Море

Когда-то давно Билли Бонс был влюблен. Это была симпатичная девушка из небогатой семьи, с завязанными под шляпкой каштановыми косами. Тем не менее, боцман Моржа никогда никому не рассказывал о свой мимолетной ребяческой страсти. Сейчас, будучи пиратом, он должен был отдавать всю свою любовь морю, команде и капитану. Неизвестно, кто требовал большего. Когда штормовые воды поглотили Билли с головой, казалось, что соленая вода все же победила в состязании за его тело и душу, но это была его команда, ради которой он полез за борт, это был его капитан, который крепко схватил его за руку. А потом Билли Бонса и его неразрешенную мальчишескую влюбленность поглотило бушующее море. Позднее он ступил на берег уже мужчиной. Лежа на песке под обжигающими лучами солнца, он не хотел, но думал о своей команде. Голос капитана Скарборо, бьющий по темени не хуже беспощадных капель воды, постоянно напоминал о них, о его братьях. Билли задыхался от нехватки влаги днем и мучился кошмарами ночью, с бешеным стуком сердца переживая одну единственную мысль: пытался спасти или ... Билли любил море за шум прибоя, за теплые полуденные волны, за белую пену, за шелест соленого бриза, за гладь синевы, за крики чаек. Он любил море без остатка, отдавался ему каждый день, а взамен получил его ярость. Наверное, оно никак не могло примириться, что последним, что запомнил Бонс, падая с корабля, не были черные волны, сомкнувшиеся над его головой. Капитан Скарборо приходил каждый день, требовал сведения о Нассау, об Элеонор Гатри, о пиратских капитанах. Спрашивал, знает ли он некого Джеймса МакГроу, расформированного лейтенанта Британской Империи. Билли не знал, страдал под пытками и слушал шум прибоя. Когда он вновь вернулся в Нассау, все закрутилось так быстро, что Билли и думать забыл о своих чувствах. Остался только горький осадок и гнев, и он никогда не врал, пытки действительно изменили его почти до неузнаваемости. Они не затронули его тело, его верность команде и морю, но напрочь выбили даже мысли о давно ушедшей любви. Но Билли не мог не думать о капитане, каждый день сталкиваясь с его жестокостью и более неприкрытым безумством. После бомбежки Каролины Флинт, и без того не бывший хорошим человеком, просто-напросто превратился в монстра. Расчетливого, лживого и бесчувственного; хотя Бонс уже почти забыл, каким человеком он был раньше, иногда, по ночам, лежа в гамаке и рассматривая потолок, Билли думал о его глазах. Флинт никогда не смотрел на него, когда они были вместе, никогда не разделял его робкие, сказанные шепотом признания, оставляя Билли засыпать и просыпаться в окружении братьев, но в одиночестве. Море нельзя подчинить себе, и Бонс был глупцом, когда поверил, что сможет. Но в тот штормовой предрассветный час Флинт глядел во все глаза, несмотря на дождь и ветер, и этот сосредоточенный испуганный взгляд был последним воспоминанием о капитане. Потом Билли упал в воду. Билли знал, что такое жажда, голод и беспощадное солнце, его команда - нет. Не прошло и двух недель, как все словно с ума посходили, каждый по одиночке. Билли все ещё соображал лучше всех, хотя и довольствовался лишь половиной пайка. Но и он ощущал эти перемены, принесенные затянувшейся мукой. Тогда, в плену Англии, боцман чувствовал страх, обиду и горечь. Сейчас его затмевала ярость. Он больше не помнил тот прощальный взгляд капитана, только солнце, разрывающую глотку жажду и два выстрела. Команда молча стояла на палубе и тихо сходила с ума, в то время как он сорвал с петель дверь в каюту и вбил капитана в стену. Билли молча сдирал с него штаны и ремень, а Флинт трясся, с трудом останавливая рыдания. Бонс никогда не видел капитана таким, это было неправильно. Видимо, он тоже сошел с ума, потому что безумно хотел что-то чувствовать, а слезы Флинта явно предназначались не ему. Смаргивая засевшую в памяти растекшуюся по палубе кровь, Бонс вбивался так, что самому было больно. Капитан прижимался к стене грудью и правой щекой, стоял на цыпочках, не в силах обуздать мощь своего боцмана. Билли вдруг замер и со страхом открыл глаза, смотря на капитана. Флинт тяжело дышал и глядел в ответ, на его щеках засыхали мокрые дорожки. В его глазах, таких штормовых и необузданных, словно взбушевавшееся зеленое море, которое так любил Билли, плескалась бесконечная усталость, грусть и жалость. Бонс застонал, отвернул лицо капитана к стене и закончил начатое. Каждый раз ступая босой ногой в прибрежную каемку соленой пены, Билли чувствовал ее ласку, любовь и нежность. Боцман Моржа уважал море, но больше не любил, потому что знал, как изменчивы и жестоки бывают его воды. Солнце, жажда и кровь выжгли все чувства, заставив позабыть лицо девушки из старых воспоминаний. Билли стал настоящим пиратом, преданным лишь морю и своей команде, но никогда - своему капитану. Билли уже ничего не видел в его глазах, да и они постарели и потеряли свой блеск. Бессонница по-прежнему не отпускала его по ночам, но Бонс больше не помнил свое перерождение: английский плен теперь казался смутными темными пятнами воспоминаний. Только иногда, мельком увидев во сне давно потерянную, но по прежнему желанную и любимую зелень морских вод, Билли вздрагивал и просыпался, отчаянно пытаясь ухватиться за обрывки сна. Но его пальцы каждый раз выскальзывали из пустоты, и Билли падал, окруженный непроглядной тьмой.