Доверенные лица

      Табачный дух пропитал, казалось, каждый дюйм капитанской каюты, и Икабоду Крейну оставалось только гадать, что за гадость курят пираты, раз она успела въесться в стены и приобрести те застарелые черты, что отличают дома заядлых курильщиков. За время своего нежданного плавания Икабод не раз бывал здесь, и мог засвидетельствовать, что Стентон, капитан шхуны «Змееносец», таковым не являлся.              Сам хозяин каюты болтался сейчас на рее, и Крейна от той же участи спасла случайность вкупе с собственной недальновидностью. Из всех пассажиров и экипажа он один не запаниковал, увидев пиратский флаг — долгие беседы с капитаном, в ходе которых можно было невзначай взглянуть в судовой журнал, дали представление об их местоположении. Сам Икабод ждал появления корсаров уже несколько дней. Он не знал, посвящен ли еще кто-то на борту в особенности его миссии, так что ни разу не заговаривал со Стентоном о цели своего путешествия, и тогда на палубе даже пожалел об этом — скажи он всю правду сразу, команда бы не волновалась понапрасну. Как только первый пират спрыгнул на палубу «Змееносца», Крейн выступил вперед и потребовал встречи с их капитаном. Здоровенный детина со свалявшимися в паклю волосами на мгновение недоуменно застыл, после чего огрел незадачливого переговорщика по голове и отбросил в сторону, решив, что раз этот малый требует капитана, пусть капитан с ним и разбирается. Уже позже Икабод понял, что эта поспешность его и спасла — пирату еще не успела ударить в голову кровь, иначе бы он прирезал его без лишних размышлений.              Крейн очнулся перед самой казнью капитана Стентона со скованными, как и у других выживших членов экипажа, руками. Уж в чем, в чем, а в кандалах на «Змееносце» нехватки не было. Со слов ближайшего матроса он узнал, что капитан сдал корабль, но пираты и не подумали его щадить.              Тут-то Икабод и понял, что ошибся.              Эта мысль окрепла еще больше, когда впередсмотрящий пиратской бригантины крикнул о приближении еще одного корабля с черным флагом. Кто-то в аду здорово посмеялся, отправляя в условленное место сразу два разбойничьих судна.              Теперь он стоял в бывшей каюте Стентона перед капитаном пиратов и лихорадочно думал, как протянуть время до прибытия второго корабля. Навязчивую мысль, что тот тоже может оказаться случайным, Икабод гнал — это было бы слишком даже для шутников из преисподней, — но если поверить, что к ним спешит именно тот корабль, что мешает нынешним захватчикам прихватить с собой груз и сняться с якоря, предварительно прирезав команду? Вообще-то его больше удивляло, почему они не сделали этого сразу. Не захотели забивать свое судно лишними ртами? Но ведь на «Змееносце» достаточно провианта, чтобы поддерживать «груз» живым. Груз... Мерзкое слово, когда его применяют к людям; такое же мерзкое, как и само рабство. Увы, Джон Ратледж не спрашивал мнения Крейна, когда выбирал корабль с подходящим для миссии маршрутом.              Впрочем, на счастье Икабода, это был не единственный груз на корабле. Боцман — из оставшихся членов команды он был теперь старшим по званию, — уже минут двадцать сбивчиво рассказывал расположившейся здесь же шайке пиратов обо всех укромных уголках корабля и их секретах, тем самым невольно помогая Крейну. Капитан вражеского судна оказался ровесником Крейна, но являл с ним разительный контраст: Икабод даже за годы жизни в колониях так до конца и не избавился от вбитого английским образованием и батюшкой-профессором апломба. Истинный джентльмен должен оставаться невозмутим в любой ситуации, и проявления чувств на людях — дурной тон! Сидевший же перед Крейном пират обладал на редкость красноречивым лицом, на котором за время их короткого знакомства отразилось больше эмоций, чем на физиономиях всех английских пэров, с которыми Крейну доводилось встречаться, вместе взятых. За все время разговора капитан лишь раз мельком взглянул на боцмана и своих людей, сосредоточив основное внимание на Икабоде и буравя того взглядом. Крейн принял вызов и отвечал тем же, хотя сдержаться и не взглянуть в окна в попытках разглядеть второй корабль удавалось с трудом.              А еще Икабод гадал, не могло ли случиться так, что он не ошибся?.. Может ли этот человек с улыбкой, даже при плотно сжатых губах напоминающей оскал, быть доверенным лицом генерала Вашингтона? Что если Ратледж, презиравший работорговлю не меньше Крейна, отправил Икабода этим кораблем, чтобы заодно чужими руками избавить мир от парочки торговцев живым товаром? Жестоко, но эффективно.              Чарльз Вейн — так назвался главарь пиратов во время казни капитана Стентона — был, судя по пробежавшему по группе выживших матросов шепотку, личностью известной. Икабод уже жалел, что перед отплытием не ознакомился со сводками о нашумевших флибустьерах — сейчас это было бы очень кстати.              Боцман наконец закончил рассказ, и вся честная компания с шумом и руганью вывалилась вон, прихватив беднягу с собой — что бы было на ком выместить разочарование, если чего-то из получившейся описи будет не хватать. Крейн и капитан остались одни.              — Итак? — Чарльз Вейн откинулся в кресле, закинув ноги на стол, и с любопытством воззрился на Икабода. Голос у него оказался тихим и хриплым.       При виде запекшейся крови на подошвах Крейна передернуло. Не из-за крови — ему, как солдату, приходилось видеть и не такое — но из-за абсолютного к ней безразличия. Нет, такой человек не может быть на службе у Вашингтона.              — Мое имя Икабод Крейн, я крупный землевладелец из провинции Нью-Джерси, и у меня есть к вам предложение. — Ложь никогда не была сильной стороной Икабода, особенно такая унизительная, но сейчас первоочередная задача — выжить и дождаться второго корабля. — У меня хорошие связи и накопления, и моя жизнь дорого стоит.              Икабод надеялся, что в его голосе прозвучало достаточно страха, чтобы, если капитан ненароком счел его опасными, быстренько эту мысль развеять.              — Вы поэтому первым полезли в пекло, требуя капитана? — В полуулыбке Вейна сквозило превосходство, теперь же к нему добавилась насмешка, хоть Крейн и не понял, что ее вызвало — отношение капитана к состоятельным землевладельцам или согласие с известным в колониальных войсках тезисом «Икабод Крейн не умеет врать».              — Признаться... — Икабод запнулся, подбирая ответ. — Признаться, я боялся, что нашему капитану не хватит ума сдаться, так что решил взять дело в свои руки.              — Смелость из трусости?              — Если позволите, я бы предпочел называть это здравым смыслом, сэр.              — Позволю, — милостиво согласился Вейн. — Сколько?              — Сколько? — Переходил от одной мысли к другой получился резким, и Икабод не сразу понял вопрос. — Ах, плата... Думаю, моя семья может заплатить за меня девятьсот фунтов стерлингов.              — Это все? — Вейн лениво поигрывал монетой в руке.              — Это огромная сумма, — от возмущения Икабод даже забыл, что всего лишь играет роль, — многие люди тратят жизнь, чтобы ее накопить! Сколько же награблено пиратами, если девятьсот фунтов стерлингов для них пустой звук? Сколько вы хотите?              — Я хочу, — неторопливо произнес Вейн. Его движения в целом были нарочито медлительны, но Крейна это не обманывало — когда во время казни Стентона парочка матросов попыталась под шумок избавиться от оков, он имел «удовольствие» видеть с какой скоростью способен двигаться этот человек, — услышать правду. Или увидеть вас, досточтимый землевладелец, — последние слова он произнес с особой издевкой, — по соседству с бывшим хозяином этой каюты.              Крейн выпрямился и поднял подбородок — если уж приговор ему вынесли, то надо хотя бы сохранить лицо.              — Вы очень непоследовательны в своих желаниях, мистер Икабод Крейн — то вы требуете разговора с капитаном, то не хотите с ним говорить. — Вейн оглянулся. Корабль развернули к югу, так что окна капитанской каюты выходили на север, откуда плыло второе пиратское судно. — Или вы ожидали увидеть кого-то другого?              Крейн молчал. А что он мог сказать, если и сам не знал, с кем предстояло встретиться? Ратледж всегда скупился на объяснения: «Отдайте капитану. Уверен, вы не ошибетесь».              — Джимми! — голос капитана Вейна приобрел неожиданную силу. Лохматый пират — как заметил Икабод, такие в команде Вейна преобладали — явился незамедлительно. Очевидно, ждал за дверью. — Проводи нашего гостя на палубу.              Пират понял намек и с явным удовольствием кивнул, а Крейн сам себя удивил неожиданным приливом смелости — чего теперь бояться? — и задал волновавший его все это время вопрос:              — Что будет с людьми?              — Если кто-то захочет присоединиться к нашему братству, возражать не буду. Остальные... — Пауза была более чем красноречивой.              — Я о других людях. О рабах.              — А, о грузе, — Вейн проговорил это слово с презрением, и тут Икабод уже во второй раз за их короткий разговор вспылил:              — Это люди, капитан, такие же, как мы с вами, хоть уверен, они, как и я, предпочли бы не иметь с вами ничего общего! То, что они родились с другим цветом кожи, еще не делает их вещами! Поощряя рабство, вы и вам подобные не могут зваться борцами за свободу. А ведь, насколько мне известно, последнее время вы прикрываете свои преступления этой ширмой!              Реакция Вейна была прямо противоположной той, что ожидал Крейн — он вдруг посерьезнел и кивком отослал Джимми обратно. Похоже, суд присяжных в лице капитана отправил приговор на пересмотр.              — Не за что. — Вейн, похоже, угадал направление мыслей Икабода. — Сядьте.              — Благодарю, я вполне комфортно чувствую себя сто...              — Я сказал сядьте! — тон капитана не располагал к препираниям, так что Крейну ничего не оставалось, кроме как подчиниться, опустившись на одно из стульев по другую сторону капитанского стола. Вейн достал очередную сигару. — Знаете, почему я повесил капитана этой посудины? Вижу, что нет. Я. Не. Поощряю. Рабство, — в последней фразе он, для пущей доходчивости, выделил каждое слово.              В голову Крейна вновь закралась недавно отогнанные мысли о Ратледже и работорговле.              — Зачем вы плыли на Пинос?              Такой, казалось бы, простой вопрос поставил Икабода в тупик. До этого момента его целью была встреча с человеком Вашингтона, после чего он должен был сойти в ближайшем порту, куда судно зайдет для пополнения припасов, и сразу же отправиться назад. Миссия оказалась неожиданной для всех, и в первую очередь, для самого Крейна, и времени на надлежащую подготовку не нашлось, благо капитан «Змееносца» слишком любил болтать сам, чтобы находить время на вопросы поссажирам. Теперь же Икабод старательно перебирал в памяти все, что когда-либо слышал об Острове Сосен, кроме того, что англичанам туда лучше не соваться. Наконец взгляд его упал на знакомую вещицу на столе капитана. Стентен купил ее в прошлом рейсе за баснословную сумму и намеревался по возвращении подарить своей подружке.              — Украшения, сделанные в тех местах, пользуются спросом — мало где найдутся столь великолепные кораллы и достойные их резчики. Я намеревался лично договориться с ними о взаимовыгодном сотрудничестве. Вы можете сами убедиться в их таланте, — Икабод кивнул в сторону изысканного резного колье, которое капитан Вейн упорно игнорировал, а пираты попроще, должно быть, не решились стащить у него перед самым носом. — Я подарил эту вещичку покойному капитану, но теперь считаю логичным передать ее вам. Уверен, у такого человека есть кому преподнести подобный дар.              Вейн оценивающе посмотрел на украшение, но даже не потрудился взять его в руки.              — Шлюхи предпочитают золото. От постоянных женщин одни беды — они цепляются к вам, как пиявки и высасывают кровь, капля за каплей, но, в отличие от пиявок, женщины ненасытны. Они опустошат вас, и когда брать будет больше нечего, они вас предадут.              Вейн говорил, глядя в пространство на что-то, видимое ему одному, и от холодной уверенности, струившейся в его голосе, Икабоду стало не по себе. Ему вдруг отчаянно захотелось переубедить капитана, будто от этого зависело его собственное будущее.              — Быть может, вы просто не встречали достойных женщин? Я женат уже два года, и брак ни в коей мере не иссушает наши чувства, напротив, наполнил наши жизни новыми красками.              — Два года… Может ей понадобится двадцать лет, а может — и все двести. Но женщины предают, помяните мое слово.              — Катрина никогда… — Крейн запнулся. Зачем он вообще что-то доказывает разбойнику? Теперь он явно сказал лишнее — да, Катрина сейчас далеко, но Икабоду был противна сама мысль, что этот человек может произнести ее имя.              — Катрина... Красивое имя, — слова прозвучали для Икабода, как какой-то изощренный вид пытки, изобретенной пиратом, но тот с пугающей прямотой взглянул Крейну в глаза, — его обладательница, наверняка, тоже красива. Таких стоит опасаться больше всего.              — Почему вы так в этом уверены? — Крейн говорил подчеркнуто нейтрально, пытаясь не показывать, что слова Вейна его задели.              — Я знаю баб, — коротко ответил капитан, разом поставив точку в этом ненужном споре и, заодно, разогнав сгустившийся вокруг него ореол трагического предвестника. — А еще я знаю военных и могу отличить от землепашцев. Вы слишком оценивающе осматривали обстановку и мое оружие. Профессиональная черта?              Крейн промолчал и выпрямился еще сильнее, хотя это казалось невозможным. Тень другого корабля, мчавшегося к ним на всех парусах, уже занимала значительную часть окна, нужно было еще немного времени, совсем чуть-чуть!              — Пинос — владения Испанцев. Англичанам там не слишком рады, а солдатам и подавно. А эта безделушка, — Вейн кивнул на коралловое колье, — поделка с Тобаго.              — Чего вы хотите?              — Правду. Зачем вы направлялись в Пинос, и главное — действительно ли вы направлялись туда?              Ситуация выходила на редкость комичной. Его приняли за английского солдата, но опровергнуть это он не может — пираты, при всей своей ненависти к Британской Короне, всегда остаются жадными до наживы скотами, а значит, если его убьют, зная о его принадлежности к колониальным войскам, стоит англичанам назначить достойную плату, и письмо Вашингтона окажется у них. А там уж найдутся умельцы, что бы расшифровать шифр Виженера, и одному Богу известно, какие секреты им откроются... Но если послание все же предназначалось капитану Вейну — Икабод все еще не отметал такую возможность — то он должен каким-то образом дать знать, что они на одной стороне. Не пытается ли Вейн пространными разговорами сам в этом убедиться?              — Этот корабль шел по нужному курсу. По пути мы должны были встретится с другим, на котором мне предстояло продолжить свое путешествие.              — Как интересно. С каким-же?              — Понятия не имею, — честно ответил Крейн.              — И какова же цель вашего путешествия?              Крейн промолчал. Он и так сказал более чем достаточно, теперь пора капитану сделать ответный ход, но тот либо считал сказанного недостаточным, либо действительно ничего не знал. Странно, но по столь эмоциональному по-началу лицу сейчас прочитать что-либо было совершенно невозможно.              — Что вы думаете о политике Франклина? — сделал еще одну попытку Икабод.              — Кого? — на лице Вейна вновь проявились эмоции — заинтересованность в купе с той же насмешкой, что даже при подобном ответе не давала полностью увериться в его неосведомленности.              — Он ратует за искоренение рабства в Новом Свете, — в этот раз Крейн почти не лгал, так что слова прозвучали убедительно.              — Судя по этому и ему подобным кораблям — пока не слишком успешно, — заключил Вейн. — А сами вы что о нем думаете?              — Что Англия лишилась одного из величайших умов, когда Франклин присоединился к борцам за независимость. — Икабод старался говорить так, что бы в его речи не промелькнуло его собственное отношение к противоборствующим сторонам.              — Англия вообще имеет привычку разбрасываться своими политиками. И капитанами. — Усмешка Вейна стала недоброй. — А потом кусать локти и объявлять своих бывших героев чудовищами.              Подобного откровения Крейну вполне хватило бы для принятия решения в начале разговора, но сейчас ему требовалось нечто большее.              — И все же, как человек, высказывающийся против рабства, вы должны поддерживать его взгляды.              — Я не высказываюсь против рабства, — в лице Вейна промелькнуло что-то звериное, — я против него действую. Идеи, может, и хорошие, но колонисты не будут их воплощать.              Крейн попытался было возразить, но капитан жестом остановил его.              — Сейчас они борются не за свободу, а за более комфортную жизнь, они хотят не сбросить иго короны, а попросту не платить ей налоги. Это разные вещи. Стоит Англии отступиться, как в свободолюбивые колонии быстренько вернется знакомый уклад.              — Генерал Вашингтон!..              — Идеалист, как и большинство его последователей. Хотя идиотов среди них больше. Однако мироустройство диктуют не только лидеры, но и массы, а там господствуют любители легкой жизни. Что бы воплотить идеи идеалистов этим землям нужна хорошая встряска. И не одна. После каждой такой встряски останутся люди, почувствовавшие вкус свободы и не готовые обменять его на удобство. Когда таких станет большинство, тогда у идей нынешних колониальных властей есть шанс, но сейчас... Это только первый толчок — необходимый, но далеко не решающий. Сейчас колонисты, по сути, те же англичане. Вы ведь военный, мистер Крейн, и не самого низкого звания, полагаю. Много среди ваших подчиненных найдется людей, готовых увидеть на вашем месте бывшего чернокожего раба?              Икабод сглотнул, только сейчас поняв, что забылся и выдал свои политические взгляды с потрохами. Хотя капитана это, похоже, не слишком смутило или удивило. Значит ли это, что он и есть получатель письма? Да, он явно не во всем поддерживает взгляды колониальных властей — чего стоит только назвать окружение Вашингтона идиотами! Впрочем, генерал предпочитает иметь среди друзей людей с нестандартным мышлением, а незаурядные личности ценят незаурядные выражения.              Вейн оставил в покое монету, но продолжал смотреть на Икабода, ожидая ответа.              Наверху послышался шум — кажется, второй корабль пришвартовался. Времени на размышления не оставалось — если получатель письма Вейн, второго шанса передать его может не представиться. Когда пираты решат ограбить пиратов, здесь будет жарко.              — Полагаю, это предназначается вам. — Крейн извлек из потайного кармана камзола письмо Вашингтона и протянул его капитану.              Вейн принял послание с видом человека, после долгих бесплодных поисков наткнувшегося-таки на что-то стоящее. Но выражение это быстро сменилось разочарованием.              — Записку с инструкцией по прочтению ваши наниматели вложить не потрудились? — язвительно поинтересовался он. — Тогда, возможно, вы сами его мне прочтете.              Крейн мысленно ругал себя последними словами. Он же с самого начала понимал, что этот человек не союзник Вашингтона! О чем он думал, отдавая ему письмо?!       Руки все еще были скованы, но даже если бы Крейн смог освободиться, шансов справиться с Вейном без оружия у него мало. Но как есть все оставлять нельзя.              — Если позволите. — Икабод сделал шаг вперед. Ключа к шифру он не знал, да даже если бы и знал, читать письмо не собирался. Нужно было подойти вплотную к капитанскому столу — так был хоть и небольшой, но шанс схватить саблю Вейна первым. А это уже значительный перевес.              Крейн протянул руку якобы за письмом, но в этот момент дверь распахнулась, и в каюту опрометью влетел человек. Рука Икабода застыла в воздухе.              — Вейн. — голос вновь пришедшего не походил на приветственный, скорее он констатировал досадный факт.              — Флинт, — в тон ему ответил капитан, и выражени лица его вновь сменилось — на сей раз это было откровенно фальшивое удивление.              — Кто дал тебе наводку? Рэкхэм?              Вейн неопределенно пожал плечами, будто его спрашивают о чем-то само собой разумеющемся, и с все той же показной неторопливостью встал и направился к двери. Проходя мимо МакГро... Флинта, он протянул ему письмо, которое так и не успел забрать Икабод. Флинт принял его, но развернуть не смог — Вейн схватил его за плечо и заставил повернуться к себе лицом.              — Я дал тебе слово, Флинт, и мне плевать, что за дела у тебя с этими гребаными борцами за смену одной кабалы на другую, но предупреждаю — если это поставит под угрозу Нассао, я тебя убью.              Дожидаться ответа Вейн не стал, оставив Флинта, на которого угроза не произвела особого впечатления, наедине с посланием Вашингтона. Флинт быстро пробежал его глазами и нахмурился.              — Постой.              Бывший уже у двери Вейн повернулся, ожидая продолжения.              — Ты же знаешь, что северные колонии борются за независимость так же, как Нассао.              Вейн опять улыбнулся, и по этой улыбке было ясно, что на северные колонии ему высочайше плевать. Икабоду подумалось, что с такой мимикой этот человек вполне способен обходиться вовсе без слов.              — Я храню секреты не из себялюбия, а потому что ко многим из них большинство не готово.              Чарльз Вейн несколько секунд обдумывал это заявление, и, расценив, что к большинству он не относится, вернулся за стол. К удивлению Икабода, капитанское кресло он оставил свободным, заняв место по соседству с Крейном.              Джеймс МакГроу расположился напротив них, предварительно наконец избавив Крейна от кандалов. Икабод все никак не мог свыкнуться с мыслью, что человек, с которым ему доводилось вести длинные споры в Оксфорде, и есть тот самый легендарный капитан Флинт, слава о котором дошла даже до таких сухопутных крыс, как он. Джеймс выглядел усталым, постаревшим с их последней встречи, только взгляд стал жестче и непреклоннее. Должно быть, все эти мысли помимо воли отразились на лице Крейна, и Флинт невесело усмехнулся, поймав его взгляд. Но почти тут же повернулся к Вейну.              — Как-то ты сказал мне, что в день, когда мы оказались на одной стороне, мир изменился. То, что я расскажу сегодня, изменит его куда больше.              Вейн подался вперед, и на лице его больше не было ни тени насмешки, только внимание. Флинт вздохнул, готовясь к долгому и трудному разговору, а Икабод впервые за долгое время расслабился. Выходит, вовсе не темные силы отправили сюда другой корабль, напротив, им дали шанс получить еще одного союзника.              Союзника в войне, цена победы в которой куда больше свободы нескольких колоний.