Долго и счастливо

…Каждый день был ярким и счастливым. Ведьмак смотрел на волшебницу не с пылом юношеской страсти, а с той удивительной нежностью, которую так редко можно было увидеть в глазах Геральта. Он проводил с ней много времени, все реже и реже отправляясь на охоту за монстрами, а ночи… что это были за ночи! Всех слов было мало, чтобы передать эту феерию страсти. И все было просто прекрасно, пока… Приглашение на бал было великолепным, на дорогой бумаге. Госпожа Трисс Меригольд со своим спутником приглашена на бал, который пройдет третьего дня, и так далее, и тому подобное. Что могло быть прекраснее, чем парадный выход с Геральтом, повод похвастаться? Чародейка честно признавалась, что очень хочет похвастаться своим экзотичным спутником, особенно, если вспомнить, с кем он ходил на балы раньше. Мелочно, но так приятно! И был бал. Освещенный зал, дамы в драгоценных нарядах, кавалеры, разряженные в пух и прах… голубое платье под горло, открывающее, впрочем, изящные руки и великолепный мужчина рядом, одетый в сталь и кожу, в которой ему совершенно некомфортно. Он спокоен и поддерживает чародейку под руку. Откровенные шепотки по всему залу. Все видят эту пару, многие искоса посматривают, другие откровенно глазеют. Шепот, шепот, шепот, как морские волны разбиваются о скалы, так и людские голоса сливаются в монотонный гул, который давит, тянет за собой и хочет утопить в своей глубине… - Голубое? Какое очаровательное убожество… может, увести ее кавалера на часок? - Я бы с ним и на всю ночь… - Может, ты ее отвлечешь, а мы потом с тобой поделимся? Не слышать, не обращать внимания… как же! Ведьмак это тоже слышит. Он не краснеет, но ему совершенно не уютно, а как неуютно чародейке… хочется провалиться на этом месте – или убить кого-то прямо здесь. Геральт это чувствует – и целует свою спутницу, нагло, явственно и жадно. Это его вызов всем окружающим, всем, кто так хочет увести его… никуда он не уйдет. Не сможет. - Я ненавижу это платье! – слезы едва не текут из глаз. Мужчина прижимает чародейку к себе и гладит по голове. - Я тебе и предлагал никуда не ходить, не одевать это платье, остаться в постели и… - Мы должны периодически появляться на таких балах и приемах, нельзя же быть затворниками… но, боги, как же я ненавижу это платье! Ведьмак промолчал. Вечер, казалось, тянулся бесконечно. Бесконечные разговоры ни о чем, бесконечные сплетни, интриги… все, как и в прошлый раз. И в следующий раз будет точно так же. Утром ведьмака в постели не оказалось. Трисс хотела забеспокоиться, но она знала, что он вернется. Он всегда возвращается. Он вернулся и в этот раз, притащив с собой большую коробку. - Это подарок, - хмыкнул он. – Только никому не говори, что я тебе принес, иначе плакала моя слава ведьмака. Раскрыть эту коробку, быстрее! Прикоснуться к тонкому шелку удивительно легкого, невесомого, как крылья мотылька, платья, такого фантастического… - Я подумал, этот цвет замечательно подойдет к твоим глазам. Окунуться в этот темно-зеленый шелк, почувствовать его нежное и ласкающее прикосновение к белой коже… - Посмотри на нее! Шелк и кружева! Пф! - Но платье весьма и весьма! Зелененькое! - Зелененькое? Глаза протри! Она бы еще… - Тише, она идет к нам! О, великолепно выглядишь, дорогая! Зелененькое… да почти черное! Почти черное платье… и белые кружева. У Трисс прошел мороз по коже. Почему, ну почему у нее всякие дурацкие ассоциации и воспоминания? Платье – зеленое, все остальное простая случайность… «О, да, уговаривай себя! – прозвучал внутренний голос. – Случайность, как же!» Этой ночью Трисс снились кошмары. Она так и не смогла их вспомнить, но во рту осталось то вязкое и противное ощущения мерзкого сна, как отвратительное послевкусие с похмелья. Чародейка поуютнее устроилась на груди Геральта и прошептала: - Геральт, ты меня любишь? - Ты обязательно должна услышать это? - Да, для меня это очень важно. Ведьмак вздохнул. - Ты же знаешь, что люблю. И всегда буду с тобой. - А как же она? - О ком ты? – голос мужчины не изменился. Впрочем, он всегда умел контролировать свои эмоции. - Ты знаешь. - Нет. Не знаю. Есть только я и ты, и мы будем вместе. Сколько – не знаю, но знаю, что люблю тебя. Спи. И она уснула. И увидела во сне ЕЕ. Это был странный сон. Какой-то бал, танцы, платья – и вдалеке, на грани видимости, черным пятном на фоне разноцветных тканей выделялась она. Невозможно было увидеть ее прямым взглядом, но ее присутствие ощущалось. И вызывало тревогу. Проснулась Трисс с головной болью. …Платье висело на спинке стула. Не там, где она его бросила. Кто-то его поднял и аккуратно расправил. Ведьмак, кто же еще может ходить по этой спальне? Прекрасное шелковое зеленое платье… зеленое… в утреннем свете оно отливало в синеву – и черноту. Даже с близкого расстояния невозможно было определить цвет…и тонкий аромат, витающий вокруг платья… не понятно, что за запах… На туалетном столике стоял новый флакон. Как он туда попал – неясно, сама Трисс такой не брала, а поверить в то, что Геральт разбирается в духах – смешно. Легкий и нежный цветочный запах с ароматами жасмина и сирени… Букеты сирени заваливают комнату. Они все падают и падают с потолка, засыпая пол, кровать и саму Трисс… и она в них тонет, не может поднять руку…уффф… это всего лишь кошмар! Но почему запах сирени пропитал всю эту комнату? Кошмары участились. В них Трисс всегда подходила к зеркалу и глядела в его черную глубину. И иногда могла рассмотреть там тень, приближающуюся к ней издалека. Тень, одетую в черное и белое. И Трисс было очень страшно. Жасмин пропал. Из аромата духов пропал жасмин. Но появился новый запах. И он пугал чародейку до дрожи, до такой степени, что она решила поговорить с ведьмаком. - Геральт? - Ммм? - Это ты принес духи? - Какие духи? - Вон те, что на туалетном столике. Я нахожу их там каждое утро… - Трисс, ты в порядке? Туалетный столик пуст. Тишина. Шорох. - Не забивай себе голову. Видимо, я что-то напутала. - Может. Трисс? - Ммм? - Иди сюда. Она прятала духи. Она выбрасывала их. Она телепортировала их. Каждое утро духи появлялись на туалетном столике. Они не терпели конкуренции – кроме них на гладкой поверхности не осталось ничего. И этот запах всегда сопровождал Трисс в кошмарах. Кошмары становились все ярче. Чародейка хорошо могла рассмотреть фигуру, которая подходила к ней сзади и останавливалась в трех шагах от спины Трисс. Она просто молчала и глядела вперед. И от этого становилось жутко, настолько, что рыжая волшебница просыпалась с воплем ужаса и не могла уснуть до самого утра. Один раз Трисс попыталась переехать в другое место, забыв флакон. Духи преследовали ее, Геральт же ничего в упор не замечал. Никто не видел проклятого флакона – и не чувствовал ненавистного запаха. «Кажется, я схожу с ума» - «Или возвращаешься в него, дорогая?» «Что?» Пустота. Сегодня она тоже проснулась с криком. Геральт покачал головой и предложил наполнить бадью. Они давно не устраивались в бадье вместе. Не худшая идея, тем более, что во время секса воспоминания о кошмарах бледнеют, меркнут и пропадают… Он трет ей спинку, а потом открывает баночку и намыливает волосы. - Что это? - Ничего опасного, ничего что вызвало бы у тебя аллергию. Она доверяет ему. Тем более, что запах ее успокаивает – резкий запах мяты и бадьяна… Этой ночью кошмара не было. Он начался утром. Чародейка взглянула в зеркало. - Геральт! - Ммм? - Ты говоришь, ничего опасного в баночке не было? - Угу. - Это случайно была не краска для волос? Ведьмак смотрит серьезно. - Трисс? Ты точно в порядке? - Геральт, какого цвета мои волосы? - Моего любимого. - Ты не ответил. - Рыжие они, рыжие. Кажется, настроение у ведьмака было испорчено – он сверкнул глазами и стал натягивать штаны. Но при чем тут его настроение, когда Трисс все еще ясно видела в зеркале свои волосы, прекрасные густые волосы – черными как смоль! Соседи провожали девушку сочувственными взглядами, сообщив ей, что ее волосы все еще ее природного цвета. И Трисс отказывалась верить собственным глазам. Что это – кошмары наяву или продолжение жуткого и бесконечного сна? Если так, то пусть он поскорее закончится! В эту ночь фигура подошла совсем близко и положила руки на плечи чародейки. - Ты сходишь с ума, дорогая моя! – пропела на ухо фигура. – Осталось недолго, и когда твой разум уйдет, то место не останется незанятым… Фигура слегка вдвинулась в тело Трисс – словно призрак, проходящий через стену, и рыжая чародейка вновь закричала. Но в этот раз не проснулась. - Не стоит будить нашего… хотя какого нашего? Моего! Моего мужчину. Трисс, сопротивляйся. Сражайся – тем интереснее будет, сколько ты продержишься. А пока можешь радоваться – я не уничтожу тебя сегодня. Рыжая волшебница выпала из кошмара мокрая от пота и слез. Ведьмак спал, уткнувшись носом в подушку, и женщина встала. Выйдя из комнаты, она зажгла свечу и посмотрела в зеркало. Не то, которое ей являлось в кошмарах. И встретилась с глубоким взглядом фиолетовых глаз. «Я должна проснуться. Я должна проснуться. Это всего лишь кошмар» «Да, дорогая, это кошмар. Это наш общий кошмар» «Уйди! Я – не ты!» «Конечно, одна из нас уйдет. Та, что слабее» «Я не сдамся! Я боролась за свое счастье» «Да неужели?» «Да…» «Я тоже пожелала, дорогая. И мое желание тоже исполнится» «Нет…» «Да…» Глядя в зеркало утром, Трисс не понимала, что происходит. Она изменилась. Она видела прекрасную женщину с бледной кожей, черными волосами и восхитительными фиалковыми глазами. Трисс пропала. - Ты сегодня особенно восхитительна… - ведьмак наклонился и поцеловал чародейку в шею. Та смотрела в зеркало – и увидела довольную и злую усмешку на лице отражения. - Не прикасайся ко мне! – вскочила волшебница. Геральт уставился на нее удивленно. - Трисс, последние дни ты сама не своя! «Метко подмечено, подруга?» «Исчезни!» «Исчезнешь ты. Сегодня. Живи свой последний день» - Геральт, меня хотят убить. - Кто? – подобрался мужчина. - Она. - Трисс… - Ты мне не веришь? Никто мне не верит! – Женщина вскочила на ноги и выскочила в коридор, но уже там поняла, что ее тело ей не подчиняется. «Конечно. Не могу же я позволить тебе, ну например, поранить МОЕ тело?» «Это мое тело!» «Это конец» Этой ночью знакомая фигура вошла в тело Трисс и провела рукой по зеркалу, будто вытирая пыль. Трисс понимала все, что происходит, но поделать уже ничего не могла. Она жила только мыслью, что и душа ее противницы так же мертва как и ее собственная. …Раннее утро. - Геральт? - Ммм? - Ты меня любишь? - Ты обязательно хочешь это услышать? - Ты же знаешь, что да. - Конечно люблю. Больше жизни люблю, Йен.