Помутнение

...Но мои синяки и раны Проявляются на тебе. "Невредимость"

      Это был первый раз, когда Дазай видел Чую таким. На обманчиво хрупком теле было повреждений больше, чем на нём появлялось за всю жизнь. По этому поводу даже не хотелось шутить. Было непонятно, куда делась вся бесчувственная жестокость с лица Чуи, сейчас там была только плохо скрытая растерянность за гордой маской. Что же это была за сила такая, чтоб сломить монстра, которым Чуя всегда являлся, прячась за обликом сердитого маленького зверька? Нет, точнее сказать, почему этот монстр вырвался и так истерзал свою оболочку? На всём свете было бы трудно найти способность с более разрушительным потенциалом, чем у "Смутной печали", вот только время её использования во всю мощь оказалось неприглядно коротким. Поэтому она умудрилась уничтожить всё живое вокруг и даже покусилась на хозяина.        Дазай впервые так бежал останавливать кого-то. Он твёрдо знал, что единственный может вытащить напарника из этого хаоса, и только его самого не коснётся разрушительная мощь, в этом было их сотрудничество. И Дазай сделал это, на руках унося Чую от места сражения. Он впервые столкнулся с истинным обликом этой силы, хотя угадывал её масштабы, хотел как-нибудь даже испытать, но сейчас попросту не оказался готов уверенно встретиться с ней, без заранее подготовленных условий. Оказалось сложно импровизировать без предпосылок к подобным действиям, ведь напарник до последней секунды вёл себя как обычно, выполняя давно уже отработанную стратегию. Чуя, похоже, и сам не ожидал столь резкого поворота событий, когда поддался эмоциям, чувствуя, что его вот-вот загонят в угол. Этого он на дух не переносил. Тогда проявилось "Помутнение". И оно, видимо, как-то подействовало на обоих. Уже склонившись с пачкой бинтов наготове над распростёртым на кровати Чуей Дазай понял, почему так не задумываясь бросился спасать его, испугавшись, именно испугавшись за напарника.       Чуя сам не осознавал происходящее.       В воздухе электрическими разрядами чуть ли не трещало "...убей! Разрушь здесь всё! Уничтожь!.." и в этом не было его голоса. Был только невыносимо болезненный страх и один за одним расцветающие на светлой коже синяки от лопающихся от напряжения сосудов. В обычно ярких глазах Чуи плескалась бездушная тьма, но он смеялся. Чужим, булькающим смехом, Дазай тогда подумал, что так вот-вот может и кровь пойти горлом. И остановил этот завораживающий разворачивающимся действием беспредел. Поэтому сейчас, молчаливо наблюдавший за его действиями Чуя смотрел и без тени укора за промедление.       Он явно теперь тоже осознавал, какой первородный страх внушала эта способность при своём полном развитии, и был благодарен, что несмотря на это Дазай её достаточно быстро остановил. И даже, что возился с этими чёртовыми бинтами теперь, хотя ему, пожалуй, было и не привыкать. Виток за витком Дазай фиксировал повреждённые участки, оказав уже первую и посильную медицинскую помощь. Его руки даже немного подрагивали от нервного напряжения, когда приходилось прикладывать физические усилия, хотя лицо как обычно ничего особенного не выражало. Чуе было неловко:        — Тебе необязательно со мной работать, ты же знаешь. Отвлечешься и я без колебаний уничтожу и тебя.        — Неплохая возможность попытаться умереть. Есть конечно и получше... Но я сомневаюсь, что должен вообще разговариваривать с мелкими мумиями. Это ненормально. — Дазай соредоточенно завершил перевязку и осмотрел своё творение. В общем, сам он порой выглядел и похуже, так что Чуе еще повезло, если можно так сказать. Дазай налил из графина воды и поставил на тумбочку так, чтоб Чуя мог сам дотянуться при необходимости. Этим его забота, пожалуй, и ограничилась.        — Кто бы говорил! — Чуя вспыхнул, но говорить и возмущаться было и вправду больно, а лёгкие горели и ныли даже от простого дыхания. Надо было отдыхать, а не спорить с невыносимым Дазаем. Не хотелось застрять здесь надолго. Не хотелось чувствовать себя настолько жалким, чтоб принимать помощь Дазая сверх положенной по сотрудничеству. Глаза закрылись сами, а мысли спутались в корявый клубок из обрывков воспоминаний и тревожных чувств, пережитых ранее.       Размяв затёкшую от долгого сидения на неудобном табурете спину, Дазай убедился, что Чуя спит и легко погладил его по голове, отключая способности ещё на сутки, чтобы восстановление наверняка прошло успешно. До этого тревожно метавшийся во сне Чуя притих и нахмурился, как всегда, когда пытался понять в чём подвох в словах или действиях Дазая, а затем вдруг расслабился и улыбнулся. Теперь ему снился хороший сон.