Freeze A moment, itʼs never been better Freeze all over, We wonʼt last forever
Бён Бэкхён люто ненавидит мороз. И Пак Чанёль тоже ненавидел, пока не понял, насколько сильно этими холодными зимними вечерами его новоиспеченный парень зависим от человеческого тепла. Каждое такое утро Пак просыпался в объятиях Бэкхёна, которых обычно от него хрен дождешься. Не успел наступить ноябрь, а Сеул уже был покрыт тонким белоснежным покрывалом. С неба уже как вторые сутки, не переставая, опускались крохотные снежинки, поблескивая в утренних лучах. Дорожки вдоль улиц покрылись тонким слоем инея и льда, вынуждая спешащих на работу в ранний час людей, скользить и падать, теряя равновесие. Радовались таким природным каткам только дети, устраивающие соревнования на то, кто дальше прокатится на двух ногах за самое короткое время. Наблюдая из окна за шумными детьми, Чанёль улыбался и мечтал оказаться одним из участников этой незатейливой игры, но он абсолютно точно знал, что с его ростом и везением ему там делать нечего. Слишком высоко и долго придётся падать, а Бэкхёна вдовцом оставлять совсем как-то не хотелось. — Закрой шторы, — донёсся из-за спины недовольный приглушённый голос. — И тебе доброе утро, — Чанёль кинул последний печальный взгляд на резвящихся ребятишек и отошёл от окна, погружая комнату в темноту. Он присел рядом с закутанным по самый нос парнем и слегка наклонился, мягко касаясь губами прохладной щеки. В ответ он услышал только тихое сопение, означавшее, что Бэкхён снова крепко спит сном младенца. Он аккуратно приподнялся с кровати и натянул спортивные серые штаны поверх чёрных боксеров, завязывая шнурки в симметричный бантик. Заварив крепкий кофе, Чанёль открыл холодильник и его обдало слабой волной холода, заставляя кожу на груди покрыться мелкими мурашками. Он постоял с минуту у открытой дверцы, думая над завтраком, пока неприятный писк не оповестил его о том, что пора бы уже определиться с выбором. Однако выбрать он так ничего и не смог, но зато приготовил яичницу с тостами для Бэкхёна, который уже зашуршал за тонкой стеной. Через пару минут Чанёль почувствовал холодные тонкие пальцы на своей пояснице и горячее дыхание между лопаток. — Доброе утро, Чанни. — Привет ещё раз, малыш, — Чанёль улыбнулся и повернулся к Бэкхёну лицом, заключая того в крепкие объятия. — Я думал, ты уснул. — Я тоже так думал, но твой кофе бодрит одним только запахом, — Бэк провёл ледяными ладонями по крепкой груди и прижался к ним своей щекой. — Ты такой горячий. — Прекращай, а то это может плохо кончиться. — Уу, неужто это угроза, Пак Чанёль? — Бэкхён немного отстранился от тёплого тела и опустил ладони ниже, оглаживая кончиками пальцев бледную кожу вдоль пояса штанов. Чанёль ничего не ответил, глядя в глаза напротив, в которых так неожиданно появился озорной блеск. — Не слышу ответа. — Тебе надо умыться, — Пак отодвинул от себя Бэкхёна и повернулся к плите, решив пожарить к яичнице ещё и бекон. — Тоже мне недотрога, — Бэк фыркнул и гордо удалился из кухни.***
Выйдя из душа, Бэкхён застал Чанёля там же, где его и оставил. Пак стоял у плиты и в его голове явно шёл какой-то мыслительный процесс. Бэк подошел к своему парню и несильно укусил его в плечо, за что совершенно случайно получил этим самым плечом в челюсть. — Блядь, больно же, идиот! — взвыл Бэкхён, прикладывая холодные ладони к ушибленной челюсти. — Черт, прости, сладкий, ты меня просто напугал, — Пак, боясь пошевелиться и снова ненароком покалечить любимого, только жалобно вскинул брови и прикусил щеку с внутренней стороны. — Любить тебя опасно для здоровья! Чанёль прыснул от смеха и поймал недоуменный взгляд, а потом положил руки на бедра Бэкхёна и притянул ближе к себе. — Надеюсь, ты смирился со своей участью, — он коснулся губами аккуратной шеи и услышал в ответ тихий вздох, щекочущий ухо. — Как-будто у меня был выбор… — прошептал Бэкхён, вплетая пальцы в волосы Пака и напрочь забывая о боли. Губы скользнули выше с шеи и едва ощутимо прошлись вдоль линии острого подбородка, окончательно останавливаясь только у чужих губ. Первый поцелуй без языка и малейшего намека на пошлость выбил из обоих дух напрочь. Когда дышать стало проблематично, Чанёль на долю секунды отстранился, но почти тут же вновь впился в мягкие губы, скользнув языком в чужой рот и вызывая этим у старшего тихий скулёж. Подхватив Бэкхёна за бёдра и усадив на столе, Пак не прекращал целовать, изредка покусывая, податливые губы. Когда вновь от нехватки кислорода начала кружиться голова, Бэкхён оторвался от желанных губ и дрожащими пальцами стал дёргать за шнурок, пытаясь развязать штаны Чанёля. Но даже с четвертой попытки у старшего не получилось развязать бантик, чудесным образом преображая его в морской узел. — Чанёль-а, — не выдержав, захныкал Бэкхён. — Сними их! — Не могу, малыш, мне пора на работу, — с этими словами Пак выудил из кармана штанов сигарету и прикурил, оставляя Бэкхёна сидеть на столе с недовольным выражением лица. — Ты обещал бросить курить. — Не выдумывай, — бросил напоследок Чанёль, прежде чем удалиться из кухни.***
— Не думаю, что всё настолько плохо. — Тогда почему он себя так ведёт? — Не знаю, Бэк, может, он просто устаёт на работе? На это Бэкхён тихо вздохнул и, подперев рукой голову, стал медленно размешивать ложкой кофе. Он сидел у своего друга, хоть и не лучшего, но единственного. Лухан некогда жил в Китае, но три года назад переехал вместе с родителями в Сеул, а ещё через год съехал на съёмную квартиру к своему парню, с которым закрутил роман почти сразу по приезду в столицу Кореи. С Бэкхёном они познакомились совершенно случайно через Чанёля, который работал вместе с парнем Лухана, и почти сразу нашли общий язык. Китаец с щемящим сердцем наблюдал за печальным Бэкхёном и пытался подобрать правильные слова, чтобы успокоить того, но они упрямо отказывались лезть в голову как минимум потому, что с корейским Лухан всё ещё был на «вы», а на китайском друг его не поймёт. — Слушай, перестань себя мучить и поговори с ним напрямую. — Думаешь? — усмехнулся Бэкхён, поднимая взгляд на друга. — Ну, мы всегда решаем проблемы по мере их поступления, — пожал плечами китаец и взял телефон в руки, вбивая номер своего молодого человека. — Вот смотри. Лухан поставил телефон на громкую связь и приложил палец к губам, улыбаясь. Когда спустя пару длинных гудков Сехун по ту сторону телефона ответил и услышал вместо привычного мягкого голоса своего парня громкие вопли на китайском, то тут же скинул вызов. — Не понял, — возмутился Лухан и схватил телефон, начиная снова набирать номер своего парня, но тот был уже отключен. Он попробовал дозвониться ещё пару раз, но всё зря, поэтому он настрочил гневную смс и вполне себе довольный взглянул на Бэкхёна, который слегка побагровел от смеха. — Да уж, я обязательно воспользуюсь твоим советом, когда захочу расстаться с Чанёлем. Лухан закатил глаза и повертел в руках телефон. — Кстати, а как у вас дела в постели? — Что, прости? — от неожиданности, Бэкхён подавился кофе и забулькал словно утопающий. — С сексом у вас как? — невозмутимо пояснил Лу. — Ну… дело в том, что… — О, нет… Ты же не серьёзно сейчас, правда? Бэкхён только утвердительно покачал головой, на что Лухан задумчиво поднял взгляд к потолку. — Я думал, ты просто стесняешься об этом говорить, а оказывается, что и говорить-то не о чем. М-да, ты не перестаешь меня удивлять. — Да чего я-то сразу? Думаешь, я не хочу?! Я очень хочу, но… Не успел Бэкхён закончить фразу, как в дверь влетел запыхавшийся Сехун, и, заметив Лухана, быстро подошёл к нему. — Всё в порядке? Ты себя хорошо чувствуешь? — он тряс бедного Лухана за плечи, пока тот пытался сообразить, что же всё-таки происходит. — У-успокойся, что ты делаешь? Сехун резко прекратил шатать своего парня и обратил внимание на сидящего неподалёку Бэкхёна. — Привет, Бэк. — И тебе привет. — Слушай, ты в следующий раз не ори в трубку, будто тебя режут, хорошо? А если орёшь, то ори на корейском, пожалуйста. Я так испугался, что выронил телефон из рук и он разбился, — вздохнул Сехун, обращаясь к своему парню. — Прости, — виновато улыбнулся Лухан. — Со мной всё в порядке, просто ты за собой не помыл посуду. — Ты серьёзно решил сообщить мне об этом в рабочее время? Мне даже пришлось отпроситься, чтоб убедиться, что ты жив и здоров, а оказывается, всё дело в немытой тарелке? — Именно. Сехун с минуту сверлил своего парня глазами, а потом приложил ладонь ко лбу. — Ладно, я помою посуду, но сначала вздремну, а то что-то голова разболелась, — матерясь себе под нос, Сехун удалился, оставляя друзей обдумывать увиденное без его участия. — Я же говорил… — пожал плечами Лухан и уткнулся носом в кружку со слегка остывшим чаем.***
Бэкхён вернулся домой от друга в десятом часу, до сих пор стараясь переварить сложившуюся перед его носом ситуацию. Он думал, что, может, Лухан прав, и им надо просто поговорить, а потом думал, что Чанёль его даже слушать не станет. И так по кругу крутились его мысли, пока он не заметил, как оказался в своей прихожей напротив не очень довольного Чанёля. — Ты где был? — Я… у Лухана. — Тогда почему не брал трубку? — Что? А разве ты звонил? — Бэк засунул в глубокий карман пальто руку и не сразу нашарил там телефон. Отключив блокировку, он был крайне удивлён двенадцати пропущенным звонкам и паре смс от Чанёля. — Прости, я, наверное, не слышал. Глядя в спину удаляющегося в спальню Чанёля, Бэкхён чувствовал одновременно и горечь и радость. Ему было страшно неловко за то, что он обвинял своего парня в бесчувственности, когда тот на деле засыпал его звонками и, как стало известно из смс, переживал и волновался. Бэк быстро освободился от верхней одежды и ботинок, стряхивая ненавистный снег на пол, и стремительно зашагал вслед за младшим, который уже сидел на краю кровати и задумчиво жевал свою нижнюю губу. — Чанёль… — Что такое, Бэкхён? — устало вздохнул Пак и поднял взгляд на старшего. Ему хотелось отругать Бэка, устроить ему грандиозный скандал и фееричную истерику, но каждый раз он сдерживался, потому что не мог. Просто не мог он поднять голос на такого хрупкого парня. — Прости меня, я правда не слышал твоих звонков. — Ничего страшного, — Чанёль встал и направился было в сторону ванной, как ему тут же преградили дорогу. Бэкхёну вконец осточертело покорное молчание Чанёля и то, что они оба никак не могут открыться друг другу, создавая невидимый барьер, который с каждым невысказанным словом становился всё толще. — Не пущу! Надоел! — Что? — Ты! Надоел мне, говорю! — Ох, — выдохнул Чанёль и немного растерялся. — Ну, прости что ли? — Господи, Чанёль, да не в этом смысле! Не ты, то есть, я не то хотел сказать. — Так, а что же тогда ты хотел мне сказать? — Не знаю, мне надо подумать! — и Бэкхён на несколько секунд задумался. — Вот! Мне надоело, что ты делаешь вид, будто тебе всё равно! Надоело, что ты постоянно устаёшь и не уделяешь мне время! В конце концов, когда ты уже курить бросишь?! — Я бросил, — пожал плечами Пак. — Сегодня. Сейчас. — Знаю я тебя, всё ты врёшь! И ещё, мне надоело, что… Чанёль в первый раз наблюдал за тем, как его парень, отбросив все предрассудки, показывал свои эмоции. Да, это не было пылкое признание в любви, но это уже было что-то. И это не могло не радовать, потому что он и сам устал от напряжения, сквозившего между ними с утра до ночи. Он много раз пытался переступить через себя и первым заговорить, рассказать о своих чувствах, поделиться переживаниями, но всегда передумывал, только открыв рот. Но сейчас, пока Бэкхён перечислял все недостатки Чанёля, тот с улыбкой подошёл ближе и прервал гневную тираду, целуя того в губы. — Я ещё не закончил, погоди… — начал возмущаться Бэкхён, но снова был вовлечён в глубокий чувственный поцелуй, тут же затихая в крепких объятиях. Он провел руками по предплечьям Чанёля и медленно обвил руками его шею, не позволяя отстраниться от себя. А Чанёль и не думал прекращать целовать прохладные потрескавшиеся на морозе губы, запуская свои ладони под кофту старшего и прижимая его к себе ближе, не оставляя и миллиметра свободного пространства между телами. Когда Бэкхён оказался прижатым горячим телом к кровати, он на секунду прервал поцелуй и заглянул в тёмные глаза напротив, задирая тонкими пальцами футболку на теле младшего. Он настойчиво провел ладонями выше, но был остановлен влажным поцелуем в шею. Чанёль слегка прикусил тонкую кожу за ушком и поднялся, стягивая с себя футболку и привязывая ей запястья Бэкхёна к спинке кровати. Он снова прижался к шее старшего, оставляя яркий засос на самом видном месте, а руками провёл вдоль его бёдер, расстёгивая джинсы и спуская их вместе с нижним бельём. Бэкхён остался в одной тонкой кофте и носках, которые, хоть его и грели, но сейчас жутко раздражали. — Чанёль… — обхватив ногами крепкое тело, старший попытался стянуть с себя носки одной ступнёй с другой, но ни к какому результату так и не пришёл. — Замолчи, Бэкки, расскажешь о том, какой я плохой, позже. — Да нет же, сними с меня носки! Чанёль поднял голову и едва сдержал смешок, видя мучения старшего из-за пары несчастных тряпок, которые обычно согревали его ледяные пяточки. Он стянул носки и снова прижался к Бэкхёну всем телом, целуя глубже и вызывая у того тихие стоны. Не отрываясь от желанных и уже слегка припухших от поцелуев губ, Пак на ощупь открыл верхний ящик прикроватной тумбочки и нашарил там презерватив и смазку. Бэкхён вздрогнул и тихо выдохнул в поцелуе, чувствуя, как влажный палец постепенно проникает в него, но глаза так и не открыл, боясь не вовремя засмущаться под внимательным взглядом Чанёля. Пак, нарочито медленно растягивая Бэкхёна, терпел из последних сил, чтоб не засадить ему по полной и жёстко отыметь в различных позах. Его сдерживало лишь осознание того, с каким трудом проникает в хрупкое тело его второй, а затем и третий палец, что означало, что у старшего давно никого не было. Он судорожно выдохнул, когда коснулся подушечками пальцев простаты, и тело под ним выгнулось до хруста в позвонках. Свободной рукой Пак провел по своему возбужденному члену и слегка сжал у основания, а второй продолжил растягивать Бэкхёна, раз за разом касаясь предстательной железы и выбивая изо рта старшего более громкие и протяжные стоны. Когда Бэкхён стал самостоятельно двигаться навстречу пальцам Чанёля, младший не спеша убрал их и разорвал зубами презерватив, раскатывая латекс по своему члену. Ещё более громкий вскрик коснулся ушей Чанёля и вызвал мелкую дрожь от макушки до пяток, когда он одним плавным движением вошёл в Бэкхёна до основания и сразу стал двигаться глубокими и ритмичными толчками, проникая в хрупкое тело под разными углами. Широкими ладонями он забирался под лёгкую кофту, задирая её до груди и пересчитывая пальцами выступающие рёбра и касаясь твердых от возбуждения сосков. Чанёль не мог оторвать взгляда от совершенного тела под собой, от того, как оно мгновенно отзывается на каждое его движение и касание, от того, как натягивается почти прозрачная кожа, вот-вот грозящаяся затрещать по швам. Бэкхён же закатывал от возбуждения глаза и тщетно пытался освободить руки и прижать Чанёля ближе к себе, мечтая расцарапать его спину в порыве страсти, но царапал только свои же ладони. Ему хотелось чувствовать больше, хотя и так было уже слишком, и он вжимался худощавыми пятками в зад Чанёля, не позволяя тому выйти из себя даже на пару сантиметров. Он слишком долго ждал этого, чтоб так просто дать Паку кончить и отпустить. За эту шалость он получил глубокий поцелуй в губы и резкий толчок бедрами, прижимающий головку члена к простате. Не выдержав долго, Бэкхён протяжно застонал в губы напротив и, мелко вздрагивая, кончил, пачкая животы себе и Паку, который через мгновение последовал за своим парнем, чувствуя сокращающиеся мышцы вокруг своего члена.***
— Я думал, это никогда не случится, — тихо пробубнил Бэкхён, натягивая одеяло до макушки и чувствуя, как постепенно остывает его измученное тело в горячих руках. — Да. Я тоже. Щёлкнула зажигалка и едкий дым наполнил воздух вокруг их кровати. Бэкхён очень хотел возмутиться и вызвать приступ вины у Чанёля за наглую ложь о брошенном курении, но тогда ему пришлось бы показаться на свет божий, а делать этого ему совсем не хотелось. Он коснулся холодным носом горячей груди и на пару секунд прижался к ней губами. — Я не курю, Бэкхённи, просто запах нравится, — Чанёль невесомо провёл ладонью по пояснице Бэкхёна и прижал его к себе ближе, стараясь согреть теплом своего тела. Пока тот выныривал из-под тёплого одеяла и разглядывал пепельницу, в которой медленно тлела сигарета, Чанёль улыбнулся и мягко коснулся губами его макушки. А Бэкхён мимолётно вспомнил Лухана и его совет, который, несомненно, помог. И не важно, что говорил только Бэкхён. Даже не важно, что он толком не говорил, а кричал на своего парня, высказывая всё, что о нём думает. И тем более не важно, что они вовсе и не поговорили, а вместо этого занялись любовью. Так или иначе это того стоило.