Позвонишь, может быть?

Сказать, что Чонгук любит работать над собой – это не сказать ничего. Он большой поклонник урока физкультуры. На самом деле, это его любимый предмет. То самое волнующее чувство, которое он получает, когда потеет и начинает тяжело дышать, а его мышцы болят. Оно наполняет его ощущением чистейшей эйфории. Ему нравится физкультура. Но он не любит, ненавидит, презирает парные танцы. Парные танцы являлись обязательной (но совершенно бесполезной, по его мнению) деятельностью и длятся вот уже неделю. Они заменяют другие упражнения, и Чонгук ненавидит это. Чьей прекрасной идеей было свести кучку гормональных подростков и заставить их трогать друг друга? Чонгук всегда находит это неловким, особенно когда он в паре с какой-нибудь определенной девушкой (девушки тоже разновидность того, поклонником чего он не является), которая никак, кажется, и не может понять, что он чертов гей. К счастью, девушек сегодня меньше чем парней. Чонгук сливается с остатками и как они дрейфует прочь, с глаз долой. К несчастью, учитель зовет их обратно. - Что, по-вашему, вы делаете? Разбейтесь по парам. Сейчас же! – пронзительно прокричала женщина. Она та, кого наняли обучать их парным танцам, и Чонгука немедленно охватывает неприязнь к ней. - Но ведь девушек больше не осталось… - говорит кто-то. Это был маленький первогодка, и это другая вещь, которая не нравится Чонгуку. Все классы соединены, и иногда он застревает с стеснительным первогодкой, а в другое время с флиртующим старшеклассником. - Вы все идиоты? – кричит женщина оглушительным тоном и закатывает глаза. – Разбейтесь на пары друг с другом. Ох. Что за гениальная идея – нет. Половина этих ребят, скорее всего гомофобные придурки. Просто великолепно. У него только два друга в их классе, Чимин и Тэхён, и они уже в паре друг с другом, посылают ему извиняющиеся взгляды. Он шутливо отмахнулся от них; это понятно, так как эти двое встречаются. Он не против быть в стороне, даже если иногда чувствует себя одиноко, будучи третьим колесом. Покачав головой, чтобы перестать думать об этом, он задается вопросом, стоит ли посчитать головы вместо этого. Возможно, сегодня будет нечетное количество детей. Это будет круто. Чонгук задерживается в стороне у открытой трибуны, глядя затаив дыхание, как каждый из них делится по парам, пока, наконец, никого не осталось. Он облегченно вздыхает. - Я нашла его. Он разворачивается кругом. Госпожа Пак выступает вперед, громкий цокающий шум ее каблуков раздается через просторный спортзал (почему в этой школе так много пугающих женщин?!). Она тянет за собой старшеклассника. Парень плетется следом, одетый в рванные узкие джинсы и черный бомбер. Он не просто какой-то старшеклассник, который, как оказалось, был пойман на прогуле занятий. С теми Чонгук может иметь дело, хотя и неохотно. Нет, это Мин, блять, Юнги. Выпускник с самой печально-известной репутацией. Парень бунтарь; его волосы окрашены в возмутительно блондинистый, а пирсинги разбросаны по всему телу. Он приезжает в школу на вишнево-красном мотоцикле, и ходят слухи, что он состоит в местной байкерской банде. По всей видимости, он имеет скрытые татуировки и курит за школой. Некоторые говорят, что он в одиночку избил двадцать здоровых мужиков, используя только большой и указательный пальцы, и даже остался абсолютно невредимым. Правда, некоторые из этих диких историй, немного, совсем немножечко, неправдоподобны, но Чонгук не рискует. Мин Юнги чертовски пугающий. А еще он горячий. Что? - Чонгук-а, ты один? – спрашивает Госпожа Пак. Чонгук проклят. Ему действительно нравится Госпожа Пак. Черт, да если бы он был натуралом, он, вероятно, влюбился бы в нее без памяти. Она молодая, высокая и соблазнительная; воплощение мечты подростка-натурала. Последнему студенту, который пытался флиртовать с ней, угрожали отрезать его шары. Чонгук рос, уважая ее. Но сейчас? Он начинает ненавидеть ее. - Эм… - он запинается, не упуская то, как оценивающе оглядывает его Юнги, словно кошка, готовящаяся внезапно атаковать. - У тебя ведь нет партнера, верно? - Эм… - Тогда почему бы тебе не пойти с Юнги-а? Никого больше не осталось. Нахуй его жизнь. Госпожа Пак даже не потрудилась остаться, ну знаете, чтобы заверить его безопасность и все такое, оставляя Чонгука с пугающим старшеклассником. Он даже не знал, что имел с ним схожее расписание посещения спортзала. Парень никогда прежде не показывался ни на одном из занятий. Чонгук прикусывает свои губы, немного позабыв об учителе танцев, грохочущем на заднем плане. Его глаза метаются по спортзалу, другие выжидающе смотрят, так что ему, вероятно, следует начать, но он не знает, готов ли Юнги следовать. Старший поднимает бровь, он размахивает рукой перед глазами Чонгука и щелкает пальцами. Чонгук изумленно моргает. - Давай, - протяжно произнес Юнги, - учитель выглядит так, словно она собирается воспламениться. Окей, окей. Успокойся, думает Чонгук про себя. Он еще не выглядит так, словно хочет избить тебя. Он избегает пристального взгляда Юнги, сосредотачиваясь вместо этого на пальцах, которые волшебным образом появились и свободно обернули его собственные. Они бледные, тонкие, украшенные металлическими кольцами, холодные в отличие от его потных ладоней. Юнги ведет его по кругу, сформированному больше как овал, и окружающие студенты, от новичков до старшеклассников, представляли собой части красного моря. Ну, это захватывающе, удивительно и ужасающе одновременно. - Вот, мы уже выучили основы, - заявила учитель. Она сузила глаза, глядя на них, и Чонгук сглотнул. – Итак, почему бы всем не прекратить придурковато бездельничать, и подготовиться к первому танцу? Поскольку они начинают следовать ее указаниям, появляется маленькое изменение в движениях. Согласно правилам, парням полагается вести, но в случае Чонгука, они оба одного пола. У него нет времени обсуждать, что делать, прежде чем Юнги кладет свою руку на талию и, используя другую руку, держит Чонгука в жестком контроле. - Ты не против, я буду вести? – он спрашивает, а его голос ровный и хриплый. И несколько грубый. Чонгук кивает, не доверяя себе возможности говорить. Он гипер осведомлен о руке на его талии, и это отбирает всю его силу воли на то, чтобы не дрожать при теплом прикосновении. Медленно его другая рука поднимается выше, чтобы опереться на плечо Юнги. - Что это за катастрофа? – прерывает учитель. – Вы двое, - она обвиняюще указывает пальцем на Чимина и Тэхёна, - слишком близко. Пара неохотно позволяет пространству появиться между ними, но когда женщина разворачивается и отходит, они возвращаются в исходное положение, держась так близко, почти достаточно, чтобы заставить Чонгука покраснеть. Тэхён даже показывает ей средний палец. - А вы двое, - она продолжает, не обращая внимания на хихикающего в грубой форме Тэхёна, - должны стать ближе. Без слов Юнги делает шаги вперед. Даже при том, что Чонгук немного выше и чуть шире, присутствие Юнги вырисовывается над ним и заставляет почувствовать его маленьким и незначительным. Учитель кривит губы, и Чонгук внутренне просит ее сказать, что они слишком близко. Он чувствует тепло, что исходит от тела Юнги, и он не может, его сердце просто не может принять это. Это просто он, или здесь правда становится жарче? - Так хорошо, - вздыхает она. У Чонгука вдруг тоже появляется желание показать ей средний палец. Следующие полчаса - абсолютная пытка. Из всех возможных дней, это должно было произойти именно сегодня, когда они не меняются партнерами по кругу, И Чонгук с Юнги застревают в неловком молчании. Он жалеет, что не снял свою толстовку с капюшоном; он запарился в ней в изнуряющей жаре. Причина первая, он окружен дюжиной тел, бесконечно танцующий по кругу. Причина вторая, он старается изо всех сил, чтобы не испортить все и не умереть. Во всем остальном, на районе все спокойно*, ни крови, ни смертей. Хотелось бы надеяться, что он сможет дожить до взрослой жизни и будет рассказывать своим детям, приемным, конечно же, как он пережил танец с Мин Юнги. - А теперь покружите своих партнеров. У Чонгука есть то, что вы можете посчитать быстрыми рефлексами, но, по-видимому, у Юнги еще быстрее. Он вращает его вокруг, не давая времени подумать, что Чонгук очевидно выше и не имеет и шанса наклонится и сделать себя еще короче. Он съеживается, когда слышит, как щелкнуло запястье Юнги, издавая маленький звук поп! Это кажется болезненным, столь же болезненным, как это издал однажды хомячок, когда его старший брат случайно раздавил его. Ох, он умрет. Независимо от того, что Юнги сказал следом, оно было заглушено музыкой, музыкой, которую он никогда не ценил до сих пор, позволяющей ему продолжать не обращать внимания на его возможную гибель. Теперь, когда он думает об этом, Юнги бормочет под нос все время. Он не мог уловить их, так как старший говорил тихо, а музыка была громкой, но иногда он слышал обрывки оскорблений, направленных на учителя танцев. Он молится, чтобы Юнги ничего не адресовал ему. Юнги пялится на него, он это знает, так как бросал, беглые взгляды на лицо старшего. Его глаза обострены, придавая его пристальному взгляду тлеющий эффект. Он начинает чувствовать вес этого давления, и это вызывает у него стресс. Он точно поседеет и рано умрет. Через весь зал Тэхён улыбается его квадратной улыбкой. Чонгук глядит на него в ответ. Он надувает губы, как бы произнося: «Ты в порядке, Чонгуки?» Нет, он точно не в порядке, но, по крайней мере, он все еще жив и здоров. Пока что. Чонгук изо всех сил старается двигать своими чертами лица. Он выдает полуулыбку Я в порядке и полугримасу Мне кажется, я умираю Ему стоило бы подумать об этом получше, чем отвлекаться от шагов. Он наступает на ногу Юнги. Он наступил на ногу Мин Юнги. Блять. - Прости, - вскрикивает он. И это было больше похоже на писк. Он устремляет взгляд вниз на черные блестящие ботинки Юнги, теперь омраченные пыльным отпечатком подошвы его Тимберлендов. Его любимая пара Тимберлендов посмела предать его. О, ужас. Сколько раз его сердце еще остановится сегодня? - Так ты говорить умеешь, - отвечает спокойно Юнги. - Ээ… - Ты ничего не говорил, когда я пытался начать разговор. Чонгук моргнул. - Ты хотел поговорить со мной? – он моргнул снова. – Я думал, ты просто бормочешь про себя. – он затихает, продолжая глупо моргать. Глаза Юнги красивы. Они оттенка коричневого темного шоколада. В сравнении с его резкими светлыми волосами, они выглядят сонными и мягкими. - Я заикался. – говорит Юнги невозмутимым тоном, его жесткий фасад разрушается, как и слабый румянец, поднимающийся от шеи до его ушей. – Как тебя зовут, ребенок? - Чонгук. - Ты младшекурсник? - Нет, - Чонгук нахмурил свои брови. - Тогда первогодка? – он звучит потрясенным по некоторым причинам. Почему это имеет значение? - Нет! Я второкурсник! Музыка снова пересиливает ответ Юнги. Чонгуку удается услышать лишь ограниченное число слов. Что-то типа «слава богу» и «не совратитель малолеток». Он наклоняет голову в замешательстве, глубокомысленно хмурясь. Он клянется, что слышал о совратителе малолеток прежде. - Я Мин Юнги. – Говорит старший, принимая недоумение на его лице как вопрос о своем имени. - Я знаю. – Чонгук быстро потряс своей головой. - И что именно ты знаешь? – Юнги поднимает бровь. - Ну, - он начинает неуверенно, - в школе есть пара слухов. Пара? Скорее уж миллионы, бесконечность их. Как будто бы гигантская брешь, которую другие студенты оставили между ними, не является действительной подсказкой. Репутация Мин Юнги печально известна и широко распространена на всю школу. У подростков есть привычка сплетничать без остановок; они крутят все, за что сумеет уцепиться ногтями. - Слухи? – Он повторяет, и ухмылка вгрызлась в его черты лица. – Конкретнее, пожалуйста. - Ходят слухи, - говорит Чонгук кратко, - ты в одиночку избил двадцать человек. Теперь, когда он говорит об этом вслух, это звучит смешно. Чем больше он смотрит на него, тем больше Юнги похож на пушистый комочек. Немного пугающий, но все еще пушистый комочек. Юнги смеется, а девушка рядом оборачивается и удивленно смотрит. Чонгук не винит ее; это странно красивый и чарующий звук. - Единственное, чем я, когда-либо буду сбивать мужчин с ног, это умениями моего языка. Чонгук мгновенно вспыхивает. Его разум бежит в направлении худшего, а мысли мчатся со скоростью миля в секунду. Ему нужно благодарить Тэхёна за его богатые на описания и лишнюю информацию, сексуальные приключения. Ему нравится думать, что он был чист и невинен, прежде чем Тэхён развратил его такими грязными мыслями. - Ты милый. – Говорит Юнги, прежде чем раскрутить Чонгука снова. На этот раз он был готов и ссутулится немного, проходя под рукой Юнги. Нет звуков, похожих на раскалывающиеся кости хомяка. - Я имел в виду рэп, к слову, – объясняет старший, видя возрастающее смущение Чонгука, - это то, чем я хочу заниматься после старшей школы. - Так ты планируешь продолжить карьеру в рэпе? – он спрашивает медленно и недоверие очевидно в его тоне. - Ага, - говорит Юнги. Он странно смотрит на него. – Это моя мечта. - Хм. - Что насчет тебя, ребенок? Какая у тебя мечта? - Я, вероятно, в конечном итоге, буду изучать право, - Чонгук делает паузу, сомневаясь, стоит ли добавлять. И делает это. – Это то, чего хотят мои родители. Не то, чтобы родители его заставляли или что-то типа того, но они в большей степени рекомендуют, а Чонгук не вынесет вида их разочарования, если он переключится с твердого пути на абсолютно нестабильный. - Я сказал твоя мечта. – Прямо говорит Юнги, - не твоих родителей. Что ты хочешь делать? - Мне нравится петь, - отвечает он без тени сомнения, - и танцевать. – Он хмурится. – Хотя я не могу подвести своих родителей. - Я мог бы переступить через свои границы здесь, - пожимает плечами Юнги и Чонгук любопытно уставился на него, - но черт, делай все, что ты, блять, хочешь. Иначе ты будешь жалеть об этом. Тишина рухнула между ними, потому что Чонгук обдумывает советы старшего. Несмотря на то, что Юнги был выпускником, а также зрелым юношей, он все еще подросток, молодой и дерзкий. Он еще не испытал того, что взрослые называют «реальным миром». Чонгук не постеснялся бы отмахнуться, будь это кто-либо другой, особенно так близко к его возрасту, однако, Юнги отличается от типичных помешанных подростков, пытающихся бунтовать. Что-то в его тоне, возможно, это его страсть или его странная необходимость понять его, но, так или иначе, заставляет Чонгука включиться. - Ладненько, - учитель наигранно зевает, получая циничные взгляды от ее усталых учеников. – Вы все отстой. – Учителю разрешено такое говорить? – К счастью, на сегодня мы закончили. Увидимся завтра, неудачники! Она плавно двигается прочь, нагло размахивая своими волосами, и наконец, чувство нормальности вернулось. Они отдаляются, и Чонгук скрытно вытирает свои потные ладони о джинсы. Он снова избегает взгляда Юнги, а появившееся ранее настроение комфорта, рассеивается как сон. - Спасибо за совет, - говорит он. Он подсознательно трясет головой, фиксируя и играя с прядями своих волос. – Я приму это к сведению. И он, правда, сделает это. Юнги ярко улыбается, и Чонгук почти потирает глаза при виде. Он никогда не видел, чтобы он улыбался прежде, только ухмылки и подергивания губ тут и там. Он похож на ангела, улыбающегося вниз с небес, так захватывающе. - Подожди секунду. – Юнги забирается в свой карман, и Чонгук не может ничего, кроме как уставится в замешательстве, поскольку он вытащил оттуда ручку. - Ты носишь ручку с собой везде в кармане? – выбалтывает он. Он снова улыбнулся напоследок, показывая жвачку, и прикладывает палец к губам так, словно это был большой секрет. - Ты никогда не знаешь, когда вдохновение для песен нагрянет. Он берет мягкие руки Чонгука в свои, закатывает рукава, оголяя предплечье младшего. Поворачивает его обратной стороной, и смотрит на безупречную, кожу, словно он художник, готовящийся рисовать на чистом холсте. Чонгук сглотнул, зная, что шуршащий шепот вокруг них становится громче. Почему в наши дни никто не может заниматься лишь своим делом? - Не смотри, - серьезно приказывает Юнги. Он жестко дергает кепку вниз своими зубами, и Чонгук готов проклинать свои гормоны за то, что он немного взволнован. Он слушается, смотря на Юнги, сконцентрированного на написании того, чего он хочет на руке Чонгука. У него длинные ресницы, замечает Чонгук. Даже не смотря на то, что в дешевое тусклое освещение спортзала, ресницы Юнги отбрасывают темные тени. В этот самый момент, Чонгуку стало жаль, что у него в руках нет камеры; это был бы идеальный, а также эстетичный снимок. - Все, - заявляет Юнги. Щекочущее чувство на руке немедленно прекратилось. Он дергается. Чтобы взглянуть, что он написал, но Юнги берет его подбородок и удерживает его. – Нет, - он опускает рукав Чонгука вниз. – Посмотришь, когда я уйду. И он уходит с ухмылкой, развязностью в его шагах, ни разу не оглядываясь. К нему присоединяются его друзья, Намджун и Хосок, тоже старшеклассники, и тоже с плохой репутацией. Они в какой-то степени «плохие парни» нашей школы. Хотя Чонгук полагает, что все они пушистые комочки. Пугающие пушистые комочки. - Чонгуки! Руки обхватывают его плечи, и он наклоняется вперед под внезапным весом. Тэхён, следовавший за Чимином, глуповато улыбается, как вдруг тоже запрыгивает. - Рад видеть тебя живым, - говорит он, растрепывая его волосы. – Что только что произошло? - Я не знаю, - отвечает честно Чонгук. Юнги уже ушел, как призрак, и он глубоко вздыхает. Медленно и упорно он закатывает рукав, нервно смотря на каждую появившуюся область кожи. - Представьте, если вдруг это розыгрыш, - беспечно комментирует Тэхён, - и он нарисовал член на твоей руке. Чонгук раздраженно вздыхает. Он умер бы, если бы заткнулся в этот самый напряженный момент всей его жизни? По крайней мере, Чимин здесь, чтобы врезать Тэхёну, хотя его болезненный стон, оставляет Чонгука неудовлетворенным. Черт. Что если Тэхён прав? И он просто нарисовал член? Юнги бы не сделал этого, подумал решительно Чонгук. Он не такой. - Боже мой, - Тэхён визжит ему в ухо. Чонгук возвращается в реальность, и, о боже, его рука двигалась самостоятельно. Чимин всматривается в это. - А разве это не плагиат? – скептически говорит он. - Заткнись, - возражает Тэхён, - это мило. - Скорее безвкусно. - Ты просто огорчен, что Чонгуки взрослеет. Пока бы до тебя дошло, они бы уже трахались как кро… Он приглушает друзей своих друзей, болтающих на фоне, и искоса смотрит вниз на слова, небрежно написанные в неровных строчках. Эй, я только что встретил тебя, И это просто сумасшествие! Но вот мой номер, Позвонишь, может быть?* И внизу чертов номер Мин Юнги. Чонгук окончательно умер.