* * *
— Я, блять, что, так и буду сидеть под дверью, пока ты там не обдрочишься до конвульсий?! — возмущённо крикнул Карл, долбанув кулаком белую дверь уже раз в двадцать первый. Галлагеру порядком надоело торчать возле туалета, как последний лох, но для него было настоящей загадкой, что там делает рыжеволосый ушлёпок и что можно делать так долго! — Йен, сука, сраный гомогей, вытаскивай свою растраханную задницу из толчка или я нагажу тебе прямо под дверь! — Ты долбоёб? — послышался за спиной знакомый голос. Карл обернулся, ничего не понимающим взглядом таращась на одного из братьев. Рыжие волосы парня были слегка растрёпаны, что говорило лишь о том, что его величие недавно встало с койки и подняло его явно не острое желание улыбнуться новому дню. — Ты чего разорался, как потерпевший, блять? — Стоп. Если ты здесь, то кто?.. — Договорить Карл не успел, дверь туалета открылась и из неё вышел Лиам. Малыш только весело потаращился на своих братьев и, сунув Карлу в руку рулон туалетной бумаги, куда-то побежал, размахивая руками, словно изображая какую-то птицу. Йен и Карл переглянулись. У обоих физиономии были одинаковые, да только Йен не понимал ничего спросонья, а Карл просто не понимал. Тем временем, из ниоткуда возник Лип: — О, спасибо, Карл. — Забрав у брата туалетную бумагу, Галлагер гордо прошествовал на толчок, пока ошарашенный Карл и как-всегда-в-непонятках Йен считали ворон. Только младший Галлагер сообразил, что у него еще на полтора часа забрали шанс посидеть на любимом белом троне, и уже хотел было долбиться в двери, как из туалета послышалось: — Вот чёрт! — Лип ещё не успел закрыться, так что, дёрнув ручку, Карл и Йен (за компашку) заглянули в клазет. Сразу стало понятно, чем недоволен Филлип — в унитазе плавали все игрушки, что влезли и что были в доме у Галлагеров. — Лиам, блять, самый одарённый в нашей семье, — покачал головой Лип и все братья дружненько так свалили из туалета, чтобы не им пришлось выковыривать из очка все любимые игрушки Лиама, которые как-то раз заикнулся сжечь до тла Карл, когда наступил на какую-то пластмассовую детальку от конструктора. Видать, малыш воспринял слова брата всерьёз и решил спрятать своё самое дорогое в самое надёжное место. А какое самое надёжное место? Правильно, толчок Галлагеров! — Карл, ты в школу собрался? — послышался откуда-то снизу голос Фионы. Девушка как всегда хлопотала по дому, убирая, затирая и вылизывая всё то, что начинает раскидываться семьёй с самого раннего утра и заканчивает поздним вечером. На вопрос Фи явно ждала точного и ясного ответа, так как стоило младшему Галлагеру заявиться на кухню, она лишь одним взглядом потребовала разъяснений. — А что мне туда собираться? — пожал плечами парень, проходя к кухонному столу. — Карандаш, листок, пачку гандонов — и я готов. — Не смешно, Карл, — покачала головой Фиона, на секунду оторвавшись от своей каждодневной мучительной обязанности. — Ты, кстати, в курсе, что к вам в класс, да и не только, придут новенькие? — Что, серьезно? — мигом заинтересовался Галлагер, сложив руки на груди. — Только их ещё не хватало. — А мне кажется, что это хорошо, — пожала худенькими плечами девушка. — Может быть, подружишься с кем-нибудь… — Знаешь, всем время от времени кажется, что где-то трава зеленеет, — фыркнул Карл, перебив сестру, что той совершенно не понравилось, судя по её строгому мимолётному взгляду. — А про «подружиться» это вообще смешно. Вот если девочки какие-нибудь к нам придут, то ещё ладно, а вот к парням меня не тянет. Это к Йену вопросы. — Что там к Йену? — осведомился рыжий, тоже имеющий привычку появляться из ниоткуда, как у Липа. — Да тут Фиона хочет с тобой поговорить, — скороговоркой протараторил младший Галлагер и пулей шмыгнул к выходу из дома. Пускай между собой разговаривают, а ему это не интересно. Парень даже забыл о том, что совсем недавно очень сильно хотел в туалет, и, надев старые кеды, прямо в кофте выперся на улицу. Окинув беглым взглядом весь переулок, Карл немного заострил своё внимание на чёрном пикапе, который стоял в конце улицы. Конечно, особым интересом, что за пикап и почему он его раньше не замечал, парень из самой пизданутой семейки Чикаго не горел, так что вытащив из кармана пачку сигарет, Галлагер спокойно закурил, прикидывая, что он ещё успеет сделать за час до начала уроков.Пролог.
7 сентября 2016 г. в 22:16
— Ма, я не думаю, что мне это нужно! — Ким, морща нос, злобно откинула от себя какое-то красивое платье с рюшками и манжетами, которое посчитала уж слишком противным и непригодным для ношения в ту школу дегенератов, в которую её определила любимая мать. Она была на сто и больше процентов уверена, что если придёт в таком платье в эту грёбаную школу, то её даже учителя засмеют, уж не говоря об учениках. — Лучше вот это.
— Рваные джинсы?! Лип, ты с ума сошла?! — ужаснулась женщина, едва завидев, на что пал выбор её старшей дочери, и еле удержавшись от того, чтобы прямо здесь — возле примерочной — не начать причитать «свят-свят-свят», перекрещиваясь со скоростью света, умноженной на десять в кубе. — Кто в джинсах в школу ходит?!
— Я и еще семь миллиардов человек, — закатила глаза Ким. — И не называй меня моим бесячим именем! Я тебе не великанша из твоего хвалёного Гарри Поттера!
— Ты носишь имя пра-пра-пра…
— И еще раз сто «пра»-бабушки или пра-дедушки, — недовольно пробубнила Лип куда-то себе под нос. Казалось, Олимпия Гекковски уже на пределе возможного и уже раз тысячный зарубила себе на носу не ходить с матерью по магазинам, чтобы закупиться к первому сентября. В той ушарпанной и ёбнутой школе, в которую её перевели, в бронежилете-то появиться страшно, не то что в ситцевом платешке, что сейчас суёт под нос её дорогая мамочка. Настроена Лип была донельзя пессимистично. Ну, как настроена — всю жизнь была, есть и останется пессимистом и чокнутым неформалом. Что ей жизнь не подкидывала — она была готова всё смешать с говном и слить в ближайшую канаву. Ей ничего не было нужно, кроме её творчества и ментоловых сигарет. Да что тут говорить, если даже собственное имя у неё ассоциируется не с пра-бабушкой, которая в прошлом пожертвовала своим здоровьем ради спасения жизни бабушки Лип, а с книжной великаншей, которую она очень недолюбливала. Для друзей она всегда была Ким. В очередной раз откинув очередное платье, Ким сняла с вешалки пару рваных джинсов, чёрную толстовку и тёмно-серый короткий свитер, и с лицом, не выражающем никаких эмоций, направилась к кассе, со словами: — Что б я ещё раз пошла с тобой в магазин…
Расплатившись маминой картой и с трудом оттащив её умиляющуюся владелицу от белых блуз, Гекковски уверенно направилась в сторону машины. Джуди Гекковски была против того, чтобы покинуть магазин, не купив ни одной приличной блузки или юбки, но видя, что дочь и так рассержена, как разъярённый бык, смирилась и повиновалась. Заведя мотор старенького пикапа, Джу с дочерью двинулась в сторону дома, который им дали. Райончик, честно говоря, так себе, но выхода не было, так как тот элитный район, где они жили, купил какой-то жадный бизнесмен и решил полностью перестроить его, выселив, тем самым, всех людей, что там обитали.
Лип, привычная к нормальной жизни в достатке, рвала и метала, узнав, что они уезжают из своей просторной квартиры в какой-то грёбаный дом в грёбаном районе. Радовало лишь то, что он двухэтажный и с небольшим участком позади. В конторе сказали, что это самый лучший дом из тех, что есть в этом районе. Конечно, мама Лип могла позволить купить нормальную квартиру или дом с нормальными апартаментами, но мешало одно обстоятельство — переход в новую школу. И тут гребаные главари города подсолить решили, так как расформировали ту школу, где училась Лип. В итоге, всех учеников раскидали по районным школам, чего те, соответственно не хотели, но попереть против властей не могли.
Так что, теперь Олимпия и её мама ехали в новый дом, готовиться к школе, разбирать вещи, которые лежат уже недели две, прибираться. Смотря грустными ядовито-зелёными глазами в окошко и перебирая в ладони прядь угольно-чёрных волос, Ким, уже примерно представив, что ждёт её дома, решила немного отвлечь маму, которая, процентов двести, думала о том же, о чем и её дочь:
— Ма, про папашу ничего не известно? — Тема, конечно, больная, но довольно-таки интересная для обсуждения, потому что Лип не видела своего папочку-бандита уже около трёх лет.
— Нет, про твоего ненаглядного папочку ничего не известно, — с явным недовольством в голосе отозвалась мать, переключив пикап на вторую скорость.
— Врёшь и не краснеешь, — цокнула языком Лип. — А я-то думаю, в кого я пошла…
— Ладно, не заводи старую песню, — нахмурила брови Джу, даже не посмотрев на дочь и уже порядком разозлившись. В её строгих карих глазах отражалась дорога и мелькающие мимо дома, которые со скоростью 70 км/ч пролетал старенький чёрный пикап. Такое ощущение, что не Лип расстроена началом учебного года, а Джуди. Нет, о расстройстве из-за переезда и речи не шло — Джуд давно хотела переехать из богатства в некую бедность и спуститься вниз по социальной лестнице. Конечно, кто бы не хотел перебраться из роскоши в нищету, имея в кармане две карточки, на которых пылится по нескольку сотен тысяч долларов, заработанных или украденных дорогим папочкой. — Сегодня на твою карточку он зачислил ещё пару тысяч.
— Я видела уже, — покивала Лип, — да только не сдались мне эти деньги. Лучше машину нормальную на них купи, а не береги на чёрный день.
— Это машина твоего деда…
— Такого же грёбаного криминала, как мой папа, — перебила мать Ким, зло сжав в белой, как сметана ладони длинную чёрную прядь. — Да только этого деда нет давно — под кактусом в степи валяется за игры свои. Скоро и нашего также пришьют, так что купи нормальные колеса, пока деньги тебе на счёт капать не перестали…
— Язык бы тебе оторвать, — укоризненно покачала каштановой головой мать Гекковски. — Характер папочкин и поведение тоже.
— Ма, ну что я, не знаю тебя, что ли? — фыркнула Лип. — Неужели, тебе любовь нужна была, когда ты замуж за него выходила?
— Закрыли тему, — твёрдо сказала Джуди и прибавила газу, хотя до дома оставалось буквально метров триста.
Завалившись в дом, Гекковски старшая, скинув кеды, сразу направилась наверх в свою комнату. Находиться в обществе матери желания не было, а есть не хотелось, так что других причин оставаться на первом этаже не было. Открыв увешанную рисунками и уклеенную привезенными наклейками дверь, Ким, мягко сказать, охуела от происходящего — за её ноутбуком сидела младшая пятнадцатилетняя сестра Мира. Валяжно развалившись на стуле-каталке и закинув ноги на стол, младшая Гекковски листала ленту новостей в соц.сетях и на полной громкости слушала музыку в наушниках. Такого поведения старшая Гекковски не любила и жестоко карала за это, поэтому, сняв с крючка свои любимые чёрные джинсы, Ким отстегнула от них подтяжки и подкралась к Мире со спины. Оттянув как можно дальше от себя два зубчатых «дракончика», Лип слегка присела на колени и незаметно приставила к бёдрам девушки другой натянутый зубчатый «дракончик». Шлёп! Мгновение — и младшая Гекковски скачет по всей комнате чуть ли не до потолка, сжимая руками зад и таская за собой наушники вместе с ноутбуком.
— Ещё раз ты залезешь в мою комнату без спроса, я тебя ещё не так шлёпну! — воинственно потрясая подтяжками, пригрозила старшая сестра. — Это ещё даже не в пол-силы было! — На пожар прилетела Джуди и за ней на всех своих парах принеслись два щенка немецкой овчарки Лады — Найк и Габой. Увидев, что между девчонками опять произошёл конфликт, мать тут же принялась возмущаться, даже не разбираясь, кто прав, а кто виноват:
— Вы перестанете скандалить когда-нибудь или мне вас водой холодной разливать?! — Конечно, Мира сразу начала свою пластинку:
— Это всё Липа!
— Мелкая, тебе 15, а ноешь, как лялька с испорченными подгузниками! — огрызалась в ответ старшая.
— Так, успокоились обе! — истерически замахала руками Джу, уже совершенно не выдерживая каждодневных ссор и конфликтов двух дочерей. — Какая разница, кому сколько лет! Вы обе погодки, а ведёте себя не лучше младенцев! Мне надоело с вами воевать и я скажу вам так: если вы ещё хоть раз зацепитесь, то лишу обоих карточек!
— У меня нет карточки! — тряхнув русыми волосами, развела руками Мира. — У нас в семье только шестнадцатилетним дают карты! — злобно покосилась на Лип.
— Липу карточки, тебя — карманных расходов! Всё, разошлись по своим комнатам! Найк, Габой, пошли гулять! — с этими словами мать удалилась, забрав с собой щенков, а дочери остались наедине, сверля злыми ядовито-зелёными глазами друг друга. Вот так и решаются конфликты в этой семье. Пара фраз, угроза лишения денег и больше ничего. Хоть бы какое-то разнообразие. Первой тягучее молчание решила нарушить Лип:
— Давай, вали к себе уже. И больше не смей без моего ведома сюда заходить. Сегодня же поставлю пароль на ноутбуке и больше не залезешь ко мне. — Закатив глаза, Мира пожала худенькими плечиками и направилась к двери, со словами:
— Да не очень-то и хотелось.
Далее весь вечер Ким провела, валяясь в своей кровати с ноутбуком и смотря сериалы. В её голову даже не влетало, что нужно как-то собраться к школе, одежду подобрать. К вещам и чемоданам, лежащих грудой в углу, она даже и взглядом не притронулась. Можно было бы сказать, что старшая Гекковски просто поехавшая сволочь, но нет. Просто такой человек, как она, относится к одной очень распространенной по всему миру категории людей — сказочные похуисты. Плюс ко всему тому, она ещё живёт сегодняшним днём и имеет семь пятниц на неделе. Да, мечта, а не жизнь, но сама Лип считает себя не такой уж счастливой. Она считает, что в жизни ей больше всего докучает учёба и младшая сестра, а все окружающие желают ей только зла. В чём прикол, что она совершенно не воспринимает критику и пропускает все замечания мимо ушей. Хотя они даже до ушей-то не доходят — испаряются на подлёте, оседая лёгким дуновением ветерка на всех тех серьгах, что навешаны на ушах у Ким.