***
Где ты теперь? Словно Атлантида на дне морском под толщей вод. Где ты теперь? Ещё одна мечта. Во мне неистовствует чудовище, Я поник, я обессилен, Совсем пропал, я поник, я обессилен. Совсем пропал, я обессилен. Alan Walker – Faded
Это случилось около пяти лет назад. Был день, и Куро, к тому времени еще не имевший этого имени, в обличие кота лежал в теньке. Пробегавшие мимо дети заметили его и с воплем: «Котеночек!» принялись тискать Куро по самое не хочу. «Твою жешь мать», – возмущался вампир, переходя из рук в руки. Вечерело. Дети собирались расходиться по домам, и так получилось, что одна девочка после долгих споров с друзьями отбила Куро себе. Прижимая его к груди, она понесла его домой, но её мать, встречавшая дочь на пороге, явно не была в восторге. Девочка громко разрыдалась, а выбежавший на шум отец, науськиваемый мамашей, оттащил котенка как можно дальше от дома. Куро, в общем-то, был не против таких путешествий, главное только не на своих двоих. Лениво вампир оглядел свое нынешнее пристанище. «Ну, видок тут так себе», – отметил он. И, действительно, кажется, он угодил в один из самых неблагополучных райончиков города. Ну, знаете в один из тех самых, где, если кого-то и убьют, то не заметят. Нет, находиться в таком месте не пристало вампиру. Поэтому Куро побрел куда-нибудь подальше, но не слишком далеко, потому что идти слишком долго не было желания, а проще говоря – лень. Солнце садилось. Не ступил Куро и шага, как услышал эхом отражающийся приглушенный крик где-то поблизости. Не понятно, что двигало вампиром, но он, не долго думая, поспешил на голос. Перед глазами предстала поистине ужасающая картина: крупный мужчина держал за волосы совсем молоденькую девушку, другой рукой прикрывая ей рот. Она сопротивлялась, но была слишком хрупкой и слабой, чтобы освободиться. Куро замер. Мужчина резко развернул девушку к себе, ударил по щеке, резко толкнул наземь так, что та с треском ударилась головой, а затем навис над ней и наконец вонзил в живот нож. Рот девушки беззвучно приоткрылся, в груди застыл крик, глаза с ужасом уставились на убийцу. Он вытащил нож и что-то прошептал ей прямо в ухо, а затем поднялся, бессовестно ухмыльнувшись. Девушка из последних сил перевернулась на живот и, скрепя, протянула руку вперед вслед убийце. Улочку поглотила тьма: выглянули тучи, весь день нависавшие над городом и теперь к вечеру заполонившие целое небо. Куро, обратившийся человеком, наблюдал за последними вздохами девушки. Она так и замерла с вытянутой вперед рукой, голова лежала на боку, было видно, как из её ясно-голубых глаз текли слезы, губы её беззвучно двигались. Вампир сделал шаг. Лишь один шаг навстречу, и вот ноги уже сами принесли его к ней. – Ну что ты будешь делать, – приседая на корточки, протянул Куро. Он приподнял свою руку и, словно о чем-то раздумывая, взвешивая за и против, долго смотрел на запястье, а затем на ладонь. Из горла девушки вырвался хрип, она видела смутный силуэт, чуть наклонившийся к ней, она слышала странный рвущий или скорее царапающий звук, видела, как брызнуло нечто красное, и чувствовала, как несколько капель упало на лицо. Разве идет дождь?***
Она сидела на старом ветхом диване с поломанной ножкой, покосившемся набок, и с испугом глядела на стоящего у стены напротив парня, совершенно не понимая, о чем говорит. Он спас её?! Он её… спас? Этот парень представился вампиром и заявил, что, так как он спас её, напоив собственной кровью, теперь она будет его слугой, потому что она – не что иное, как его порождение. В какой-то момент длинного (в силу уж очень медленного темпа голоса) разъяснения девушка в защитном жесте обхватила двумя руками живот. На её белом платье красовалось свежее пятно крови, а вот раны… раны не было. – Твоё порождение? – переспросила она, и между её тонкими бровями появилась складка. Вампир, порождение, исцеление – всё это казалось ей чистым бредом, и в иной ситуации она, пожалуй, рассмеялась бы, но вот же она, без пяти минут ожившая, сидит на своем старом диванчике в своей крохотной квартирке. – И что я должна делать? – В общем-то ничего, – безразлично ответил парень. – Любить, кормить и ухаживать. – А как Ваше имя? – усмехнувшись, спросила девушка, с интересом разглядывая парня. «Любопытно, – думала она, – все вампиры такие странные? Почему у него волосы разного цвета? Почему они напоминают кошачьи ушки? Почему он выглядит так безучастно? И почему он спас меня?» – Не знаю, тебе что, так нужно имя? Как же это все геморно, – Куро, кажется, слишком уставший, осел на пол. Девушка пожала плечами и улыбнулась, чисто и искренне. Она поднялась с дивана, подошла к вампиру и протянула руку: – Мое имя Аюми, я позабочусь о Вас. Аюми была очень красивой, и только слепой этого не заметил бы. Она была небольшого роста, очень худенькой девятнадцатилетней девушкой с копной волнистых темно-русых волос и небесного цвета голубыми глазами, тонким подбородком, ярко выраженными скулами и носиком с небольшой горбинкой, придававшей некое очарование её красивому лицу, которое и без того носило печать некой таинственности. Куро не раз подолгу рассматривал Аюми, пытаясь разгадать её, понять, о чем она думает и что творится в её голове. Но Аюми всегда смущалась, ловя взгляд вампира, и, не выдержав, спешила скрыться, чем только еще больше разжигала его интерес. Вдвоем они жили в той самой крохотной однокомнатной квартире с ободранными обоями, принадлежавшей Аюми, которую она сама полностью содержала столько, сколько себя помнила. К слову, на её плечах теперь лежала ответственность за содержание вампира, а иногда и просто лежал сам вампир. Время бежало быстро, не останавливаясь и не оглядываясь назад. Одну неделю сменяла другая, один месяц сменял другой. Может быть, Куро и не признавался себе или просто не задумывался, но с Аюми он чувствовал себя ужасно счастливым. Вот только сама девушка редко, но иногда казалась ему невообразимо печальной, потерянной, словно уже покинувшей этот мир. В такие минуты она, замерев, сидела на подоконнике, пустым взглядом уставившись в окно. И только приближавшийся Куро мог вызволить её из этого полумертвого состояния. Он просто подходил, а она, чувствуя его присутствие, находила в себе силы обернуться и как обычно беззаботно улыбнуться. Очень часто Аюми за хвост тащила Куро на улицу: она заставляла его километрами тащиться вслед за ней. Зачастую девушка водила его на пляж посмотреть закат. Она говорила, что заходящее солнце всегда делает её счастливой, и если бы она могла, то на всю жизнь осталась бы прикованной к песку, только чтобы неотрывно следить за восходом и заходом солнца. Эти маленькие почти ежедневные путешествия для Лени отнюдь не были самым страшным предприятием, потому что ничего хуже не могло быть внезапных порывов Аюми, как она сама говорила, «чем-нибудь позаниматься», будь то бег по утрам или зарядка, совместное приготовление ужина или… еще тысяча тысяч минутных увлечений. Тем не менее, кое-что было постоянным: Аюми любила иголку и нитку, а также нитку и спицу. Она всегда сама шила себе платья, а для Куро вязала исключительно свитера с глупыми и нелепыми узорами. Каждый раз, заканчивая, она долго смеялась над глупым видом кота-вампира, напялившего её творение, у которого почему-то всегда были слишком длинные рукава и глубокий вырез у горла. Но, стоит заметить, однажды Аюми всё же связала для Куро красивый теплый шарф в желто-коричневую полоску с бахромой на краях, но только, опять же, очень-очень длинный. Время бежало, время не останавливалось, время не оглядывалось назад. Вот только сама Аюми не бежала вслед за ним. Куро ни тогда, ни сейчас не спрашивал девушку о прошлом, да и она сама предпочитала молчать, старалась, может быть, забыть. И ей это практически удалось, но прошлое само дало о себе знать, ворвавшись в дверь. Сломав замок, в дверь действительно ворвались ночью при свете луны. Это был пьяный и помятый мужчина. Тот самый. Он проковылял в комнату, но прямо перед ним предстала Аюми. На ней была белая в пол ночная рубашка, а в руке она держала горящую свечу. Не трудно догадаться, что последовало за этой встречей. Крик, визг, побег… Куро в ту ночь не было дома. Он появился на рассвете и застал Аюми, недвижно лежавшей на диване. Она не вставала вплоть до следующего дня. А Куро никак не выдавал своего присутствия, он не тревожил её, в общем вел себя тихо, незаметно и вообще сомневался, знает ли Аюми о его присутствии. Но ведь раньше она всегда чувствовала его, она всегда дарила ему улыбку, а теперь… Он стоял в дверном проёме, уставившись на Аюми. Он ждал. – Почему ты спас меня? – раздался голос, подобный звуку разрезающего тишину лезвия. Куро молчал, и Аюми, до того неподвижная, перевернулась к нему: она хотела видеть его лицо. В её глазах застыли слезы, но они не спешили вырваться наружу, и она прикусила губу. – Потому что ты была несчастна, – неотрывно глядя на девушку, ответил вампир. Судорожный короткий всхлип. Порыв ветра. И вот она нежно обхватывает его лицо ладошками и прижимается к губам. Это был поцелуй с привкусом соли. Это был поцелуй с привкусом отчаяния. Это был поцелуй с привкусом одиночества. – Даже теперь, – прошептала Аюми с улыбкой на лице, – когда я обрела смысл, я не хочу жить. Куро еще ощущал вкус поцелуя на губах, он попытался запечатлеть его, как запечатлел в памяти каждую черточку лица Аюми и то, как она говорит, как дышит, как смотрит на него. – Я ненавижу этот мир, и я боюсь, что, если останусь в нем еще хоть на миг, возненавижу себя, еще хоть на миг, и возненавижу тебя, – прошептала Аюми, взяв вампира за руки. – Если бы мы встретились раньше… Голос надломился. Куро вздрогнул, он вдруг понял, о чем она собирается его попросить. Он ничего не сможет с этим поделать, он ничего не сможет изменить. И она действительно попросила, улыбаясь нежно и мягко, улыбаясь в последний раз: – Ты можешь спасти меня еще раз? Она разгорелась подобно лесному пожару, сжигая в пламени и обнимая всё вокруг, и сгорела подобно фитилю свечи.***
Если бы Куро вспоминал Аюми, о чем он вспомнил бы в первую очередь? Темная улица и кровь, застывшее выражение ужаса на лице и вытянутая вперед рука. Пляж и море, закат, ветер в волосах, голубое платье и голубые глаза. Крохотная серая комнатка и покосившийся диван, теплый чай и связанный шарф, темно-русые локоны и звонкий смех. Помятая постель, всхлип и соленый поцелуй, нежное прикосновение рук, горящие глаза и вкус крови. Но Куро не вспоминал. Он сумел спрятать всё в самые глубины своей души, спрятать и похоронить. «Аюми…» Из секундного остолбенения Куро вывел звонкий голос Махиро. Пора было продолжать путь.