8 фактов о Римусе Люпине

1. Твой рост — ровно 1 метр 92 сантиметра. Я на чертовых десять сантиметров ниже. Меня это бесит. (Джеймс примерно одного со мной роста, Хвост — 176 см, если кому-то интересно). 2. А еще ты не дрищ. То есть, конечно, ты довольно худой, но у тебя достаточно широкие плечи и сильные мышцы. Ты — сильнее меня, черт бы тебя побрал. 3. Твои глаза напоминают мне то мед, то янтарь. Скорее, янтарь. А волосы у тебя — тепло-русые, схожи оттенком с цветом глаз. Кожа светлая, но тоже теплого тона. Ты весь — чертово тепло. 4. Я лизал тебя в лицо, обернувшись собакой тебе на потеху; я видел твое обнаженное тело, все в шрамах (честно, я готов стать Пожирателем, чтобы Володька научил меня Круциатусу и Аваде, и воспроизвести оба заклинания на Сивом. Веришь?); я знаю твою тайну, а в Хоге о твоей маленькой пушистой проблеме знают только Мародеры, Дамблдор и Помфри; ты — один из моих лучших друзей. И все же я чувствую, как ты бесконечно далек от меня. Как я далек от тебя. Потому что я уже год хочу большего, хоть это все и полный бред. 5. На Хэллоуин я нарядился вервольфом — надо было видеть твое лицо!.. Ты не разговаривал со мной два дня. Под конец второго дня мне это надоело, и я прижал тебя к закрытой двери спальни, когда мы оказались там одни. Не знаю, как мне это удалось — ты же сильнее. Но адреналин всегда придавал мне сил, а вжать тебя в дверь было смело, дерзко и глупо, поэтому мне это так легко удалось. Я заставил тебя посмотреть на меня и шутливо спросил, не надоело ли леди дуться. Ты оттолкнул меня, но я тоже был не промах; завязалась потасовка. Я смеялся, катаясь с тобой по ковру, и молил Мерлина, чтобы ты не заметил мой стояк (хотя, может, оно было бы даже к лучшему — мне было бы любопытно посмотреть на твою реакцию). 6. Джеймс опять затеял игру в фанты в гриффиндорской гостиной; надеется, что хоть так ему от Эванс что-нибудь перепадет. Я ухмылялся и смотрел тебе прямо в лицо; ты, как всегда, соблюдал свое выражение «староста при исполнении обязанностей». Мне досталось поцеловать Марлин МакКиннон — я с трудом удержался от того, чтобы закатить глаза. О моей репутации ловеласа ходили убедительные слухи (не без оснований, надо сказать), но я лишь клюнул ее куда-то в правый уголок губ и тут же вернулся на место. Краем глаза я видел ее разочарованную мину; в течение исполнения своего фанта я наблюдал за тобой периферическим зрением. Ты отвернулся. Из вежливости, или тебе неприятно было видеть, как я целую… не тебя? 7. Я гондон. Я прочитал твой дневник. Но, Луни, оно того стоило! Ты влюблен в меня с первого курса! Детская любовь выросла вместе с тобой (и вымахала под два метра, — шутка Сириуса) и стала осмысленным, серьезным, зрелым чувством. А ты из мальчика стал молодым мужчиной. Ты не знаешь, что я прочитал твой блокнот; я удивлен, что ты не поставил сигнальные чары. Ты ведешь дневник… Любого другого я бы назвал за это слюнтяем, но ты — не слюнтяй. Ты — романтик; мне почему-то приятно думать об этом. Ты — не такой поверхностный грубый балагур, как я; ты более тонкий, вежливый, учтивый, глубокий. Я сейчас же пойду и разыщу тебя. Я ждал слишком долго — целый год (ты ждал в семь раз дольше, но я не обладаю твоим ангельским терпением, так что, Римус, извини). 8. Ты обнаруживаешься — где же еще? — в библиотеке. Корпишь над очередным томом по чарам или зельям, или над руководством по скрещиванию оборотней и анимагов (боггарт, придет же в голову такое). Я сметаю твои книги и пергаменты со стола одним движением; книги с глухим стуком падают на пол. Ты обращаешь на меня полный праведного возмущения взгляд, поднимаешься с места — теперь ты возвышаешься надо мной (черт, я этого не учел). Если бы я был сейчас Бродягой, я бы поджал хвост, настолько ты суров в гневе, но я же — Сириус Блэк, которому чужд страх. Я ухмыляюсь тебе в лицо, когда ты, забывшись, орешь: — Сириус Орион Блэк, какого боггарта? Это было очень кстати, потому что твой крик потонул в воплях мадам Пинс, разгневанной шумом в библиотеке, и мы снова были по одну сторону баррикад, когда сломя голову убегали оттуда куда глаза глядят. В пылу побега я сжал твою ладонь, и ты не отнял ее. Мы остановились, тяжело дыша, только на берегу озера, у дуба Мародеров, как мы его называли. Я вжал тебя в дерево (у меня уже был некий опыт, только в прошлый раз это была дверь спальни) и запустил пальцы тебе в волосы. — Сириус… — предостерегающе начал ты. Ты имел в виду кучу вещей: то, что связь с оборотнем порицаема в магическом обществе и мы никогда не будем вместе, то, что нас здесь могут увидеть, то, что для тебя это все очень серьезно, а я, если решил поиграть с тобой, как с сотней девчонок до тебя, могу идти Запретным лесом. — Заткнись, — зарычал я и впился тебе в губы голодным поцелуем.