаить дыхание. Поттер думает, что этот сукин сын мог бы быть менее совершенен. Малфой его мыслей не слышит и, совершенно равнодушный к реакции, мягко отпускает мечи, и те плывут к лавке. Снова упокававшись, ложатся на стол. Он снимает с себя фартук, и это просто контрольная Авада прямо в висок. Черный дракон, извиваясь по правому плечу, скалящейся пастью спускается по груди прямо к темному соску. Один взгляд на наколдованный Темпус заставляет совершенно неаристократично матюгнуться и бросить еще одно заклинание в ведро со льдом. Тот мгновенно тает, и белокурый маг выливает воду на голову. Только от мокрого тела идет пар. Капельки сохнут, пока он, глядя в небольшой осколок зеркала, какой-то тряпкой стирает сажу с лица. Теплая волна магии обдает волосы, и те мягкой волной ложатся на лопатки. Он на ходу надевает белую рубаху с растянутым воротом и, накинув длинный кожаный жилет, вылетает из раскаленной пещеры. Длинный каменный коридор выходит у подножья скалистой горы, покрытой снегами. Ветер треплет белые волосы и полы жилета. На его губах играет рассеянная улыбка, а под сапогами хрустят мелкие крошки камня. Он выходит на широкую каменную площадку и смотрит на белокаменный город, раскинувшийся внизу. С широкими мостовыми, изогнутыми перилами на балконах. Крышами, блестящими под солнцем. Город шумит и полон жизни. На его улочках то и дело вспыхивают разноцветные искры магии и слышится смех. С одной стороны его защищает такая же белоснежная гора, из куска которой город и высечен, а с другой - опоясывает густой лес. Он словно врезался зеленым массивом в грубый камень, а еще ниже течет широкая буйная река, змеей тянется за горы и выходит к океану. У пристани уже стоят несколько небольших кораблей, а кто-то только выходит в плаванье. Малфой смотрит на город, и взгляд серебряных глаз неуловимо меняется. Они словно похожи на прозрачные льды и на раскаленное серебро, которое податливо изгибалось под ударами зачарованного молота. В его глазах отражаются лучи клонящегося к закату солнца и тлеют искорки магии. Еще один шаг - и маг исчезает в вихре аппарации, чтобы оказаться на узкой улочке между двух домов. Он ныряет под тень раскидистого ясеня и быстрыми шагами идет вниз. Мимо лавочки с пряностями и под волшебный звон вывески сапожника. Кивая прохожим и получая в ответ почтительные поклоны. И Гарри словно сам идет вместе с ним по удивительным улочкам. Словно наяву слышит смех магов и стук молотка в городской кузне. У цветочной лавки порхают пикси и помогают улыбчивой брюнетке завязать бант на роскошном букете. Мелодично звякает колокольчик на двери часовщика, и на улицу выходит домовик в золотисто-зеленой дорогой одежде богатого дома. Перед собой он левитирует большой сверток. При виде Малфоя он пучит большие глаза, и его уши судорожно дергаются. Он снимает шляпу с длинным золотым пером и кланяется чуть ли не до земли. Малфой машет ему рукой и, проходя мимо уличной торговки, по-мальчишески ухмыляясь, незаметно утаскивает зеленое яблоко. Женщина краем глаза следит за ним и по-матерински тепло улыбается в спину. Она что-то воркует ему вслед и провожает взглядом, пока тот не скрывается в толпе. Острые белые зубы вгрызаются в сочный бок яблока, и розовый язык с наслаждением слизывает сок со все еще красных губ. Солнце путается в его волосах и заставляет сморщить хорошенький нос. Он поворачивает за углом лавки зельевара и, спустившись по кривой лестнице с железными перилами, выходит к трехэтажному строению с высокими окнами и огромной тренировочной ареной. Арена была окружена защитной стеной, мерцающей всеми цветами, и могла похвастаться такой полосой препятствий, которая и не снилась жестким аврорским наставникам. И на данную минуту по этой арене гоняли пятерых рослых парней. Одетых в одни лишь обтягивающие черные брюки, заправленные в высокие сапоги. Чуть в стороне стоял так же скудно одетый уже знакомый смуглый маг и, скрестив обмотанные тренировочными бинтами руки на груди, смотрел на тяжело дышащих парней. Он даже не вздрогнул, когда огненный хлыст рассек воздух и ударил у ног отшатнувшегося от неожиданности русоволосого парня. - Ну, чего расселись, юные мстители, - рыкнул злой женский голос, - пошли на штрафной! Ну, больше ни у кого нет желания выебнуться?! Тени, клубящиеся под аркой, свились и превратились в Гермиону. Волшебница повела плечом и встала перед ними. Огненный хлыст зазмеился вокруг ее ног и погас. Волосы, собранные в боевую косу, были откинуты за плечо, обтянутое, как и грудь, в короткую черную боксерку. Одетая в такого же цвета брюки и сапоги, она холодно смотрела на них. - Но капитан! - возмущенно произнес один из парней, - это не честно! - Наказание за неподчинение прямому приказу милорда? - вздернув бровь, холодно поинтересовался Блейз. - Вы защищаете этих монстров?! - зло спросил другой, - какая разница, что бы с этой пернатой тварью случилось?! Вы сами ненавидите их! - Ненавидим, - кивнула Гермиона, - но был приказ не трогать их до возвращения милорда. Вы его ослушались. Радуйтесь, что отделались этим. - Кажется, вы забыли, в чьем городе живете и благодаря КОМУ вообще все еще дышите, - отрезал Забини. - Мы помним, - процедил темноволосый и сверкнул голубыми глазами, - только, видимо, милорд уже забыл, что они с ним сделали. По потемневшим глазам Гермионы стало понятно, что сейчас грянет гром. Причем после него от нахального парня не останется даже горстки пепла. Забини только снисходительно хмыкнул и насмешливо произнес: - У него хорошая память, Лирн. И, если он что-то делает, значит так надо. В Лантэ власть одна - Малфой. Если кому-то не нравится, можете выметаться. Никого насильно не держим. Гарри со стороны наблюдает за всеми ними и смотрит на реакцию Малфоя. У того словно что-то погасло в глазах. Теперь они снова напоминают ледяное озеро. Глубокое и опасное, на дне которого сплошные трупы. Тот прислонился к колонне и лениво грызет свое яблоко. Они явно не видят его, хотя он перед их глазами. Даже не замечают, когда он хмыкает. Только испепелив огрызок и пройдя мимо, он позволяет иллюзии развеяться. Морозная магия обдает всех присутствующих, и если Грейнджер с Забини ухмыляются, то те пятеро бледнеют, словно саван. Он видит, как на мгновение цепенеют их тела и глаза мутнеют. - Надеюсь, мы поняли друг друга, Лирн, - голос Малфоя ничем не отличается от льда. Он даже не оборачивается, но пятеро магов резко опускаются на одно колено и не поднимают опущенные головы. Гарри смотрит на его прямую спину и думает о том, как еще может звучать голос белокурого мага. Тот пересекает длинную оживленную улицу и останавливается, вглядываясь в очертания пирса внизу. Его взгляд светлеет, когда ревут горны*. Они звучат все громче, а на пирсе становится оживленней. Маги оставляют свои дела и спешат туда. Они смеются и запускают фейерверки. Они сами сияют словно окутанные магией. Их становится все больше, и все они, замечая запущенные Малфоем белые искры, идут за ним. Словно зачарованные чем-то невиданным, пока на пирсе не остается место куда иголке упасть. Слышен смех и веселые крики, кто-то поднимает в воздух серебряные колокольчики, которые звенят не переставая. А в гавань входят самые настоящие парусные корабли. Два красавца с искусной гоблинской резьбой на белых боках, украшенные от кончика до самого верха мачты цветами и лентами. Когда опускается трап, Гарри слышит за спиной чей-то задушенный всхлип и изумленные вздохи. Он сам не может поверить увиденному. К магам спускаются дети. В разноцветных формах разных магических школ. Девочки и мальчики разных возрастов. Мимо по воздуху плывут клетки с птицами. У кого-то в руках жаба, кто-то держит толстого рыжего книзла. У одного из мальчишек на плече спит маленький дракон и, обвив тонкую детскую шею хвостом, тепло дышит на кожу. Тот хихикает и треплет по красной голове существа. У мальчишки белые короткие волосы и голубые, словно безоблачное небо, глаза. На нем черно-зеленая форма школы Колдовстворец*. Он лихорадочно выискивает кого-то в толпе и, наконец найдя, расплывается в самой счастливой улыбке, которую когда-либо Гарри видел в жизни. Он лихорадочно машет и бежит мимо других детей. - Драко! Его ловят прямо в прыжке и поднимают на руках, заставляя смеяться и вопить о том, что не пристало Малфоев тискать. Тискающему ему Драко Малфою абсолютно все равно, что мелкому давно уже не четыре года, и пятнадцать лет - уже вполне серьезный возраст для еще более серьезного молодого человека. Только на этом не все, потому что братьев через несколько минут окружает стайка самых маленьких, которых ведет высокая молодая волшебница с длинными золотыми волосами и голубыми глазами. На ее нежных губах играет улыбка, а голубые глаза полны смеха. Ветер треплет подол ее длинного белоснежного платья и накинутого поверх него голубого плаща. И когда дети, окружив старшего Малфоя, валят его на землю и забираются на его колени, обнимают своими маленькими ручками, она смеется. Не успевает она моргнуть, как ее саму поднимает на руки Теодор Нотт и, расцеловывая, лихорадочно повторяет о том, что зверски соскучился. - Найдите себе комнату, извращенцы, - смеется Драко и прикрывает глаза любопытной девчушки, которая, прекратив плести ему косички, теперь смотрит на краснеющую парочку. - А где Пэнси? - обняв улыбающуюся Гермиону, удивленно спрашивает Астория. На что получает ехидные улыбочки. - А у них с мужем брачно-скрывающийся период начался, - невинно хлопая ресницами, выдает Драко. - Чего? - удивленно таращиться на него блондинка. - Ну, у Пэнси брачный период, а у Неяра в одном месте не горит, вот он и скрывается. Белокурый маг еле успевает договорить, когда на его макушку приземляется книга. И если рассмотреть ее поближе, то можно увидеть, что это работа Анри Арсамеля "Яды и противоядия". И пока Малфой, потирая макушку, вспоминает чью-то мать, за его спиной появляются трое взрослых мужчин. Один взгляд на которых заставляет Джеймса Поттера задохнуться и буквально вырывает почву из-под ног. У одного из них светло-каштановые волосы с сединой и теплые голубые глаза. Мягкие черты лица, на котором бледные тонкие шрамы. Вся его одежда из кожи и меха. Он похож на охотника, но золотые искорки, то и дело вспыхивающие в глазах, напоминают об оборотнях. Он прижимает к себе довольного парнишку семнадцати лет и подмигивает улыбнувшейся Астории. Мальчишка рядом мурчит и меняет цвет волос с нежно-бирюзового на белый, а потом и на каштановый. На нем форма Ильверморни*. У второго - черные волосы, завязанные в короткий хвост, и такие же черные глаза. Черты его лица резкие и грубоватые. На тонких губах играет ехидная усмешка. Он высок и худ. Его белая рубашка заправлена в черные брюки. Поверх всего этого такой же черный длинный жилет без рукавов. На ногах мягкие темные башмаки. Он стоит, скрестив руки на груди, а рядом в воздухе зависла та самая книга. - Вот ни стыда ни совести, - хриплым голосом ворчит он, - что обсуждаете при детях. Мужчина рядом с ним мягко смеется и, приобняв за талию, кладет голову на худое плечо. Когда он заговаривает, у Гарри такое впечатление, словно его кто-то бьет под дых. - Да ладно тебе, Сев. Что тут такого? В темных волнистых волосах - седые пряди. Морщинки вокруг теплых серых глаз и улыбка на губах. У него аккуратная бородка и усы. Поджарое тело скрыто под лиловой рубахой и темно-коричневыми штанами, заправленными в ботинки. Короткий жилет распахнут на груди, на запястьях широкие браслеты из коричневой кожи. А на левом предплечье черным и золотым мерцает брачная татуировка. Точно такая же, как и черноглазого мужчины. - Дядя Сири, а что такое брачный период? - невинно спрашивает девчушка, чем заставляет мужчину растерянно замереть. - Да, дядя Сири, - ехидно произносит его муж, - объясни ребенку, что это такое. Смех, который компания старательно давит, после этого взрывается, заставляя девочку недоуменно смотреть на взрослых... Они все там... Счастливые и живые... На расстоянии в несколько миль, но такое впечатление, что в другой жизни. Он смотрит на их счастье, на тех, кого они похоронили и оплакивали столько лет, и чувствует, как захлебывается эмоциями и магией тех, кто сейчас окружает его. Это был мир, частью которого они были когда-то, пока сами все не испортили. Пока самый чистый, самый прекрасный осколок его не откололся от них. Великие прародители, сколько лет они не слышали детского смеха в своих домах? Сколько лет они не видели той красоты, на которую смотрят сейчас? Сколько лет без силы, которая когда-то грела их? Гарри не замечает, как дрожат зеркала и как снова, превратившись в маленькие кристаллы, ложатся на ладонь. С них хватит... Хватит... * * * Гарри в очередной раз проверяет периметр и, отправив Рона спать, опускается в кресло у окна. Бутылка виски выплывает из бара и послушно опускается рядом. Он наливает себе полный стакан и залпом осушает. Опьянение ему не грозит, с его-то ускоренным метаболизмом. Но ему нравится сам вкус. Только сегодня он и его не чувствует. У него вообще сейчас полное эмоциональное отупение. Увиденное и услышанное слишком трудно переварить, слишком много своего и чужого. Он прислушивается к магии окружающих и точно знает, что никто не спит. Ночь сегодня для всех будет тяжелой и бессонной. Мысли Кингсли звенят и роятся, не давая покоя министру. Фолтнер пытается обуздать себя, но его магия корчится от боли и тоски. И Гарри знает, о ком эта тоска. Сегодня сыну Фредерика могло бы быть столько же, сколько и Малфою. Вместо этого будет букет ромашек на скромной могиле в Годриковой Впадине. Он не хочет даже касаться мыслей Визенгамотских чинуш. У тех поразительно единые эмоции, которые заставляют скрипеть зубами. Дамблдор тоже не спит и, постанывая от боли, вертит в голове одну мысль, которую Гарри не прочесть. Легилимент из него хреновый. Он ловит печаль Рона и смятение Луны. Беспокойные метания Криви и горький привкус вины, которая горит в Чарли. Воспоминания близнецов отдают вкусом слез и беспокойности. И горе. Черное, беспросветное, приправленное виной и ненавистью к собственному бессилию. А вместе с этим надежда. Совсем крохотная и щемящая сердце. Всем этим полна магия отца. Гарри знает, что у того все еще перед глазами живые Северус с Сириусом и Ремус со своим сыном. У него самого все время почему-то блестящие озерным серебром глаза. А в ушах - звон стрелы, которая так и не сорвалась со своей тетивы. Молодой аврор пристально смотрит на пустой коридор и рассеянно вертит в руках черные кристаллы. Те блестят под приглушенным светом торшера и медленно разворачиваются. Периметр чист, магия стабильна, внизу милуется какая-то парочка, защитные щиты обновлены. Кристаллов больше нет. Зеркала зависли перед ним, и туман их поверхности уходит. Он открывает вид на большую комнату, утопающую в иллюзии космоса. Мириады звезд мерцают на стенах и плывут в воздухе. Они скрывают за собой пол и весь потолок, с которого свисают разного размера постели в форме птичьих гнезд. В них тихонько посапывают дети. А под ними, на большом круглом манеже, среди множества подушек и теплых одеял, спят самые маленькие. Прижимая к себе своих фамильяров. И в этом сонном царстве звучат мужской и женский голос. Мягкие, успокаивающие и полные тепла. Они напевают колыбельную и скользят по воздуху, не касаясь ногами пола. Поднимаясь то к одному гнезду и поправляя кому -то одеяло, то осторожно качают другое, где беспокойный сон тонет в покое. Астория опускается к окну и мягким, каким-то печальным взглядом смотрит на Малфоя, зависшего перед гнездом младшего брата. Тот гладит белокурую голову и тихо поет. В его глазах мерцают звезды, а взгляд полон такой щемящей нежности, что перехватывает горло. Малфой целует в лоб мальчика и опускается рядом с блондинкой. Они смотрят на огни за распахнутым стрельчатым окном, и колыбельная медленно стихает. - Ему уже скоро шестнадцать, а все любит спать здесь, - тихо хмыкает белокурый маг. - Ну, у него же здесь невеста, - со смешком произносит Астория. - Этой невестушке всего восемь лет, и она может надрать задницу любому, - ворчливо произносит Малфой. - Ты против? - комкая длинный белый рукав, тихо спрашивает волшебница. - Против чего? Того, что может надрать зад? - Она дочь кузнеца. Скорпиус - брат и единственный наследник милорда. - Хм, - прикрыв глаза, криво улыбается Драко, - чистокровная, провидица, красивая, умная, смелая, преданная. Из нее выйдет великолепная миссис Малфой, когда подрастет. С чего мне быть против, если я знаю, что Гелиана рождена для Скорпиуса? - А для тебя? Кто родился для тебя? - О, Великая Первозданная, - закатив глаза, раздраженно отвернувшись от нее, произнес Малфой, - и ты туда же?! - Драко, послушай, - пытаясь поймать его взгляд, упрямо произнесла девушка, - мы беспокоимся о тебе. Мы - твоя семья. Мы хотим, чтобы ты был счастлив. - Я и счастлив, - вздернув бровь, сухо произнес тот. - Тебе уже двадцать восемь. По тебе пускает слюни пол Лантэ. А ты... - Я занят, Асти, - мягко высвободив руку, произнес Малфой, - потом, когда-нибудь, может быть. Она и слова не успевает сказать, когда он аппарирует и оказывается на лесной тропе. Малфой ступает неслышно и на ходу касается кончиками пальцев засохших веток старого дуба. Те, еле покачнувшись, на глазах наливаются зеленью. В воздухе плавают золотистые искорки, а в тумане, мягко ползущем по земле, мерцают блуждающие огоньки. Лес вокруг шумит и полон ночной жизни. Он дышит магией и звучит чьим-то смехом, неясным шепотом и тенями, крадущимися мимо темной рощи. Хрупкие белые фигурки нимф выходят из тьмы и снова скрываются. Они хихикают и, придерживая подолы своих сотканных из цветов и листьев платьев, кланяются ему. Он кивает им и уходит в дубовую рощу. Все дальше, где магия становится гуще. Она золотом окутывает его, ластится к ногам и, касаясь рук, ведет, пока не приводит к ступеням, покрытым травой. Те поднимаются к резной арке, покрытой цветущим плющом. За ней белокаменный грот, за которым огромная пещера, залитая золотистым светом. Это огромный храм с арками и письменами на каменных стенах. Высокими статуями грифонов и огромной каменной чашей на пьедестале, стоящей посередине. В ней, не касаясь самой чаши, золотом горит огонь. Он вздрагивает и словно застывает, когда Малфой подходит ближе. Тот раздраженно кусает губы и хмурится. Языки огня поднимаются выше и обретают форму женского тела. Тонкую, изящную, укутанную в облако золотисто-огненных волос. У нее нет ни губ, ни черт лица. Только золотые глаза без зрачков. Она похожа на волну, когда отрывается от огня и подплывает ближе к белокурому магу. - Что тебя терзает, мой король? - голос ее все равно что перезвон сотен голосов. И Гарри знает ее. Он уже видел это существо и Малфоя. Он знает ее, но не понимает откуда. Она так сильно напоминает ему о чем-то теплом и забытом. У него мурашки от этого голоса. А Малфой раздраженно начинает расхаживает по залу. - Чужаки, - отрезает он, - я не для того забрал всех в эту глухомань, чтобы они нас снова нашли. - Они уйдут, ничего не получив, - хмыкает она, - и потом они больше не посмеют войти в наш лес. Ты сам это знаешь. Что на самом деле тебя тревожит? - Поттеры, - серебряные глаза темнеют, а брови недовольно хмурятся, - почему ты не позволила мне убить этого монстра? - Он особенный. - Он чудовище. - Он отличается. - Ты его защищаешь! - И никого я не защищаю. Просто озвучиваю факты. - Первозданная. - Мой король. - Ладно, допустим, он такой весь из себя ценный для тебя. Но почему? - Он слышит меня. Из всех них он один слышит меня, - у женщины в голосе тихий восторг. - На нем Метка. Он такой же отверженный, как и они, - Малфой отводит взгляд, и голос его звучит равнодушно, скрывая удивление. - Я не знаю, как сказать о Поттерах им. Как? Это снова разобьет сердце Сириуса, - после недолгого молчания продолжает он, - они ведь оплакивали эту тварь и его мать. Как теперь мне им сказать о том, что их этот любимый мальчик - меченый ублюдок? Ее огненные руки опускаются на сгорбленные плечи и, погладив их, касаются подбородка, поднимая мрачное лицо с заледеневшими глазами. - Никогда не прощу себе того, что не была рядом, когда была нужна. Мой драгоценный, самый любимый. Я так хочу вернуть счастье в твое сердце, мой король. Его улыбка не достигает глаз, когда он берет ее призрачные хрупкие ладони в свои и целует их. - Я счастлив, Первозданная... * * * На горизонте мерцают первые лучи солнца. Они окрашивают розовым и синим пернатые облака. Золотят верхушки деревьев и заливают комнату. Гарри трет воспаленные от недосыпа глаза и встает из кресла. Ветер треплет его волосы и колышет прозрачные шторы. Черные кристаллы давно лежат в кармане, а в голове вертятся сотни мыслей. Но только одна единственная назойливо колет разум. У нее лицо Драко Малфоя...