Польский ангел

На набережной небольшого портового городка Клайпеда было безлюдно, впрочем, Толиса никак это не удивило. Он привык этот к этой картине, как ему казалось, запустения. Она ни капли его не угнетала, наоборот, здесь он чувствовал себя гораздо комфортнее, чем в родном Вильнюсе, который казался другой вселенной. Здесь, на окраине Литвы, юноше никто не мешал. Намного лучше ведь быть одному, наслаждаться шумом и ветром холодного Балтийского моря… Литовец резко остановился. Прямо на него из вечернего полумрака двигалась фигура. Откуда она здесь взялась? Ведь впереди никого не было! Прибалт встряхнул головой, затем, не двигаясь, стал вглядываться в этот тёмный переулок, из которого прямо на него шла эта тень. Как говорила народная мудрость: «На Бога надейся, а сам не плошай», — с этим мыслями Толис стал нащупывать небольшой перочинный ножик, который он всегда носил в кармане своей осенней куртки, так как чувствовал себя с ним гораздо спокойнее. Прибалт задумался, затем решив, что ему показалось, развернулся и пошёл дальше, по продуваемой всеми ветрами набережной, к себе, домой, проклиная свою невнимательность и воображение. Вдруг кто-то положил руку на плечо. Толис от неожиданности вздрогнул и медленно повернулся, одновременно убрав руку в карман, снова стал нащупывать нож. Но вместо какого-нибудь пакостника или грабителя литовец увидел необычную девушку. Необычной она была хотя бы потому, что одета была, мягко говоря, не по моде и не по погоде. Несмотря на наступавшую осень и на сквозной ветер, девушка была одета в полосатую юбку красно-зелёных цветов, тёмный жилет и вышитой рубашке, будто пришла из другой эпохи, о которых Толис читал книгах и смотрел в фильмах. Девушка немного дрожала, может, от холода, а может, ещё от испуга. Литовец посмотрел прямо в зеленые глаза странной незнакомке. — Пан, — её голос немного дрожал. — Корабль моего отца, пана Лукашевича, попал в беду страшную. Не подскажете, в воеводстве каком я сейчас нахожусь?.. Литовец посмотрел ещё раз на незнакомку. Шутит? Непохоже. Но всё-таки, он честно ответил: — Воеводства — это в Польше. А Вы находитесь в Клайпедском уезде, — немного подумав, он добавил. — В Литве. — Разве Польша и Литва — не одно и тоже? — немного грустно улыбнулась паночка, обхватив себя двумя руками в тщетной попытке согреться. Толис, стоял, даже не зная, что делать. Внутри что-то интуитивно подсказывало, что это не розыгрыш. Что перед ним не член общества реконструкторов, не косплейщик и уж тем более не сбежавшая из дурдома. Но логичное объяснение и оправдания он не мог найти. Не пришла же эта девушка из глубины веков? Лоринайтис едва заметно улыбнулся, но затем его лицо приняло вновь серьезное, но добродушное выражение, а затем юноша отрицательно качнул головой. — Полно, пан, Вы, видно, шутите! — попыталась рассмеяться девушка, но, видимо, она совсем озябла, даже зубы стали постукивать. Буквально за минуту литовец принял довольно странное решение, которое можно было бы назвать необдуманным. Парень стянул с себя куртку и быстро накинул её на плечи дрожащей от холода девушки. Она подняла голову, а Толис, чувствуя, как холодный балтийский ветер продувает его, аккуратно похлопав по плечу незнакомки, направился в сторону своего дома, бросив короткое: «Пошли». Дома было намного теплее. Девушка немного стала осваиваться: она уже не так стеснялась, и удобно расположилась на диване, укутанная в тёплый плед, держа чашечку горячего кофе, от которого веяло таким приятным ароматом, что она не удержалась и отхлебнула глоток, слегка поморщившись. Прибалт лишь добродушно улыбнулся, ведь по-другому он и не умел. Прошло довольно немало времени, пока Толис не решился первым задать вопрос: — А как Вас зовут, — сделав секдную паузу, добавил. — Милая пани? Девушка, оторвавшись от разглядывания тёплой ароматной жидкости в чашке, которую она аккуратно и элегантно держала в руках, подняла голову и, казалось, немного неуверенно проговорила: — Агния Фелиция Лукашевич, дочь шляхтича, пана Станислава Лукашевича, — затем она уставилась в чашку, словно желая найти там ответы на свои вопросы, которые, судя по всему, уже успели накопиться. Толис откровенно не знал, о чём говорить. Спросить, откуда она? С какого века? Где жила? Прибалт сам и не заметил, как засмотрелся на хрупкую и необычную девушку, сидящую на его диване, завёрнутую в его плед, пьющую из его чашки приготовленный им кофе… Видимо, Агния заметила столь пристальный на себе взгляд, и уставилась в одну точку сильнее, стараясь не подавать виду, что весьма смущена таким вниманием. Неловкую гробовую тишину нарушил голос Толиса вновь: — А меня зовут Толис Лоринайтис. Я студент, родился в Вильнюсе, ты же знаешь такой город? — Агния кивнула, а парень, сглотнув продолжил. — А у меня есть хороший друг Эдуард, а ещё есть друг Райвис, правда, он младше меня, но ты не думай, он очень хороший… — Литовец сам не заметил, как стал случайной знакомой пересказывать самые интересные, как он считал, моменты из своей жизни, а она, даже не заметила, как стала улыбаться ему в ответ, потихоньку делая глотки из чашки с кофе. Вскоре обстановка совсем разрядилась. Поляка задорно хохотала над историями Толиса, он же одаривал её своей искренней улыбкой, от которой у девушки становилось тепло и спокойно на душе. И вот, она вставила своё слово: — У Вас в мире очень интересно, но страшно. У нас гораздо спокойнее, — Агния задумалась. — У нас девушки никогда не ходят в штанах! — У Вас это где? — В Кракове. — Был я в Кракове, видел девушек в… — литовец резко замолчал. Вновь повисла угнетающая тишина, пока поляка не спросила: — Какой сейчас год? — Две тысячи шестнадцатый, — парень помялся, а затем добавил. — От Рождества Христова. — Был же только… тысяча семьсот семнадцатый… — полячка с нескрываемым ужасом на лице поставила чашку на столик и обхватила себя двумя руками. — Получается, мои родные и я… И тут Толис совершил вещь, которую он сам от себя не ожидал. Он подсел к Агнии и нежно обнял её, поглаживая по голове. Девушка расплакалась, совсем как маленькая девочка. За это короткое время Толис успел привязаться к странной полячке, которая о себе почти ничего не рассказывала и непонятно было, что она вообще здесь делала. Может, кто-то решил его разыграть? Но в тот момент Толис об этом не думал. Он вообще не думал ни о чём, кроме как о хрупкой зеленоглазой девушке, которая заснула в его объятьях. Решив не беспокоить её, Толис попытался заснуть и, несмотря на столь неудобное положение, которое он не мог поменять, так как не хотел разбудить шляхтенку, вскоре заснул. Три дня прошли как в сказке. Толис водил свою знакомую по улочкам Клайпеды, покатался с ней на автобусе, чем вызвал неописуемый восторг, покупал ей мороженное, которое полячка полюбила, хотел даже купить ей одежду, но Агния ни за что не соглашалась расставаться со своей. И вот, этим вечером они решили прогуляться по той самой набережной Клайпеды, в свете тусклых огней и под шум Балтийского моря. В это раз Толис как бы невзначай взял полячку за руку, да она не была против. Тут Агния остановилась. А дальше- как в тумане. Его руки на талии, её на шее, щекочущее дыхание на щеке, тёплые губы Толиса и холодные губы полячки… У литовца был печальный опыт в любви и он уже не верил, что сможет кого-нибудь полюбить ещё, тем более в столь короткий срок. Но он был уверен, что это именно то самое чувство, когда хочется оберегать человека, когда хочешь сделать всё, чтобы он был счастлив, а его улыбка озаряет те уголки души, где раньше царили грусть и печаль. И заснули они вновь в обнимку на том самом диване, укутавшись в тот самый плед, а на столике стояла та самая чашка. И Толис был благодарен судьбе за такой подарок, за такого ангела, пусть из другой страны и даже из другого века. Он не распрашивал её о личной жизни и о семье, за что Агния была безмерно благодарна. А наутро литовец проснулся один. «Наверное, на кухне» — пронеслось в голове у него. Нигде девушки не оказалось. Парень, в не себя от горя бросился искать по улицам городка, надеясь, что сможет отыскать девушку, спрашивал всех людей, знакомых и незнакомых, но никто не видел полячку. Его полячку. Под ночь Толис, убитый горем, пришёл домой. Он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что это могло случиться, но всё же надеялся, что беда минует его. — Агнешка, Агнешка… Что же с тобой стало, — литовец поник и весь измученный присел в кресло. Затем пришла гениальная мысль, от которой стало радостно и грустно. Можно же посмотреть судьбу девушки в Интернете. Но, стоит ли?.. Он не выдержал. Агния Лукашевич, 18 лет. Родилась в 1699 году, дочь богатого шляхтича, трагически погибла в кораблекрушении. Понятно, что она не могла жить к тому моменту, она давно умерла, давно… Точнее, погибла… Интересно, а она мучалась? Она сама это осознавала-то? Может, это произошло быстро?.. По щеке покатилась слеза. Одна, две. Вскоре, литовец уже не смог сдерживать себя, и плакал. Плакал, чуть не воя от боли, разрывающей внутри. Не физической, душевной… А за спинкой кресла стояла девушка, одетая в простое белое платье. Золотистые волосы слегка развивались, несмотря на то, что ветра или сквозняка даже не было в помине. Голову украшал венок из цветов, словно венец, а изумрудные глаза грустно смотрели на измученного девятнадцатилетнего парня, уснувшего в кресле. Девушка наклонилась и, легонько коснувшись губами лба, прошептала: — Kocham cię…* Теперь я тебя никогда не покину… Но Толис этого не почувствовал и не услышал. А за спиной у девушки развивались белоснежные крылья… ________________ * Kocham сię — люблю тебя (польск.)