G.O.G.R.

А тем временем «полководец» Недобежкин снова повёл свой небольшой «полк» из трёх человек в жаркий бой с верхнелягушинским чёртом. Протиснуться в «каверну» под третьей казармой никто так и не смог – радиатор не давал просунуть и голову. Пришлось снова «атаковать» заколоченную комендатуру. Девятко топтался под ногами и робко отговаривал Недобежкина от решительного шага в бездну, но Недобежкина так просто не отговоришь. - Вас я не прошу идти с нами, - сказал Девятке Недобежкин. – А то фуражек не напасёшься, - добавил он с едкой примесью сарказма. – Но препятствовать работе СБУ я вам тоже не советую… При слове «СБУ» Ежонков съёжился, словно его облили ледяным уксусом, и буркнул так, чтобы никто не услышал его, особенно Недобежкин: - Ох, и вспушат меня!.. Пока Недобежкин и Девятко решали организационные вопросы, Пётр Иванович и Сидоров делали «фонарокепки» – к обычным солдатским кепкам, что великодушно выделил им полковник Девятко, приклеивали скотчем карманные фонарики. Так будет удобнее, чем держать фонарики в руках. - Готово, Василий Николаевич, - сообщил Серёгин, когда последняя «фонарокепка» была готова и легла на заплесневелый от сырости ободранный подоконник. - Прекрасно! – просиял Недобежкин. – Начинаем «погружение»! - Почему четыре?? – вопросил Ежонков, кивнул на расположившиеся на подоконнике «фонарокепки». – Вы хотите… - Давай, Ежонков, не нуди! – подогнал его Недобежкин и надел на свою голову первую «фонарокепку». Он такой смешной в ней получился – как гномик-землекоп. Пётр Иванович и Сидоров тоже водрузили на головы прошедшие «апгрейд» кепки, а вот Ежонков – тот начал пятиться к двери. - Куда? – Недобежкин пригвоздил его к месту. – Давай, надел торшер и маршируй! Проговорив сии слова, Недобежкин проследовал к прилипшему к двери Ежонкову и нахлобучил «фонарокепку» ему на башку, надвинув козырёк на самые глаза. Подпихнув упирающегося Ежонкова к тёмному зловещему погребу, Недобежкин отдал команду: - «Вперёд и только вперёд»! Когда остался позади сырой погреб, и милиционеры вступили в коридор, покрытый асфальтом, закованный в металл, в комендатуре появилась некая сущность. Она напоминало человеческую тень, которая отошла от стены. Существо проникло в щёлку под дверью, и теперь быстро и бесшумно скользило туда, к погребу, мимо полковника Девятко и капитана Сёмкина, которых Недобежкин оставил «на стрёме». Девятко и Сёмкин принесли из новой комендатуры два хороших удобных стула и уселись на них, чтобы не стоять. Оба смотрели на крышку погреба – непонятно, правда, чего ждали – но никто из них не заметил, как ничья тень шмыгнула по серому полу и просочилась в погреб сквозь щель в деревянной и гнилой крышке. Идя пещерой, Сидоров по привычке соблюдал «правило Сидорова», и поэтому смотрел только вперёд, туда, куда светил фонарик на его «фонарокепке», то есть на спину Петра Ивановича, который шёл впереди. Но его голова, словно бы обрела собственную волю: она неумолимо поворачивалась то в одну сторону, то в другую, а глаза норовили заглянуть в один из тёмных и страшных боковых ходов. А они так и манили, так и манили сержанта к себе – специально, чтобы он увидел… Горящие Глаза выплыли из чернильного мрака и, не мигая, уставились на опешившего Сидорова. - Пётр Иванович… - пролепетал сержант, застряв на месте, не в силах вырваться из власти гипнотического взгляда Горящих Глаз. - А? – Серёгин обернулся на призыв Сидорова. - Пётр Иванович, они там… - Сидоров не двигался с места и взирал остекленевшими от непонятного Серёгину мистического страха глазами куда-то в темноту побочного коридора, который вёл неизвестно, куда. - Кто? – не понял Серёгин. Проследив завороженный взгляд Сидорова, он тоже заглянул в тот же побочный коридор, но ничего там не увидел, кроме темноты да неопрятного лохматого клока серой паутины. - Горящие Глаза, - дрожащим шёпотом выдавил Сидоров и показал пальцем в тёмный и пустой коридор. - Да? – пожал плечами Серёгин. – Василий Николаевич! – крикнул он Недобежкину, который уже ушёл далеко вперёд. - Что?? – раздался из охристого полумрака голос Недобежкина. - Кажется, Сидоров что-то нашёл! – Пётр Иванович повернулся и сделал большой шаг в испугавший Сидорова коридор, навстречу Горящим Глазам. Заинтересованный демоническими Глазами, Недобежкин дал «полный назад» и тоже свернул в побочный коридор, а вот Ежонков заклинился на входе и заявил: - Я туда не полезу! Помните, что я вам говорил про нацистских агентов? - «Анекдот с бородой»! – отпарировал Недобежкин. – Давай, Ежонков, в темпе! Ежонков уныло вздохнул на свою любимую тему о том, что его «снова вспушат» и тяжело потащился в арьергарде вслед за Недобежкиным. Пётр Иванович шёл вперёд, обходя разбросанные по полу пыльные обломки какого-то устройства, освещал высокие покрытые металлическими пластинами стены лучом фонарика на своей «фонарокепке» и не видел ничего кроме полнейшего запустения. Иногда в стенках торчали некие камеры, отгороженные толстыми решётками, а иногда – решётки оказывались грубо выломаны и их куски валялись на полу. - Ну, что там нашёл твой Сидоров? – вопрошал Недобежкин у Серёгина. А Пётр Иванович не знал, что ему ответить, потому что так нигде и не увидел Горящие Глаза. - Саня, - наконец сказал он Сидорову. – Ну, где твои эти «глаза»? Сидоров, озираясь по сторонам, только пожал плечами. Наверное, видеть Горящие Глаза может только он один, и только его они пугают. - Там… - неопределённо пробормотал Сидоров и показал пальцем в пространство, утонувшее во мраке. - «Там»! – фыркнул Недобежкин, разочарованный пустотой коридора. – Ты, Сидоров, сначала глаза разуй, а потом уже… Ежонков, ты где? Недобежкин заметил, что Ежонков куда-то пропал, а ведь только что тут топтался! - Вот, трусло! – зло буркнул Недобежкин и снова совершил призыв Ежонкова: - Ежонков! - Да тут я! – раздался из темноты жиденький голосок Ежонкова. – Сюда лучше идите, я нашёл!