Love in the Dark

       Ночное небо слишком чёрное сегодня. Большие снеговые тучи нависают над городом. Прогнозы обещают метель, и поспешить бы домой, вот только никто не торопится, всеми овладела радостная новогодняя суета. Магазины и офисные здания переливаются разноцветными огнями гирлянд, звучит праздничная музыка, в небо взлетают первые фейерверки.        Огромный офис пуст, все компьютеры выключены, и, кажется, тут нет ни одной души, но тишину нарушает едва слышный болезненный стон. В самом дальнем углу комнаты сидит светловолосый мужчина. Он прикрывает уши руками и обречённо смотрит на монитор своего компьютера. Часы показывают половину одиннадцатого. Ещё совсем чуть-чуть осталось до наступления нового года, но у мужчины нет радости на лице, он слишком погружён в себя.        На табличке, что стоит на столе, выгравированы имя и должность: «Лу Хан. Экономист первой категории». Омега, а лёгкий запах пионов выдаёт в нём именно омегу, устало трёт виски, пытаясь не отвлекаться на шум, что доносится этажом ниже. Музыка, звонкие голоса, смех – корпоратив в самом разгаре, а у Ханя отчёт, и никто его за него не сделает, хотя, признаться честно, омеге не больно то и хотелось присоединяться к гулянке. Ему бы сейчас домой, в кроватку и забыть обо всём на свете.        Цифры укладывались в голове с большим трудом, но нужно было закончить, ведь не хотелось получать нагоняй от начальства в первые дни нового года. Лухан хмыкнул, представляя, как его босс сейчас отплясывает под какую-нибудь модную песню, даже не вспоминая об омеге, что уже несколько лет тащит на своём горбу весь их отдел.        Лухан серая мышка, что всё воспринимает, как должное. Ночные смены уже вошли в привычный график, ведь, по сути, омеге некуда было идти. В свои почти тридцать Хан был совсем один. Родители жили в другой стране и звонили раз в неделю строго по расписанию. Мужа и детей у омеги не было, теперь не было, хотя ещё пять-шесть лет назад он мог похвастаться уютным домом и красавцем-альфой. Тогда омегу больше волновала карьера. Он проводил в офисе круглые сутки, босс пророчил ему повышение и хорошую зарплату. Даже будучи на пятом месяце беременности, он строчил отчёты. Муж злился, они ругались. Лухан пытался убедить любимого в том, что справится, что как только малыш появится на свет, он обязательно возьмёт декретный отпуск. Он говорил, что нужен своей компании, а на деле всё оказалось с точностью наоборот. Когда у омеги внезапно упало давление, и закружилась голова, никто не обратил на него внимания. Омега плёлся в медпункт, лифт в этот момент ремонтировали, пришлось спускаться по лестнице. Внезапно в глазах потемнело и, не удержав равновесия, омега полетел вниз по ступеням. Ребёнка спасти не удалось, а сам Хан отделался переломом.        Муж даже не взглянул на него, а потом собрал вещи и ушёл. Лухан плакал, умолял, просил, а альфа лишь с ненавистью выплевывал оскорбления. – Тебе никто не нужен, – кричал альфа. – Ни я, ни ребёнок, никто! Ты не слушал меня, а я умолял тебя хоть немного позаботиться о себе и о малыше. Ты грезил своей работой, ну что ж, работай теперь в своё удовольствие, а у меня нет сил. Я не могу видеть тебя, зная о том, что ты и только ты виноват в смерти нашего сына.        Лухану было больно, было страшно, но он понимал, что муж был прав, потому что если бы омега слушал альфу и врача, всё было бы совсем по-другому. Истерики, нервные срывы ослабили организм ещё сильнее. Лухан чувствовал, как медленно растворяется его запах. Врач разводил руками. – Возможно, вы больше не сможете иметь детей, – голосом в подсознании год за годом.        Лухан не мог всё прервать разом, ему было страшно, но всё чаще он поглядывал в сторону ножей, что могли закончить его мучения. Лухан был слабым омегой. Он медленно погружался в себя, стал почти незаметным, спрятался в работе. Его запах был таким далёким, а течки приносили только боль. Альфы рядом порой даже не догадывались о проблеме омеги. Лухан перестал пить блокаторы. С одной стороны это было хорошо. А с другой, иногда снова хотелось почувствовать себя любимым.        Вот и сегодня всё свалилось на омегу: недоделанный отчёт, понизившееся давление и течка, что вот-вот должна была лишить омегу последних сил. Лухан пальцами зачесал назад светлые пряди и снял очки, потерев переносицу пальцами. Осталось всё ещё раз хорошенько проверить, чтобы со спокойной душой отправиться домой.        С нижнего этажа доносился радостный голос местного заводилы Ким Чонде. Этот альфа был всегда в центре внимания. Он был всегда первым, если дело касалось вечеринок и корпоративов. Многие приглашали его вести свадьбы, в общем, всё у этого альфы было замечательно, даже то, что он без пяти минут был назначен на должность начальника финансового отдела. Чонде был один из немногих, что замечали Ханя в офисе. – И слово предоставляется генеральному директору, господину Пак Чанёлю.        Лухан удивлённо вскинул бровь. Обычно столь высокое начальство не спускалось до простых смертных. По помещению разнёсся приятный бас, а Лухан поймал себя на мысли, что никогда даже не видел этого мужчину. Пак возглавил компанию не так давно, сменив своего дедушку, и если прошлого хозяина Хан пару раз видел, когда шло разбирательство из-за его падения, то с новым они ни разу ещё не пересеклись. Может, это и к лучшему?        Мужчина что-то говорил, поздравлял с Новым годом, а Хан почувствовал, как задрожало тело. Вот он, его персональный ад. Омега дрожащей рукой сохранил все изменения в отчете и попытался подняться. В глазах потемнело, а внутри родилось чувство дежавю.        Выключив компьютер и свет, Хан медленно направился к выходу. Он чувствовал, как намокает белье, но его это мало волновало, запаха ведь почти не было, а значит, ни один альфа на него не посмотрит сейчас. Добраться бы домой, а потом можно и расслабиться.        Открыв дверь в общий коридор, Хан зажмурился от яркого света, а музыка ударила по ушам. До наступления нового года осталось всего ничего, и если Лухан поторопится, он сможет встретить его в своей постели. Кнопка лифта мигала красным, что означало, что кто-то держал лифт на этаже. Голосов было много, и Лухану казалось, что в его голове роятся пчёлы.        Омега выругался про себя и направился к лестнице. Чувство дежавю достигло своего пика, когда омега посмотрел на ступени, и всё перед глазами поплыло. Хан сильнее вцепился в перила и начал спуск. Два лестничных пролета дались достаточно легко, но идти дальше сил не было. Здесь музыка слышалась громче, и обилие различных запахов сводило с ума. Хотелось побыстрее уйти из этого места, но ноги не шли.        Лухан посмотрел на дверь, нужно было проверить, вдруг лифт уже освободили и оставшиеся четыре пролета он сможет преодолеть более безопасно? Рука потянулась к ручке, но дверь, не спрашивая его, резко открылась. Омега почувствовал удар, а потом невесомость. Тело было уже готово почувствовать боль нового падения, но Хан ощутил сильные руки, а в нос ударил запах корицы. – Эй, парень, ты как, в порядке? – услышал он обеспокоенный голос, но ответить не мог. Его тело стало словно чужое сейчас. Он прижался ближе к спасителю, а потом его накрыла темнота.        Для кого-то Новый год самый любимый праздник, а для кого-то эти дни всеобщего веселья превращаются в череду мрачных депрессивных событий. Кто-то готов веселиться до утра, а кому-то хочется спрятаться от всех. Пак Чанёль никогда не относил себя ни к первым, ни ко вторым. Ему было всё равно. Его жизнь и так была наполнена событиями приятными или не очень. Он был сыном своих родителей, внуком руководителя крупнейшего в стране концерна. Его жизнь была расписана на годы вперёд: лучшая школа, лучший ВУЗ, лучший омега и лучшая работа на побегушках у своего отца. Все считали, что Чанёлю не о чём было даже мечтать, но Чанёль мечтал, каждый день мечтал о том, что однажды в своей жизни всё будет решать сам.        В тот день, когда у дедушки случился первый приступ, родители были в другой стране. Чанёлю пришлось всё взять в свои руки, и он справился. Он смог не упустить выгодный контракт и заработать прибыль. Дедушка был горд, а отец был в ярости. Он не думал, что сын так просто перешагнет через его голову. Пак-старший видел себя главой компании, он не планировал оказаться в тени мальчишки. Отец долго нашёптывал дедушке гадости о сыне, но парню было всё равно, ведь он работал на благо семьи.        Дедушка, несмотря на все попытки сына что-то изменить, отдал фирму внуку, а сына попросил помогать ему во всём. Мужчина скалился, но исполнял, а Чанёль чувствовал напряжение, витающее в воздухе. Вскоре родители подобрали сыну омегу. Жених был настолько идеален, что Чанёлю плеваться хотелось. В свои двадцать три альфа видел уже много омег, но ни один из них не смог растопить холодное сердце парня. Чанёль ещё не хотел жениться, он был ещё слишком молод, но в этом вопросе даже дедушка не поддержал Чанёля. Старший сказал, что свадьба зарекомендует его, как сильного, ответственного и перспективного руководителя. Чанёль не понимал, как именно, но спорить с дедушкой не стал.        Сынхван был типичным омегой, выросшим в «тепличных» условиях. Няньки и папаша сделали из него капризное существо, и если что-то было ему не по душе, Сынхван закатывал истерики, да такие, что его визг был слышен на пару кварталов. Чанёля это до жути бесило, но он смиренно склонял голову, когда дедушка, всё ещё находящийся в больнице, восхищался красотой их будущего зятя.        Свадьба была назначена на лето следующего года, и Чанёль мысленно отсчитывал дни своей спокойной жизни. Сынхван руководил в их компании экономическим отделом. Он имел диплом экономиста, но Чанёль уже успел понять, что толку от этих корочек не было никакого. Всю работу за него выполняли подчинённые, что смиренно склоняли перед ним головы.        Чанёлю повезло в том, что на рядовых должностях сидели честные проверенные годами люди, иначе бы они уже потонули бы. Он уже давно намеревался сменить руководящий состав, но ведь это означало бы, что он не доверял выбору дедушки и подтвердил бы данное ему отцом звание неблагодарного. Чанёль смирился, но снова и снова выписывал поощрения тем, кто тянул их компанию на себе.        Сегодня, в канун Нового года, он устроил большой праздник, и в отличие от своего омеги, не побрезговал прийти на него. Он веселился с работниками, пил на брудершафт с альфами, танцевал с очарованными им омегами, пока в зале не появился разъярённый Сынхван. Он кричал, обвинял Чанёля во всех грехах, угрожал свадьбой, зная, что в семье Пак разразиться огромный скандал, если омега отменит свадьбу. – Ты только мой! – кричал Сынхван. – Да тут каждый второй готов к тебе в койку запрыгнуть. В эту ночь ты должен был быть со мной. – Ничего я тебе не должен! – рычал изрядно подвыпивший Пак, запихивая сопротивляющегося омегу в лифт. – Я звал тебя с собой, но ты посчитал, что это ниже своего достоинства. И вообще, зачем мне перед тобой отчитываться? Ты мне кто? – Я твой жених! – злился омега. – У нас через полгода свадьба. – Уверен? – сверкнул глазами Пак. – Твоя семья… – Есть только один человек, ради которого я согласился на этот фарс. Советую тебе каждый день молиться за его здоровье, иначе я выставлю тебя к чёрту!        Омега опешил, ловя ртом воздух. Всё его сопротивление сошло на нет, а двери лифта медленно закрылись. – Сука… – прошипел альфа, направляясь к бару, вырывая из рук опешившего бармена бутылку виски, и залпом осушая её прямо из горла. Всё внутри обожгло, но альфе было всё равно. Подчинённые смотрели на него настороженно, а Чанёль усмехнулся. – Что? – спросил он. – Я и так могу. Чего застыли? Веселитесь. Новый год же. Ну…        Альфа помахал руками, заставляя толпу немного ожить и вернуться к своим делам. Голова гудела, и до жути хотелось курить. Похлопав себя по карманам, Чанёль выудил оттуда пачку сигарет. – Вот же тварь, – шипел он, направляясь в сторону служебной лестницы. – Весь вечер испортил.        Выпитое давало о себе знать, и ноги почти не держали. Прикуренная сигарета и едкий дым, наполнивший лёгкие, добавлял эффекта, и сейчас Чанёль всё труднее понимал, где он находится. Он помнил лишь ненавистного омегу и то, как он стелился перед его отцом. – Продажная сука, – ударил ногой по двери Чанёль.        Та открылась, а Чанёль словно в замедленной съемке увидел парня, что схватился за лицо и сделал пару шагов назад. Незнакомец уже готов был рухнуть с лестницы, но Чанёль оказался проворней. Шок пришёл на помощь, отрезвляя на мгновение.        Омега, а Чанёль уверен, что это омега, хоть и не чувствует никаких запахов, хрупкий и ужасно лёгкий. Чанёль неосознанно прижимает парня ближе и слышит отдалённый запах пионов. Такой слабый, что можно подумать, что его и нет вовсе, но Чанёль его чувствует, Чанёль сейчас дышит им. – Эй, парень, ты как? В порядке?        Альфа слегка потряхивает незнакомца, осматривая припухший нос и струйки крови, что вытекают из него. Омега что-то мычит и тянется ближе, обвивая шею Чанёля руками. Становится так тепло, а стены начинают шататься. Альфа потряс головой, подхватывая незнакомца на руки. Брюки омеги влажные, а это означало только одно.        Чанёль глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки, но получилось только хуже, ведь с каждым вздохом он отчётливее ощущает сводящий с ума аромат пионов. Омега же только усугублял положение, прижимаясь ближе, словно ища защиты. Чанёль сглотнул, а потом попытался посадить незнакомца на пол, тот тихо простонал, а альфа почувствовал, как кровь по венам побежала быстрее. Ширинка стала выпирать, а альфа в панике начал думать, что делать.        Бросить омегу здесь одного не позволяла совесть. Пусть тот почти без сознания и ни за что не узнает его завтра, но это не в стиле Пака бросать человека в беде. Альфа сделал глубокий вдох и задержал дыхание, подхватывая незнакомца на руки и направляясь в сторону медпункта.        Затуманенный алкоголем разум подкидывал слишком откровенные картинки, но Чанёль пытался сопротивляться, хотя не каждый день в его руках оказывался беззащитный течный омега с потрясающим запахом, который к тому же безумно красив. Правильные черты лица, острый подбородок, чёткие линии скул, бархатная кожа, пухлые алые губы, приятные на ощупь формы – всё идеально в нём, а Чанёль слишком пьян, чтобы соображать.        Альфа ногой открыл дверь нужного помещения, укладывая омегу на кушетку. Несколько минут он метался в поисках чего-нибудь холодного. Лёд находился в небольшом холодильнике за ширмой. Альфа осторожно уложил мешочек на лицо омеги и осмотрелся. – Эй, тут есть кто-нибудь? – пробасил Пак, надеясь, что хоть кто-нибудь его услышит, но видимо все отдыхали на корпоративе, да и в их организации не так часты несчастные случаи, чтобы оставлять здесь дежурного врача.        Чанёль выругался про себя, а потом достал новую сигарету, закуривая. Он понимал, что нарушает правила, но ему очень хотелось, сигареты успокаивали нервы.        Омега ворочался на кушетке, лёд с лица упал, оставляя кровавые разводы на прекрасной коже. Омега прогнулся на кушетке, а с губ сорвался слишком откровенный стон. Альфа облизнул губы и попятился, упираясь спиной в дверь. Сигарета обожгла пальцы, Чанёль зашипел, отбрасывая окурок в урну, и заворожено наблюдая за тем, как ладонь омеги скользит по собственному телу, а потом скрывается за поясом свободных брюк. Алые губы приоткрываются в едва слышном стоне, а пальцы Чанёля щёлкают дверным замком. В голове в миг становится пусто, лишь запах пиона и такой нежный голос.        Чанёль как в тумане. Он ничего не понимает, он не может больше себя контролировать, потому что здесь и сейчас он безумно хочет это тело. На лице омеги наливается синяк, но Чанёль почему-то чувствует, что нет ничего страшного, и это скоро пройдёт.        Он подходит ближе, расстегивая свою рубашку и отбрасывая её в сторону. Он склоняется над омегой и осторожно касается губами лица. Незнакомец распахивает глаза. Он смотрит осознанно, но Чанёль просто уверен, что парень тоже ничего не соображает, как и он сам. Губы тянутся к губам, и обоих словно накрывает. Чанёль крепче сжимает хрупкое тело, оставляя синяки. Омега стонет в голос и выгибается, когда губы альфы играют с одним соском, а пальцы сжимают второй.        Чанёль знает, что омега сейчас один большой напряжённый нерв, и каждое прикосновение отдаётся для него волной наслаждения. Чанёль всегда был щедр, поэтому, стягивая с блондина брюки, он дарит поцелуй каждой клеточке его тела.        Омега извивается и умоляет о большем. – Прошу, – срывается с алых губ. – Я хочу… – Что ты хочешь, малыш? – шепчет альфа в самое ухо блондина. – Тебя. Я хочу тебя внутри. – Как скажешь, – улыбается Чанёль, а сам не может оторвать взгляда от бездонных карих глаз, которые в блаженстве закатываются, когда альфа обводит пальцем влажный анус, а потом проталкивает его внутрь.        Пак ловит губами сладкий стон, продолжая подготавливать омегу, тот непривычно узкий и слишком горячий внутри, отчего Чанёль заводится ещё больше, добавляя к одному ещё сразу два пальца.        Омега кричит. Свободной рукой альфа гладит грудь и мягкий живот парня под собой. Нос Чанёля скользит по взмокшей от пота коже и зарывается в пупок. Омега судорожно дышит, чувствуя губы альфы внизу живота. Чанёлю нравится, ему надоели омеги с идеальными фигурами, с твёрдым прессом и подтянутыми мышцами. Этот парень не такой, он слишком тёплый.        Омега снова кричит, когда альфа смыкает зубы чуть выше пупка, а пальцы проходятся по простате. – Господи, – срывается с губ блондина, когда Чанёль дразняще обводит языком стоящий колом член омеги, продолжая пальцами разрабатывать вход. Альфа уже давно мог бы быть внутри, но что-то его останавливает, может слёзы, что текут по такому невинному лицу.        Терпение на пределе, руки омеги в волосах, пальцы нежно перебирают пряди. Чанёль понимает, что ни с одним омегой ему не было так волнительно. Ещё никто не удостаивался столь долгих нежностей, но этого парня хотелось целовать, и Чанёль целовал везде, где дотягивался. Омега закатывал глаза каждый раз, как пальцы задевали заветный бугорок, а когда внутри стало пусто, с губ омеги сорвался разочарованный стон. Чанёль видел, что парень готов был вот-вот разреветься. – Не плачь, маленький, – шепнул альфа в самые губы. – Мы ещё не закончили.        Чанёль стянул с себя остатки одежды и резко притянул омегу к себе, устраиваясь удобнее. Головка его члена прошлась меж упругих половинок, дразнящее надавливая на блестящую дырочку.        Омега ноготками вцепился в сильные плечи. Они, не сговариваясь, двинулись навстречу друг другу. Два стона слились в один, и альфа уже не мог сдерживаться. Он погружался в податливое тело снова и снова, ловил губами стоны, дарил поцелуи, сходил с ума. На пике блаженства омега задрожал, изливаясь на свой живот, Чанёль сделал ещё пару толчков и потянулся к нежной шее, но замер, заметив там метку. Метку другого альфы. Осознание пришло вместе с оргазмом, а шок помешал вовремя выйти. Альфа ничего не понимал, но узел внутри крепко связал две жизни. – Твою мать! – сорвалось с губ Пака, когда он понял, что после оргазма омега моментально отключился. – Надо сматываться.        Спустя пару часов Чанёль поднялся. Он не понимал, что делает и как дальше жить. Этот омега был замужем, тогда почему? Почему он так просто отдался первому встречному? Альфа привел всё в порядок, одел омегу и уложил на кушетку, снова прикладывая лёд к ушибленному носу, а потом собрался сам. В сердце что-то щемило, но было страшно. Альфа вышел, прикрывая дверь и, не оглядываясь, чтобы ненароком не вернуться, сбежал вниз.        Небо всё ещё пестрило яркими фейерверками. Чанёль посмотрел на часы, пару часов назад начался новый день. – Ну что, с новым годом тебя, придурок!        Такси довезло альфу до ближайшего бара. Чанёль не знал, почему внутри было так пусто, но он думал о том, что алкоголь непременно поможет ему забыть обо всём.        Морозное солнечное утро не всегда приносит радость, особенно если ты просыпаешься в незнакомом месте с жуткой болью во всём теле. – Проснулся? – слышит омега незнакомый голос. – Ты как здесь оказался-то?        Лухан повернул голову на голос, разглядывая невысокого омегу в белом халате. – Я… Я не помню, – пытаясь напрячь память, отвечает Хан. – Я доделывал отчёт, мне стало плохо. Я решил пойти домой. Лифт был занят, поэтому я пошёл по лестнице. Ноги не хотели идти, и я решил проверить, не освободился ли лифт, потянулся к двери, но та резко открылась, а потом…        Омега поморщился от нахлынувшей боли. – А потом чернота, – тихо добавил Хан. – Всё понятно, – хмыкнул врач. – Видимо тот, кто тебя дверью приложил, сюда тебя и доставил. У тебя сильный ушиб, и я думаю, что небольшое сотрясение, но это всё пройдёт, если хорошенечко отдохнёшь. Иди домой и поспи нормально. – Да, – кивнул Хан, поднимаясь.        Движения отдались лёгкой ломотой в пояснице. Брюки были всё ещё влажные, но смазки было немного, да и возбуждение спало, вызывая где-то внутри приятное томление. – Будь осторожнее, – бросил ему вслед врач. – И поаккуратнее с дверьми.        Лухан кивнул и, попрощавшись, направился к выходу. В здании практически никого не было, если не считать дежурных и уборщиков. Омега шёл к стоянке и пытался вспомнить хоть что-нибудь, но удар и течка вытеснили из головы все воспоминания. Было обидно, ведь хотелось поблагодарить человека, что не дал ему снова свалиться с этой чёртовой лестницы.        Лухан добрался до дома без приключений, хотя руки иногда слегка подрагивали. На улицах никого не было, кругом стояла тишина. В почтовом ящике обнаружилась поздравительная открытка от родителей. Со слишком шаблонным: «С Новым годом, сынок». Хан усмехнулся и, скомкав послание, бросил его в урну.        Хотелось забыться, заснуть и не проснуться, потому что собственная жизнь достала до чёртиков. Омега поднялся в спальню, снимая с себя одежду и бросая в корзину для белья. Хотелось принять ванную и лечь спать.        Зеркало над раковиной отражало масштабы бедствия. Лицо опухло, под глазами наливались тёмные синяки. Удар, видимо был очень сильным, раз вышиб из омеги дух. Интересно, что случилось у того человека, раз он с такой силой выместил свой гнев на ни в чём неповинную дверь?        Лухан опустился в ванную, тёплая вода расслабляла, а на теле начали появляться небольшие красные пятна, словно следы чьих-то пальцев. По телу прошлась приятная дрожь, омега откинул голову назад и коснулся пальцами полувозбуждённой плоти. Сейчас почему-то всё ощущалось острее, чем миллионы течек до этого. Внутри всё трепетало, словно омеге снова было шестнадцать, словно его жизнь началась сначала.        С глаз сорвались слёзы, а всё возбуждение сошло на нет. Так не бывает. Он уже не сможет ничего изменить. Он никому не нужен. Он в разводе, но у него на шее горит метка альфы. У него нет запаха, и он не может иметь детей. Омега плакал, прижимая к себе колени и не замечая, как чуть выше пупка наливается свежая метка, распускаясь на теле, словно бутон пиона.        Едва дойдя до спальни, омега опустился на кровать и заснул, пытаясь не думать ни о чём.        В это время молодой красивый альфа открывает глаза и морщится. Голова болит, во рту помойка, а одежда насквозь пропахла алкоголем и сигаретным дымом. Он оглядывается по сторонам, понимая, что находится в номере какого-то дешевого мотеля. Откуда-то доносится шум воды. Альфа напрягает память, но не помнит ничего, кроме новогоднего корпоратива и ссоры с Сынхваном. Альфа громко ругается, а потом хлопает себя по карманам, рубашки на нем нет, в карманах брюк находятся ключи, телефон и бумажник. В кошельке несколько сотен. – Я бы не опустился до такого, – слышит альфа обиженный голос.        Чанёль поднимает голову, встречаясь с насмешливым взглядом. Альфа осматривает тело незнакомца, который полностью обнажён и ничуть не стесняется своей наготы. Пак делает вдох и понимает, что кроме своего запаха не чувствует больше ничего.        Бета хмыкает и идёт к большому зеркалу. – Сколько я тебе должен? – хрипит Чанёль. – Нисколько, – отвечает бета, а потом пожимает плечами, глядя в удивлённые глаза альфы. – Ничего не было, а я не привык брать деньги за невыполненную работу.        Чанёль ведёт плечами, чувствуя жжение. Царапины неглубокие, но почему-то болят очень сильно. – Ты таким пришёл, – отвечает на немой вопрос бета. – Опустошил нам весь бар чуть ли не подчистую. Ревел о том, что переспал с каким-то женатиком, и что тот был таким идеальным, что ты потерял голову, а потом полез ко мне. Я оттащил тебя сюда, но стоило твоей голове коснуться подушки, ты сразу отрубился, а я остался без десерта.        Чанёль усиленно пытался вспомнить хоть что-то, но алкоголь – лучшее средство, чтобы забыться. – Ты можешь принять душ. А потом уходи. Мне и так проблем хватает. – Спасибо, – ответил альфа, направляясь в указанном направлении.        Тёплые струи воды раскалённой лавой жгли по содранным участкам плеч и спины, но даже так Чанёль не мог вспомнить лица того, кто вчера так трепетно прижимался к нему, отдавался ему без остатка. Не осталось даже запаха. Ничего.        С одной стороны это было замечательно, может, тот омега тоже был под градусом и не предъявит Чанёлю претензий, а с другой… Руки постепенно начали вспоминать ощущение хрупкого тела, гладкую кожу, к которой так хотелось прикоснуться.        Чанёль понял, что пропал, что теперь его жизнь уже не будет прежней. Он, конечно, попытается всё снова забыть, но как жить, зная, что твоё сердце теперь где-то очень далеко. Это было безумием, но Чанёль не умел по-другому. Добравшись до дома, альфа усмехнулся, понимая, что цирк только начинается. – Где ты был? – спросил отец, что вместе с Сынхваном и папой пил кофе в гостиной. – Не ваше дело, – огрызнулся Чан, замечая, как сверкнули глаза отца. – Сынок, как ты разговариваешь со старшими? – вмешался папа. – Как они того заслуживают, – ответил Чанёль. – А чего это вы тут собрались? Меня обсуждаете? – Да вот, твой будущий муж жалуется на твоё поведение. Ты вообще понимаешь, что позоришь свою семью? – Чем это? – хмыкнул младший. – Я поддерживаю отношения со своими сотрудниками. Хорошая компания та, где работники горой стоят за своего руководителя. – У нас с этим всё в порядке, – ответил Сынхван. – Стоит только приказать… – А вот в этом и разница, – ответил Чанёль. – Приказать, значит не быть уверенным, а я хочу своим людям верить. – И для этого нужно с каждым из них переспать? – оскалился отец.        Чанёль напрягся, неужели старший что-то знает, и теперь будет шантажировать его? А может, это он подослал к нему того омегу? – С кем спать – это моё личное дело, и тебя это совсем не касается, – прорычал Чанёль, видя, как бледнеет Сынхван. Женишок хоть и строил из себя стерву, Чанёля всё же побаивался. – Я забочусь о твоей репутации, – заметил отец. – Не смеши меня. Ты заботишься о своей репутации. Ты строишь козни за моей спиной, но не обольщайся. Я тоже не так прост. – Ты мне угрожаешь? – злился старший альфа. – Предупреждаю, – ответил Чанёль. – Я согласился на этот фарс ради дедушки, но я ведь могу всё это разом закончить. – Ты потеряешь всё, – усмехнулся Пак старший. – Уверен? – сверкнул глазами Чанёль.        Отец растерялся, бросив взгляд на напуганных омег. Чанёль выглядел грозно сейчас, и никому бы даже в голову не пришло сомневаться в его правоте. – Ещё вопросы есть? – посмотрел на отца Чанёль.        В гостиной царило молчание, никто не смел даже шелохнуться, хотя Чанёль прекрасно видел сверкающие яростью глаза отца. – Ближайшее время я не желал бы видеть никого из вас. Будьте так любезны, не попадайтесь мне на глаза.        Чанёль развернулся и направился в свою комнату. Внутри было так пусто и тоскливо, что хотелось выть. Он опустился на кровать, путаясь пальцами в волосах. Теперь он отчётливо понимал, что в его жизни надо что-то менять, но разве он мог пойти против человека, что был ему опорой столько лет. Дедушка заменил ему родителей, когда те пропадали на светских раутах. Они поддерживали образ идеальной семьи, а теперь, как оказалось, Чанёль всё портит.        Парень хмыкнул, откидываясь на подушки и закрывая глаза, сейчас бы ему очень хотелось, чтобы рядом оказался кто-то понимающий.

***

– У вас пятнадцатая неделя беременности, – сказал врач, записывая что-то в карточку.        Омега напротив него непонимающе хлопал глазами. – Вы ошибаетесь, – усмехнулся он. – Этого просто не может быть, я… – Результат этих анализов очень точен, 99,9%. Вы ждёте ребёнка. Здесь вам не шарлатаны работают. У нас не бывает ошибок. – Нет, – мотал головой Лухан. – Я… Мне сказали, что я не могу иметь детей. Да и запах, он же совсем пропал. – Так бывает, – ответил спокойно врач. – Есть небольшие отклонения, но проблем можно избежать, если вы будете следовать моим рекомендациям. – Но, доктор, я… – щёки Лухана покраснели. – Я давно в разводе, у меня нет пары. Я не имел отношения с альфами лет пять точно. – Но дети не появляются из воздуха, Лухан-ши, – успокаивающе сказал врач. – Возможно, простите, конечно, но возможно вы о чём-то забыли. Болезненные течки иногда приводят к провалам в памяти, а если к ним присоединяется шок или сильные эмоции… – Вы хотите сказать, что я с кем-то переспал, а моя память просто вычеркнула этого человека из моей жизни? – голос омеги дрожал. – Тише, успокойтесь, ваши эмоции могут отразиться на вашем малыше. Я ничего не утверждаю, но такое бывает… Мой вам совет, постарайтесь вспомнить всё, что происходило с вами в период с двадцать восьмого декабря по третье января.        Омега прикусил губу, понимая, что именно этот период буквально выпал из его жизни. Особенно это касалось новогодней ночи. – Я выпишу вам больничный на пару недель и лёгкие успокоительные, они помогут и вам, и ребёнку. И, пожалуйста, берегите себя. Этот раз, действительно, может стать последним.        Лухан неосознанно обнял себя руками, пытаясь успокоить сбившееся с ритма сердце. Он должен, прежде всего, думать о ребёнке, с его отцом он разберётся позже, а если не разберётся, ну и чёрт с ним, главное, что теперь он снова не один.        Когда Хан вышел из поликлиники с кучей направлений и бумажек, ему вдруг показалось, что мир вокруг него стал другим. Солнце засияло ярче, а люди стали приветливее. Мартовская капель подбадривала, и казалось, что всё было хорошо. Хан много плакал, когда понял, что запах совсем исчез, а отсутствие течек он расценил, как знак. Он решил, что теперь он обычная бета и не видать ему больше счастья, и если бы не тошнота, усиливающаяся с каждым днём, он бы и не подумал обратиться к врачу.        Первые минуты были шоком, как? Так не бывает, это не правда! Сейчас же Хан понимает, он прислушивается к себе и чувствует. Он ещё помнит, как было тогда, в первый раз, но сейчас всё обязательно будет по-другому. Он ни за что не потеряет своего малыша.        Омега вернулся домой и побежал в ванную, сбрасывая с себя рубашку. Он крутился перед зеркалом, но ещё почти ничего не было заметно, только слегка выпирающий животик. Пальцы скользили по животу и замерли на тёмном пятнышке над пупком.        Лухан так и не понял, как оно появилось. Он пытался оттереть его, мазал гелями от синяков, а потом смирился. Иногда ему казалось, что когда его накрывала очередная истерика, это место жгло, заставляя успокаиваться. – Ваш альфа – собственник, – улыбнулся Лухану врач, когда омега, спустя две недели пришёл на УЗИ. – Даже малыша своего пометил.        Лухан прикусил губу, понимая, что сам часто сравнивал это пятнышко с меткой, но даже подумать не мог, что окажется прав. Хан внимательно смотрел на экран, едва различая ещё такое крохотное и беззащитное существо, которое ему подарил Бог, не иначе. – Всё хорошо, – закончил врач. – Одевайтесь.        Лухан поднялся, вытер живот полотенцем и стал застёгивать рубашку. – Я выпишу вас на работу, но будьте осторожны. Стрессы, перенапряжение – всё может отрицательно сказаться на здоровье малыша. Не мне вам объяснять это.        Омега кивнул, дни, проведённые на больничном, немного расслабили его, но теперь нужно было вновь вливаться и сделать все так, чтобы не навредить малышу.        Ночами, перед тем, как заснуть, омега думал о том, почему альфа так поступил? Запаха у него не было, поэтому течку он почувствовать не мог. Лухан усиленно выстраивал логическую цепочку. Он вспоминал свой спуск по лестнице, удар и руки, что не дали ему упасть. Сильные, крепкие руки, что прижимали к себе. Вот оно, альфа спас его от падения, альфа избавил его от боли и снял проклятие, что нависало над омегой тяжким грузом, но почему он ушёл? Почему не ищет его?        Чанёль сидел в своём кабинете и пытался вникнуть в отчёт, что утром принёс ему Чонде. Что-то не сходилось. В таблицах были указаны слишком странные цифры, их просто не должно было тут быть.        Чанёль потёр виски и набрал номер телефона финансового отдела. – Да, – послышался бодрый голос. – Чонде-ши, зайдите ко мне, пожалуйста. – Уже бегу.        Чанёль положил трубку и откинулся на спинку стула. Голова нещадно болела, а в ушах был какой-то шум. Хотелось где-нибудь спрятаться. Уже давно Пак не испытывал ничего подобного, наверное, с той ночи, которую он тщательно пытался забыть, но никак не получалось.        Он даже уехал на пару месяцев в другую страну, погрузился в работу, но мысли продолжали преследовать, а на кончиках пальцев покалывало далёкое, но такое родное тепло. – Вызывали? – просунулась в дверной проём голова Кима. – Да, проходи, – кивнул Пак и кинул на свой стол папку с отчётом. – Что это?        Чонде подошёл ближе, опускаясь на стул и протягивая к себе папку. – Отчёт, – невозмутимо ответил Ким. – Расчёт прибыли за прошедший месяц. – Да? – хмыкнул Чанёль. – Вот мне очень интересно, почему, заключив три выгодные сделки, цифра нашей прибыли не увеличилась, а даже уменьшилась в сравнении с показателями месяца прошлого?        Чонде внимательно перелистывал страницы, пытаясь разобраться. – Хм, – протянул Чонде. – По моей части всё чисто. Думаю, что это косяк экономистов. Они просто не внесли суммы полученных контрактов в перечень выполненных работ. Мы их и не просчитали. Ну и Сынхван, подставил падла.        Чанёль внимательно посмотрел на Чонде. – Ты уверен? – На все сто. Может, это и не компетентно с моей стороны, но могу сказать, что Сынхван совсем не разбирается в своей работе. – Но ведь раньше такого не было, – заметил Чанёль, хотя он прекрасно знал о способностях своего жениха. – Раньше у него был Лухан, что тянул на себе все отчёты. Две недели Хан был на больничном, и всё – Сынхван уже потонул.        Ким закрыл отчёт и поднялся. – Ладно, пойду, попрошу Хана вытащить мне новые цифры и пересчитаю. – Кто этот Лухан? – спросил Чанёль. – Почему я первый раз слышу о нём. – Да потому что Сынхван не любит распространяться о том, кто делает за него всю работу. Лухан предан этому месту уже почти шесть лет, а это корпорация ни во что его не ставит. Из-за невнимательности персонала омега потерял ребёнка. – Как? – Говорят, ему стало плохо, но никто не обратил внимания. Он в одиночку направился в медпункт, но упал с лестницы. Ваш дедушка выплатил компенсацию, но ведь это же ничего по сравнению с той болью, что пережил омега. Да и вообще всё у него пошло кувырком. С мужем разошёлся, да и здесь вечно получает от Сынхвана. – Откуда ты столько знаешь? – спросил Чанёль, чувствуя, как щемит под рёбрами. Он всегда был неравнодушен к чужим несчастьям. – Люди говорят. Сам Хан очень замкнутый и забитый омега. Порой из него слова не вытянешь. Жаль его.        Чонде грустно вздохнул и крепче прижал к себе папку. – Ну, пойду я, пожалуй.        Чонде вышел из кабинета, а Чанёль развернулся к большому панорамному окну. В их компании, действительно, было очень много проблем и нужно было искать способ их решения.        Шум в ушах стал сильнее, Чанёль поднялся и решил пройтись, чтобы немного прийти в себя. Два этажа – полностью погружены в работу, Чанёлю приятно видеть, как стремительно развивается компания. Всё было на своих местах, а главное, что были люди, которые так же болели его идеей.        Чанёль шёл по коридору, пока ноги не остановились у одного из офисов. Через стеклянную стену Чанёль видел, как Сынхван кричал на омегу. Светловолосый парень стоял, опустив голову и обнимая себя руками, пока Сынхван махал перед ним отчётом. Рука сама потянулась к ручке, дверь открылась, работники начали оглядываться на него, и лишь два омеги не обратили на него внимания. – Ты вообще забил на работу, – кричал Сынхван. – Из-за тебя финансовый отдел теперь будет все переделывать. Ты не мог вовремя предоставить нужные данные? Это безалаберность, никакой ответственности… – Но я… Я был на больничном, сэр, – прошептал Лухан, не поднимая глаз. – Ах да, видел я эту бумажку, – усмехнулся Сынхван. – Что решил прикрыться. Ты думаешь, что твоя причина уважительная?        Чанёль видел, как Лухан пытался глубоко дышать. – Залётный ты наш, – засмеялся Сынхван. – Это не ваше дело, – огрызнулся Хан. – Не думай, что наша организация будет оплачивать твои бумажки. Пусть твой альфа раскошеливается, или он сбежал после того, как понял, с кем связался?        Чанёль видел, как по щекам Лухана потекли слёзы. Внутри что-то сжалось. Альфа вошёл в помещение и двинулся в сторону своего жениха, что продолжал сыпать оскорбления в сторону омеги. – Знаешь только ноги, как раздвигать, а с отчётом справиться не можешь. Ты… – Сынхван! – прорычал Чанёль, вырастая перед женихом и закрывая своей спиной уже дрожащего Лухана. – Что ты себе позволяешь? – Чанёль… – растерялся Сынхван, глядя на альфу, что готов был разорвать его на части. Таким разъярённым он не видел Пака никогда. – Кто дал тебе право оскорблять своих сотрудников? – рычал Пак. – Этот отчёт твоя ошибка. Так будь добр возьми и переделай его сам и не смей больше распускать свой язык.        Чанёль чувствовал каждой клеточкой, как дрожит омега за его спиной, это было странно, но не вызывало чувство неправильности. – Я? Но я руководитель отдела… – Вот именно, – ответил Чанёль. – И если кто-то из твоих сотрудников не справляется, ты должен прийти на помощь. – Вот ещё, – фыркнул Сынхван. – Этот… залетел не пойми от кого, а я должен за него горбатиться. Сам знаешь, что одинокие омеги с детьми в нашем обществе считаются позором. – Кто сказал? – ответил Чанёль. – И вообще, тебя не должно касаться ничего из того, что не связано с работой. Лухан-ши со своей работой справлялся… – Вот именно, что справлялся, а теперь… – Теперь он подготовит себе замену, а потом уйдёт в декретный отпуск, как и положено, а вы… – Чанёль осмотрел офис. – Каждый из вас, будет во всём ему помогать. Он отдал этой компании столько лет. Если я услышу, что кто-то распускает грязные сплетни, этот человек в тот же день потеряет работу. Мы пришли сюда не для того, чтобы перемывать друг другу кости.        Сынхван смотрел на Чанёля раздражённо, остальные покорно склонили головы, а Лухан не мог поверить в то, что происходит. Он смотрел на альфу перед собой и вытирал слёзы. Впервые за него заступались, впервые кого-то волновала его судьба. Омега внимательно рассматривал альфу. Высокий, стройный, темноволосый, за его широкой спиной было совсем не страшно, а когда он обернулся, Лухану показалось, что земля уходит у него из-под ног. – С вами всё хорошо? – спросил Чанёль. – Не нужно ли чего? – Спасибо, – шепнул Хан, отводя взгляд. Сердце колотилось внутри. – Не нужно было… – Я ничего противоестественного не сделал, вы столько лет тянете на себе весь этот отдел, поэтому никому не дано право повышать на вас голос.        Чанёль смотрел на омегу и думал, что столько лет он посещал это здание, но ещё ни разу ему на глаза не попадался столь прекрасный цветок. Куда он смотрел раньше? – Если кто-то будет вас обижать, обязательно звоните мне лично, я разберусь. – Не нужно, всё хорошо.        Чанёль взял омегу за руку. Они оба замерли, внутри родились какие-то странные чувства, казалось, что все вокруг растворились. – Лухан-ши, – сказал Пак. – Я пришёл сюда, чтобы навести в этой компании порядок, я надеюсь, что вы мне поможете, нам пора меняться, ведь так?        Омега кивнул, но руку вытащил, потому что ему казалось, что прикосновения Чанёля обжигали. – Я надеюсь, вы мой человек? Вы пойдёте со мной к успеху? – Я всегда готов помочь компании, но моё положение… в прошлый раз…        Чанёль видел, как погрустнели глаза омеги. – Я вам обещаю, что как в прошлый раз уже не будет, – сказал Пак. – Я понимаю, что никакая компенсация не поможет тем, кто потерял близких. Если вам будет что-то нужно, обязательно обращайтесь. – Хорошо, – ответил Хан, а потом поднял глаза, встречаясь с ласковым взглядом. Их новый босс был слишком добр к нему, но почему-то хотелось ему верить. – Вот и славно, – улыбнулся Чанёль, а потом посмотрел на остальных работников. – Это касается каждого из вас, если вас оскорбляют, несправедливо в чём-то обвиняют, заставляют работать сверхурочно, но не оплачивают ваш труд, обращайтесь ко мне. Завтра же мы создадим комиссию по трудовым спорам. Я хочу наладить атмосферу в коллективе.        Чанёль уловил несколько восхищённых взглядов, а потом посмотрел на красного, как рак, возмущённого Сынхвана. – Даю тебе время до вечера, – сказал Пак. – Исправь свои ошибки и помоги Чонде, чтобы в конце смены отчёт лежал у меня на столе, и если я узнаю, что ты привлёк к работе кого-то ещё, я подниму вопрос о твоей компетентности и соответствии занимаемой должности.        Сынхван фыркнул, а Чанёль ещё раз осмотрел зал. – Прошу всех вернуться к работе.        Чанёль вышел, направляясь к себе в кабинет, он понимал, что задел самолюбие Сынхвана, но он не имел права кричать на того парня. Оказавшись в своём кабинете, Чанёль открыл базу данных, ему почему-то захотелось узнать об этом Лухане немного побольше, ведь зная своего жениха, Чанёль понимал, что Сынхван ещё попытается отомстить.        Омега оказался почти на семь лет старше, а перед глазами Чанёля возникло милое личико, по которому сегодня текли слёзы. Ещё никогда в нём не возникало такое желание кого-то защитить.        Лухан сидел на своём месте и пытался погрузиться в работу. Контракты, цены, цифры – всё перемешалось, а перед глазами стоял образ альфы, что впервые за столько лет вступился за него. Хан никогда не думал о том, что кто-то из семьи Пак обратит внимание на простых работников, таких как он, но Чанёль был не такой. Он сразу зарекомендовал себя с лучшей стороны, заменив начальника финотдела. Чонде заставил всех там начать работать, а ведь раньше они всё чаще сваливали свою работу на них, экономистов. Чанёль шёл против системы, и за ним хотелось идти следом. – Чего такой довольный? – спросил его коллега. – Начальство за него заступилось, что теперь нос задерёшь? – Почему? – удивился Лухан. – Я ведь и не мечтал об этом. – Даже странно, что он вот так из-за тебя кричал на собственного жениха. – Жениха? – растерялся Лухан, в животе что-то кольнуло. – А ты не знал, что они с Сынхваном помолвлены? В конце лета у них вроде свадьба. – Тридцать первого августа, – прошептал Лухан, ведь врач назначил ему именно это число для родов. – Точно, а говоришь, что не знаешь.        Хан усмехнулся, он ведь совсем забыл о том, что у всех в этом мире своя жизнь, а он уже вдруг подумал о том, что Чанёль вполне мог бы подойти на роль альфы, что позаботится о них с малышом. – Сомневаюсь я, что даже если Сынхван крупно накосячит, его с должности снимут. Будущий муж же.        Лухан лишь пожал плечами, его не должна была интересовать чужая жизнь. Начальник ходил мрачнее тучи, но к Лухану не подходил. Это было к лучшему, потому что малыш внутри заволновался. Нужно было подышать воздухом, поэтому омега поднялся и направился к выходу. – Куда? – окликнул его Сынхван. – Мне нужно немного подышать, – честно ответил Хан. – Здесь душно.        Босс хмыкнул, но ничего не сказал. Лухан медленно добрёл до лифта. На нем была широкая футболка, но люди почему-то всё время смотрели на него. Омега неосознанно прикрывал руками уже заметный животик. На крыше здания была разбита небольшая оранжерея, здесь отдыхали работники офиса. Сейчас тут никого не было, поэтому Хан опустился на лавочку и начал осторожно поглаживать свой живот. – Привет, маленький, – шепнул Хан. – Как ты там? Надеюсь, что у тебя всё в порядке? Ты никого не слушай, хорошо? Мы справимся, обязательно. Ничего страшного, что мы с тобой остались только вдвоём, у нас всё будет замечательно, я обещаю.        Лухан ещё что-то говорил и говорил, поглаживая живот. Ему нравилось вот так болтать со своим сыном. Он мог бы просидеть так долго, но дверь открылась, и на крышу выбежал растерянный Чанёль. Он нервно курил, но заметив омегу, что сидел на лавочке, умостив руки на своём животе, тут же затушил сигарету, бросая её в урну. – Прости, – выдохнул Пак. – Ой, извините меня, Лухан-ши. Я не хотел нарушать ваше уединение. – Всё в порядке, Чанёль-ши. Это я засиделся, пора возвращаться за работу. Сынхван-ши не простит мне долгое отсутствие. – Да, – как-то растерянно кивнул Чанёль.        Омега мог просто пройти мимо, но что-то его остановило. – У вас что-то случилось? – сорвалось с губ Лухана. – Всё хорошо, – отмахнулся Чанёль, натянув улыбку.        Малыш внутри Хана толкнулся, омега тихо ойкнул и опустил взгляд на свой живот. – Он говорит, что вы обманываете, – сказал Лухан, поглаживая живот. – Мой малыш чувствует ложь. – Зачем вам наваливать на плечи чужие проблемы? – Вы помогли мне, – ответил Лухан, делая шаг в сторону Чанёля. – Теперь моя очередь отплатить вам. – К сожалению, это не в ваших силах, – выдохнул Чанёль, опускаясь на скамейку. – Звонили из больницы, дедушке стало хуже.        Лухан опустился рядом и посмотрел вдаль. – Ваш дедушка неплохой человек, – выдохнул Лухан. – Мне искренне жаль его. – Он испортил вам жизнь… – Свою жизнь я испортил сам, – ответил Лухан. – Мой муж и мой врач повторяли мне, что я должен был взять отпуск, что беременность протекает с осложнениями, что мне нужен покой, а тут… разве тут можно усидеть на месте. Я слишком любил свою работу. – А теперь не любите? – Теперь я люблю своего сына, – улыбнулся Хан. – Теперь я осознаю, что если я потеряю его, я не смогу больше жить. Я не выживу один. – А отец ребёнка…        Омега отвёл взгляд, а Чанёль прикусил губу. – Простите, это не моё дело, – сказал Пак. – Всё в жизни бывает, и каждый волен жить так, как считает нужным. Я ничуть не осуждаю вас, все эти морали глупы и давно устарели. – Но многие ещё чтят их, поэтому для окружающих я словно бельмо на глазу, но если я не буду работать, мне не на что будет жить. Пособия одиноким такие маленькие сейчас. Не знаю, почему я вам всё это говорю, – хмыкнул Хан. – Я почти шесть лет не смел и слова проронить в этих стенах. – Простите, – шепнул Чанёль. – Всё в порядке, вы тут совсем не причем. Это я… – Не стоит во всем обвинять себя, Лухан-ши. Это неправильно. Вам надо жить дальше и не думать о том, что было раньше. У вас теперь есть сын. Думайте лучше о нём. И если здесь кто-то будет вмешиваться в вашу жизнь, просто позвоните мне, хорошо?        Хан улыбнулся и кивнул. – Вы тоже не унывайте, всё будет хорошо.        Омега несмело провёл ладонью по чужим тёмным волосам. Чанёль судорожно вздохнул, Хан одёрнул руку и поспешил к лифту. Альфа хотел было сорваться следом, ведь ему показалось, что он уловил лёгкий аромат пионов, а по телу разлилось приятное тепло. Звонок телефона прервал порыв альфы. – Да, – сказал Чанёль. – Чанёль-ши, – послышался знакомый голос. – Господину очень плохо, и он зовёт вас. – Уже еду, – сжал телефон Чанёль.        Пак быстрым шагом направился к лифту. На душе было неспокойно. Чанёль понимал, что как тяжела бы не была его жизнь, он не хотел бы потерять единственного родного человека. Родителей альфа не считал, ведь с ними у него было очень мало общего. Будучи ребёнком, Чанёль никак не мог понять, для чего он появился на свет, если всю свою жизнь был лишним? Отец всё время в чём-то упрекал, а папе было всё равно. У маленького альфы был только дедушка и парочка гувернеров. Альфа вспоминал, как звал папу по ночам, когда было больно или страшно, но никто не приходил. Чанёль учился всё делать сам. Он часто думал о том, что не хотел бы такой же участи своим детям, поэтому он уже сейчас думал о том, какой из Сынхвана получится папа. Перспектива Чанёля не радовала, но помолвка была заключена, и до свадьбы осталось всего ничего.        Пробегая вдоль офисов, Чанёль случайно зацепился взглядом за светлую макушку. Лухан сидел на своём месте и несмело улыбался расположившемуся рядом начальнику финотдела. Чонде что-то рассказывал, усиленно жестикулируя, и кивая в сторону бросающего в них взглядом молнии Сынхвана, что с головой зарылся в какие-то бумаги.        Чанёль невольно замедлил шаг, вглядываясь в такую неуверенную, но бесспорно прекрасную улыбку. По лицу омеги можно было понять, что ему было очень страшно, но он пытался бороться со своими страхами. Словно почувствовав взгляд Пака, Хан обернулся. Чанёлю показалось, что эти карие глаза манили его в бездну. Дыхание перехватило, а Чанёль попытался удержать себя в руках. Этот омега слишком странно действовал на него, заставляя сердце биться быстрее. Взгляд омеги сейчас просто излучал тепло, и на душе становилось спокойнее.        Чонде поняв, что его игнорируют, проследил за взглядом омеги, а заметив Чанёля, подскочил, выпрямляясь по струнке. Чанёль хмыкнул и показал на часы, Чонде виновато улыбнулся и нехотя поплёлся к выходу. – Я это… – Я жду переделанный отчёт сегодня вечером, – сказал Пак. – Займись делом.        Ким поклонился, а Чанёль продолжил свой путь, ещё долго чувствуя на себе чей-то взгляд, от него было тепло. Он придавал сил.

***

       В больнице как всегда было много народу, Чанёль поднялся на нужный этаж и подошёл к нужной палате, заглядывая внутрь. Врач стоял у кровати пациента и что-то записывал, услышав шум, он обернулся и посмотрел на Чанёля. – Подожди меня снаружи, – сказал мужчина.        Альфа кивнул и вышел, опускаясь на стул возле палаты, врач вышел буквально через пять минут. – Пойдём ко мне, – сказал он, направляясь в нужную сторону.        Чанёль шёл следом, осматриваясь по сторонам. Больницы всегда вызывали в нем тоску, а сейчас он уже привык, потому что проводил здесь слишком много времени. – Что произошло? – спросил Чанёль, видя напряжённое лицо врача. – К нему приходил ваш отец, – ответил старший. – Я просил Чансу-ши не волновать отца, но вам прекрасно известно, что эти двое не могут разговаривать спокойно. Они поругались, Чансу-ши хлопнул дверью, а сердце вашего дедушки дало сбой. – Отец совсем ни о чём не думает, – прошипел Чанёль. – В этот раз все намного тяжелее, – выдохнул врач. – Я не знаю, сколько ему осталось.        Чанёль поднял растерянный взгляд. – Как… – Мне очень жаль, Чанёль-ши, каждый день для вашего дедушки может стать последним. Мы сделали всё, что могли. Вы можете навестить его, он в сознании…        Чанёль подорвался с места и побежал в палату, он хотел о многом поговорить, но понимал, что сейчас всё-таки не лучшее время для этого. У самой палаты он остановился, перевёл дух и вошёл. Мужчина на кровати повернул голову и попытался улыбнуться. – Чанёль-и, сынок, подойди.        Парень подошёл ближе, сжимая ладонь старшего. – Прости меня. – Дедушка, – растерялся Чанёль. – Почему ты извиняешься? Ты не должен. Я… – Должен, Чанёль-и. Я столько лет был слеп. Я пригрел на груди змею, но мне даже в голову не могла прийти мысль о том, что для Чансу деньги станут важнее семьи. Понимаю, что и сам я не ангел, но... Знаешь, иногда ночами мне снится один и тот же сон. Я стою среди длинного коридора, откуда-то доносится плач ребёнка. Я пытаюсь его найти, но ничего не выходит, а потом вокруг начинают появляться люди, они кричат на меня, швыряют в меня вещи, а я даже не сопротивляюсь, потому что заслужил. Я стольким людям разрушил жизнь. Даже собственному внуку. – Ну что ты такое говоришь, – возмутился Чанёль. – Правду. Сегодня я понял, что нужно что-то изменить, пока не поздно. Знаешь, я понимаю, что многое в нашем бизнесе не идеально. Столько лет я слушал Чансу и верил, что он желает компании только лучшего, а он снова и снова подставлял меня, выставляя беспомощным стариком на совете директоров. Он столько лет пытался сместить меня с поста, но вот когда я решил уйти, его не оказалось рядом и это логово змей досталось тебе. Я верю в тебя, сынок, ты сможешь поднять наш бизнес на невиданные высоты. Компания твоя, поэтому делай то, что считаешь нужным, не оглядывайся назад, доверяй только проверенным людям, вокруг слишком много шпионов Чансу, он только и ждёт момента, когда ты оступишься, чтобы рассмотреть вопрос о твоей компетентности.        Дверь распахнулась, и в палату влетел Сынхван, на лице было искусственное волнение. – Инсон-ши, как хорошо, что с вами всё в порядке, я сразу примчался сюда, когда узнал, что вам стало хуже. Не пугайте нас так больше. – А что я говорил, – усмехнулся Пак старший. – Они везде.        Чанёль крепче сжал руку деда и недовольно посмотрел на омегу. – Вы о чём? – непонимающе хлопал глазами Сынхван. – Кажется, я дал тебе задание, – заметил Чанёль. – Что ты здесь делаешь? – Чанёль, я не могу работать, зная, что Инсону-ши плохо. Ему нужна поддержка, а я, как твой будущий муж… – Должен выполнять мои указания. Ты переделал отчёт?        Омега махнул рукой, а потом подошёл ближе, обнимая Чанёля. – Лухан с Чонде справятся и без меня, – ответил Сынхван. – И то верно, – заметил Пак старший. – Не понимаю, почему ты ещё возглавляешь экономический отдел. Это место я давно хотел отдать Хану. Он мальчик умный, образованный, спокойный, работящий. – У этого оборванца ничего нет, – фыркнул Сынхван. – А ещё он нагулял где-то ребёнка, разве это качества приличного омеги? – Ребёнка? – удивился Инсон. – Чанёль-и, это правда?        Младший кивнул. – Пожалуйста, проследи, чтобы этот мальчик не перенапрягался, чтобы рядом с ним всегда кто-то был, а потом оформи ему отпуск, обязательно. Я… Я слишком много ему должен. Я так виноват перед ним.        Сынхван непонимающе смотрел на старшего. – Он ни в чем тебя не винит. – Но всё же, приведи его ко мне. Я хочу его увидеть. Мы виделись лишь однажды, и я не смог сказать всего того, что хотел.        Чанёль кивнул. – Приведу, завтра, а теперь отдыхай.        Чанёль обнял старшего. – Не забывай о том, что я сказал, – шепнул ему на ухо Инсон. – Я помню, отдыхай.        Альфа попрощался с дедушкой и направился к выходу. На стоянке его догнал Сынхван. – Чанёль-и, может, сходим куда-нибудь? – лукаво спросил омега. – Мы давно никуда вместе не выбирались. – Могу предложить лишь посиделки в офисе, – ответил Пак. – Я хочу увидеть готовый отчёт. – Ты скучный, – пробурчал омега. – Я тебя не держу, – ответил Чанёль, забираясь в машину и закрывая дверь. – Эй, Чанёль, отвези меня хотя бы домой. Я приехал сюда на такси, моя машина осталась на стоянке. – Метро ещё открыто, сладкий, – усмехнулся Пак, нажимая педаль газа и наблюдая, как омега гневно кричит вслед уезжающему автомобилю.        Чанёль смотрел на дорогу, но его мысли совсем не здесь. Дедушка говорил о шпионах, об отце, о Хане, выходит, что он дал Чанёлю возможность самому принимать решения, развязал ему руки.        Альфа понимал, что отец, будучи вторым человеком в компании, не даст ему жить спокойно, но ведь нужно было сменить всего пару человек, чтобы работа пошла более продуктивно. Первым делом он поднимет вопрос о Сынхване. Ведь скоро Лухан уйдёт, и тогда они обязательно сядут в лужу.        В офисе было уже пусто, рабочий день подошёл к концу, и лишь в одном кабинете горел свет. Лухан и Чонде сидели за одним столом и что-то считали. Альфа был к омеге так близко, что казалось, повернись они друг к другу лицом, они соприкоснутся. Чанёль почувствовал, как внутри развивается совсем не уместное чувство ревности, по сути, этот омега ему никто. Он свободен, Чонде, вроде бы, тоже не нашёл пару, но почему-то Паку захотелось, чтобы мужчины сейчас были друг от друга как можно дальше.        Лухан устало вздохнул и, стянув с носа очки, потёр переносицу. Чонде с беспокойством что-то спросил. Омега отрицательно помотал головой и улыбнулся. Ким улыбнулся в ответ, а Чанёль больше не мог наблюдать за этим со стороны. – Как успехи? – пробасил он, открывая дверь и входя в помещение.        Лухан и Чонде поспешили подняться и почтительно поклонились. – Всё почти готово, Чанёль-ши, – ответил омега. – На это раз я всё очень тщательно проверил. – Верю, – улыбнулся Пак. – Чонде-ши, вам ещё необходима помощь Лухана-ши? Негоже держать беременного омегу в офисе столь длительное время. – Я пытался отправить его домой, но он отказался. – Я не смогу заснуть, зная, что по моей вине человеку приходится делать двойную работу. – Вашей вины здесь нет, – отрицательно помотал головой Ким. – И я очень благодарен вам за помощь. Один бы я не справился. – Так почему вы отпустили Сынхвана? – спросил Чанёль. – А он у нас отпрашивался? – усмехнулся Чонде. – Ему кто-то позвонил, он подхватил свои вещи и вылетел из кабинета. Мне повезло, что Лухан-ши ещё был здесь, иначе я не успел бы переделать отчёт к сроку. – Спасибо вам за вашу работу, – улыбнулся Чанёль. – Но думаю, что всё-таки всем пора по домам. – А… – Чонде растерянно посмотрел на немного недоделанный отчёт. – Оставь, – похлопал парня по плечу Чанёль. – Я доверяю тебе. Ты доделаешь его завтра. Уже поздно.        Чонде кивнул и расплылся в улыбке. – Ханни, тебя проводить? – спросил он, посмотрев на омегу. Рабочий день закончился, а значит, можно было отбросить все формальности.        Чанёль сжал кулаки, пытаясь не показать ревности, что накрыла его с головой. Он не имел права, но не мог контролировать себя. Он сделал шаг к омеге, но замер… – Не нужно, – помахал головой Лухан. – Твой парень тебя уже заждался. Я помню, сколько раз он уже звонил за вечер. – Ну да, – смущённо почесал затылок Чонде. – Но как ты один… – Я всё ещё здесь, – заметил Чанёль. – Не переживай, я подвезу Лухана-ши до дома. – Чанёль-ши… – Отказы не принимаются, – улыбнулся Пак. – Ну, тогда я побежал, – засиял Чонде. – До завтра.        Чонде вышел, оставив Чанёля и Лухана наедине, в помещении стало слишком тихо. – Я… Пару минут, – сказал Лухан. – Не торопитесь, – ответил альфа.        Омега начал суетливо собирать бумаги со стола, раскладывая их по папочкам, выключил компьютер, натянул тёплый кардиган. – Я всё, – сказал он. – Идёмте.        Чанёль шёл впереди, открыв перед омегой дверь. Лухан старался не смотреть на альфу, ему было неудобно, ведь он даже представить себе не мог, что глава компании когда-нибудь будет вот так близко. – Дедушка хочет встретиться с вами, – нарушил тишину альфа.        Лухан поднял на него удивлённый взгляд. – Со мной? Для чего? – Не знаю, – пожал плечами Чанёль. Он не хотел говорить, о том, что старший хочет в очередной раз извиниться, ведь зная это, Лухан ни за что бы не согласился на эту встречу. – Спросите у него завтра сами. – Как его самочувствие? – Плохо, – честно ответил Чанёль. – Врачи уже не дают прогнозов. Это очень тяжело, жить, зная, что родной человек стоит на краю пропасти, и нет возможности ему помочь. – Должно быть это очень страшно, – обнял себя Хан. – Вы правы, – кивнул Чанёль.        Они медленно брели по темному коридору. Говорить было не о чем, да и не хотелось. Эта тишина была слишком уютной. У лифта они остановились, альфа нажал кнопку, но реакции не последовало. – Что такое? – спросил он, снова нажимая кнопку.        Лифт не сдвинулся с места, Лухан поёжился, понимая, что всё в его жизни движется по кругу. – Наверное, какие-то неполадки. Я позвоню дежурному.        Альфа достал телефон, набирая номер. – Да, сэр, – послышался бодрый голос. – Почему не работает лифт? – спросил Чанёль. – У нас сбои в сети, сэр. Мы думали, что в здании никого не осталось. Поэтому обесточили лифты. Мастер занимается, но мы можем… – Ничего страшного, работайте, – ответил Чанёль. – Я рассчитываю на то, что к утру всё будет работать. – Конечно, сэр.        Чанёль сбросил вызов и виновато посмотрел на омегу. – Лухан-ши, вы же не против лестницы? Не хотелось бы прерывать мастера, у него есть только это время для работы, днём, сами знаете, какой здесь поток людей, а неисправность оборудования может привести к серьёзным последствиям. – Я всё понимаю, – несмело ответил Хан. – Идёмте, мне не привыкать.        Мужчины двинулись в сторону служебной лестницы. Преодолев два пролёта, Лухан остановился. – Вам нехорошо? – спросил альфа, наблюдая за тем, как омега, не мигая, смотрел на дверь. – Да что случилось?        Словно по волшебству дверь распахнулась, а Чанёль едва успел отскочить, оказываясь слишком близко к омеге, что едва не потерял равновесие, но тут же был пойман сильными руками. – Простите, – виновато сказал Чонде. – Я думал, что здесь никого нет.        Его голос звучал где-то на заднем плане, потому что Лухан и Чанёль, не двигаясь, смотрели друг на друга. Альфа крепко прижимал старшего к себе, чувствуя такие знакомые изгибы, а омега не мог отвести взгляда, всей грудью вдыхая запах корицы. – С вами всё в порядке? – посмотрел на них Ким. – Да, – прохрипел Чанёль, прижимая омегу сильнее. Лухан уткнулся ему в грудь, комкая в руках пиджак младшего. – Я пойду? – осторожно спросил Чонде. – Иди уже, – сдержанно ответил Пак.        Ким сбежал вниз по лестнице, а Чанёль судорожно втянул воздух, закрывая глаза, и словно переносясь на пять месяцев назад. Тот же едва уловимый запах, те же ощущения, тот же хрупкий омега в руках. – Хан… – Молчи, лучше помолчи сейчас, – ответил омега, выпутываясь из крепких рук. – Иначе я…        Лухан замолк, посмотрев на Чанёля, что сполз по стене, на его щеках блестели слёзы, и вся злость, скопившаяся внутри, отступила. – В последнее время мне казалось, что всё, что произошло в тот день, было просто сном. Я ведь так и не смог вспомнить лица. Я так напился тогда, но метка…        Альфа поднял глаза на растерянного омегу. – Если бы не метка, я бы не ушёл тогда… – А, значит тащить в койку первого встречного омегу, что ничего не соображает от нахлынувшей боли это нормально, а узнать, что этот омега принадлежит кому-то – больно? – Хан…        Чанёль поднялся и попытался взять омегу за руку. Лухан попятился. – Не прикасайся ко мне, – сказал старший. – Ханни…        Чанёль попытался обнять омегу, который начал вырываться, а потом оттолкнул младшего. – Уйди, не трогай меня. Ты хоть представляешь, как мне было плохо всё это время? Ты хоть знаешь, что со мной было, когда я узнал, что внутри меня зародилась жизнь? Я был ослаблен, а твой удар добил меня. Ты просто воспользовался мной и выкинул, а теперь смеешь так просто смотреть мне в глаза? – Я виноват, признаю, но, пожалуйста, постарайся меня понять. Я думал, что ты не захочешь меня видеть после того, что произошло. Я боялся, что твой муж… – Я в разводе! – Я же этого не знал. Я видел тебя впервые, но ты свёл меня с ума. Своей красотой, своим запахом… – У меня нет запаха! – Есть, – ответил Чанёль. – Я же не сумасшедший. Я даже сейчас чувствую аромат сладких пионов. – Нет, так не бывает, – отрицательно мотал головой омега.        Чанёль осторожно подошёл ближе, обнимая. Лухан начал брыкаться, но альфа сжал его сильнее. В крепких руках альфы было слишком хорошо, что омега не мог больше сопротивляться. Слёзы покатились по щекам. – Я очень хотел тебя найти, но память подвела меня. В ту ночь мне стало страшно, но уже утром я жалел о том, что ушёл. Я потерял голову. Все эти месяцы я пытался вспомнить хоть что-то, что помогло бы мне тебя найти, но в голове было пусто. Только руки помнили прикосновения, ощущение твоего тела рядом. Я растворился в тебе, рядом с тобой я оставил половину себя. Прости меня, я такой идиот. – Дай мне время, – ответил Лухан. – Знаешь, после того, как мне сказали, что у меня будет ребёнок, я был безумно счастлив. Когда-то мне сказали, что я вряд ли смогу снова забеременеть, а тут такое чудо. Где-то внутри зародилась обида, но её оттеснило счастье. Потом я задался вопросом, какой ты? Почему ты так поступил? Почему ушёл? Все люди вокруг казались подозрительными, потом я стал равнодушен ко всему. Мне было абсолютно плевать, существуешь ли ты на этом свете. Я решил, что этот малыш только мой. Потом, когда живот стал заметен, а люди смотрели на меня с нескрываемой усмешкой, я был ужасно зол на тебя, потому что ты повесил на меня клеймо одинокой омеги с ребёнком. Клеймо, что не очень-то признается в современном мире. Иногда я думал о том, что если вдруг мы всё-таки встретимся, я ударю тебя так же сильно, я разрушу твою жизнь так же, как ты разрушил мою, а теперь… Теперь я не знаю, что мне делать, ты симпатичен мне, но у нас не может быть будущего. Это всё слишком странно. Мы совсем не знаем друг друга. – Ты не прав, – ответил Пак. – У нас есть будущее, оно уже существует, и оно внутри тебя. Тебе просто нужно определить, согласен ли ты поделиться им со мной.        Омега поднял на младшего заплаканные глаза. – Я не знаю, – честно ответил Хан. – Я тебя не тороплю, – ответил Чанёль. – Я буду ждать. – Для чего? – Я ведь уже говорил, что потерял голову, не помня твоего лица, а теперь, когда ты вот так близко я не отступлю, считай меня безумцем, но я хочу быть с тобой.        Лухан прикусил губу и отвернулся, слушая, как бьётся собственное сердце. Он мог бы забыться в объятиях этого альфы, но между ними была слишком глубокая пропасть, шагнуть в неё, значило потерять уверенность, а в положении Хана это могло привести к печальным последствиям. – Я обещаю защитить нашего сына, – в самое ухо, а Лухан чувствует, как мурашки бегут по телу. – Он наш, твой и мой, понимаешь. Я не отступлю. – Отвези меня домой, – ответил омега. – Мне нужно подумать. – Как скажешь, – сказал Чанёль, протягивая омеге руку. Хан ухватился за альфу, и они молча начали свой спуск.        Никто не решался проронить и слова, но в полной тишине они понимали друг друга. Омега был растерян, а альфа… альфа снова понял, что влюблён, что до сих пор на пальцах остаётся тепло этого тела. Сейчас он начал вспоминать, потому что рядом был тот, кто воплощал все образы в реальность. Чанёль снова видел, как в экстазе закатывал глаза омега, и хотелось снова не выпускать это тело из объятий.        Лухан прикрывал ладошками пылающие щёки, потому что он тоже видел, он понимал, что память просто посмеялась над ним, выбрасывая из воспоминаний самые яркие моменты, а теперь возвращая их вновь.        Сейчас Хан отчётливо видел перед глазами растрёпанного Чанёля, что целовал его живот, а потом кусал, ставя свою метку. Лухан усмехнулся, неужели он ещё в силах сопротивляться? Разве он может отказать человеку, которому принадлежит? Да, пусть эту метку не увидеть никому, но она есть, и она уже давно привязала его к этому альфе.        Чанёль довёз омегу до дома. Они некоторое время мялись на пороге. – Ну, я пошёл? – спросил неуверенно Пак. – До завтра? – Да, ты же помнишь, что дедушка хотел тебя видеть. – Передай ему, что я не держу на него зла, – ответил Хан. – И не нужно при любой возможности просить прощения, напоминая о пережитой боли. Я читал письма, что он мне писал, но у меня не было сил отвечать на них. Может поэтому, он всё ещё не может отпустить. Я тут совсем ни при чём. Он должен сам простить себя для начала. – Расскажешь ему об этом сам, завтра, – кивнул Чанёль. – А сейчас иди спать. Вы должны хорошенько отдохнуть. – Чанёль… – Ничего не хочу слышать. Я теперь отвечаю за вас. – Но разве я согласился? – А разве ты отказал?        Альфа склонился над старшим, подарив ему мимолетный поцелуй, и чувствуя сладкий вкус таких желанных губ. Хан не мог оттолкнуть, ведь даже малыш внутри сейчас ликовал. – До завтра, – сказал Чанёль, забираясь в машину и заводя мотор. – Будь осторожен, – выдохнул омега, провожая взглядом чёрный Хёндай.        Лухан вошёл в дом, закрывая дверь и прислоняясь к ней спиной. Внутри было слишком много разных чувств, с одной стороны было больно, он ведь, и правда, уже перестал верить в то, что найдёт отца своего ребёнка, а с другой было так тепло осознавать, что теперь рядом с ним есть альфа, прекрасный альфа, который принял его таким, какой он есть. Хотя, что они с Чанёлем знают друг о друге?        Лухан слышал много сплетен об их молодом боссе, но ни одна из них не вызывала доверия, потому что у людей есть особенность искажать реальность. Тем более Чанёль был начальником, а начальство никто особо не жалует.        Интересно, сколько бы ещё они не пересеклись, если бы не косяк Сынхвана? Лухан невольно вздрогнул, вспоминая начальника отдела и понимая, что всё, что он себе придумал, разбивается под напором реальности. Чанёль помолвлен, у него скоро свадьба, они никогда не смогут быть вместе. Между ними огромная пропасть, Лухан сейчас даже если захочет, никогда не поднимется до уровня Пак Чанёля – главы крупнейшего в стране концерна.        Хан хмыкнул, пытаясь сдержать слёзы. Куда ему, серому омеге до этого человека, его не примут в семье Чанёля. Он слишком хорошо помнит, каково это стоять там перед ними и чувствовать себя просто пылью на ботинках сильных мира сего. Сам бы Хан никогда не прошёл просить компенсацию, но муж настоял, а потом уехал, забрав с собой все полученные деньги, ладно что из дома не выгнал, и на том спасибо.        Хан вытер щёки, он не должен расстраиваться, ему надо продержаться пару месяцев, а потом он получит свой отпуск и немного придёт в себя, нужно будет подобрать для ребёнка достойный садик, потому что вряд ли его будут долго ждать. Работу потерять он не мог, ведь на содержание малыша нужны средства.        Омега направился в сторону ванной, пока стоял под тёплыми струями, в мыслях снова возник Чанёль, его тёплые руки, его голос и его глаза, огромные такие, наполненные безграничной нежностью и любовью.        Лухан не мог понять, почему какие-то мгновения перевернули его жизнь, почему этот альфа так прочно засел в сознании? Чанёль ведь совсем чужой. Ладони скользнули по животу, а пальцы обвели контур тёмного пятнышка над пупком. Живот рос, и метка распускалась, словно цветок. – Метка, – шепнул Хан. – Чанёль пометил меня. Он признал меня своим мужем, он… Он ведь теперь не может жениться на другом, ведь так?        Омега помотал головой, а сам он как поступает, на его шее ведь есть знак принадлежности, он тоже принадлежит другому альфе. Лухан перевёл взгляд в зеркало, скользнул по своему лицу и замер на шее. Дыхание перехватило, омега подошёл ближе, пытаясь понять, что происходит. Пятно на шее стало бледным, его было почти не разглядеть, а если очень постараться, то вообще можно скрыть с шеи. Лухан понял, что уже давно не чувствовал лёгкого шлейфа аромата истинного, что исходил от метки. Сейчас он чувствовал лишь корицу, в тысячи раз сильнее. – Не может быть, – хмыкнул омега, но глаза не обманывали.        Омега признал альфу, дал возможность его метке полностью раскрыть себя. Лухан понял, что теперь вряд ли получится что-то изменить. Ведь теперь Чанёль часть него. Они стали одним целым, все трое, и теперь придётся побороться за своё счастье.        Лежа в кровати, Хан думал о том, что у него нет сил сопротивляться альфе, но и сдаваться просто так он не хотел, хотя сейчас время было против него. – Малыш, что мне делать?        И тут же в голове возник ответ. – Мы не можем его потерять.        Утро встретило Лухана ярким солнцем и машиной Пака у крыльца. – Кажется, я просил дать мне время всё обдумать, – сказал Лухан, игнорируя распахнутую дверь машины. – Я и не собираюсь тебя торопить. Просто я решил, что раз всё равно проезжаю мимо, почему бы не захватить тебя с собой, – пожал плечами Пак. – Негоже тебе в общественном транспорте толкаться. – Доктор сказал, что мне нужно побольше гулять. Я должен дышать свежим воздухом, а машина этому как-то не очень способствует. – Мы откроем окно, – похлопал глазами Чанёль.        Лухан прыснул в кулак, но проигнорировав транспорт, пошёл вдоль дороги. – Хан, – хмыкнул Чанёль, а потом, закрыв машину, побежал следом за старшим. – Так нечестно. – А я не просил тебя следовать за мной, – равнодушно ответил омега, стараясь не показать, как ликовало сердце внутри. – Я не могу отпустить тебя одного. Я отвечаю за вас. – Не стоит, – улыбнулся Лухан. – Мне не привыкать добираться до работы на метро. – Будем постепенно отучаться, – ответил Чанёль.        Идти вот так вместе было очень уютно, казалось, что слова были лишними и за них говорили их сердца, Лухану хотелось, чтобы эта дорога никогда не заканчивалась, а идущий с ним человек всегда был рядом.        Они спустились в метро, где, действительно, было не протолкнуться. Пак прикрывал омегу собой, и за его широкой спиной было совсем не страшно. Когда один из пассажиров, пытающийся выбраться из вагона, случайно пихнул Чанёля под рёбра, альфа зашипел. – Больно? – спросил с беспокойством Лухан, видя, как скривилось лицо младшего. – Больше ты на метро не ездишь. – Я… – Возражения не принимаются!        Тон альфы был такой категоричный, что омега даже слово боялся сказать поперёк. Он опустил голову и разглядывал свои кроссовки. – Прости, – шепнул альфа, склоняясь ближе. – Я ведь думаю о вас в первую очередь. – Я всё понимаю, просто я уже отвык от такого. – Привыкай, сладкий, – улыбнулся Чанёль. – Я ведь от тебя не отстану. – Ох, мне уже страшно, – засмеялся Лухан.        Альфа не мог насмотреться на то, как улыбка сияла на таком нежном и родном лице. Почему он не видел этого омегу раньше? Они не с того начали, но Чанёль надеялся, что дальше у них всё обязательно наладится.        Они шли в сторону офиса, не глядя друг на друга, но их руки то и дело соприкасались, и всё было слишком правильно, пока словно гром эту идиллию не нарушил столь ненавистный Лухану голос. – Чанни, привет, – вылетел из своей машины Сынхван. – Я так соскучился.        Омега подбежал к Чанёлю, чмокнув его в щёку и крепко обняв. Лухан слышал звон разбившегося на осколки собственного сердца. Да, он помнил, что у них с Чанёлем не всё так просто, но вот так, видеть, как на твоего альфу претендует кто-то ещё, очень больно. – Ты чего без машины сегодня? – лепетал Сынхван, словно не замечая бледнеющего Лухана. – Решил прогуляться? Правильно, это очень полезно. Я тут созванивался с родителями, они приглашают нас сегодня на ужин. Давненько мы вместе не собирались. Я позвонил твоему отцу, он сказал, что попытается не опоздать. Он безумно любит семейные посиделки. «Семья», – пронеслось в голове Лухана. Сынхван прав, те люди семья Чанёля, а он, Лухан, лишь пыль, как он мог снова забыть об этом?        На глаза наворачивались слёзы, и всё расплывалось кругом. Омега пятился, стараясь не смотреть, на Сынхвана, что ластился к Чанёлю, альфа выглядел равнодушным, но не отталкивал. Почему он его не отталкивал? Перед глазами начали мелькать картинки того, как этот противный омега забирает у него ребёнка: «Это малыш Чанни, а Чанёль – мой муж. Мы воспитаем его, не переживай, а ты… Ты гори в аду!».        Звонкий смех в ушах, чья-то рука на запястье. Визг тормозов. – Ты что сдурел? – словно через толщу воды слышит омега голос Чонде. – Хан, ты как? С тобой всё хорошо?        Лухан не может ответить, потому что язык не слушается, а перед глазами пелена, которая не хочет исчезать. – Вызывай скорую помощь! – беспокойный бас достает самого сердца. – Чанни, оставь их, они сами разберутся. – Иди к чёрту! – буквально рычит Пак.        Тёплые руки обхватывают в кольцо, а тёплое дыхание согревает щёки. – Ханни, милый, слышишь меня?        Лухан сильнее цепляется за рубашку альфы. Он снова не видит его лица, но прекрасно чувствует. – Дыши глубже, – тихо говорит Чанёль, а Лухан ощущает нежные поцелуи на лице. – Сейчас приедет доктор. Что-нибудь болит?        Лухан попытался понять, но кроме слабости и темноты в глазах не было больше ничего. – Я тебя не вижу, – шепнул омега. – Не вижу, снова! – Успокойся, всё хорошо, – ответил Чанёль, а потом Лухан почувствовал невесомость. – Я тебя не оставлю. – Чанёль, что происходит? – не унимался Сынхван. – По-моему, я уже всё тебе объяснил, – огрызнулся Пак. – Иди к чёрту!        Чанёль нёс омегу в сторону лифта, трепетно прижимая к себе. Лухан был холодным и бледным. В груди рождалась паника, но Чанёль втягивал носом запах пионов и понимал, что угрозы для жизни омеги и малыша нет. Хан просто переволновался, и Пак понимал почему. Он сам первые минуты не знал как себя вести. Он совсем забыл о том, что существует Сынхван, что у них как бы свадьба в конце лета. Сейчас для него существовал лишь Лухан и больше ничего. Чанёль вспоминал слова отца о том, что если он пойдёт против его воли, то потеряет всё, но тут же вспоминались слова дедушки о том, что Чанёль должен принимать свои собственные решения. Он сделал свой выбор. Он оттолкнул Сынхвана, а когда обернулся, застыл в шоке. Словно в замедленной съемке он видел, как Чонде буквально вытаскивает Лухана из-под колёс какого-то автомобиля. Всё вокруг перестало существовать, кроме омеги, что принадлежал ему, носил под сердцем его ребёнка и принимал, не смотря на ту боль, что он ему принёс. Он ведь всё видел в глазах Лухана. Омега уже готов был сказать ему «да». – Маленький мой, – шептал альфа, укачивая омегу в руках, а потом осторожно укладывая на диван в кабинете. И плевать, что Хан был старше. Он был хрупче и нуждался в защите. – Скажи ещё раз, – улыбнулся омега. Перед глазами было темно, но Чанёль был светом, к которому стремилось сердце. – Маленький мой, – шепнул Чанёль, целуя холодные руки. – Ну что ты там себе напридумывал? Я ни за что тебя не оставлю. – Но он твой жених, – сказал Лухан. – А ты мой муж, понял? Папа моего ребёнка. А эта помолвка была всего лишь фарсом. Я думал, что должен поддерживать семейные ценности, но моя семья уже давно не считается с моим мнением, а я не хочу потратить свою жизнь, следуя глупым законам и правилам. Я свободен, Ханни. Ты – моя свобода. – Но они… – Ничего не посмеют нам сделать. На моей стороне закон, ведь так? – На твоей стороне правда, - сказал омега, потянувшись рукой к футболке. – Что ты хочешь? – растерялся Пак. – Я не знаю, специально ты это сделал или нет, но мы повенчаны с тобой Пак Чанёль, – ответил Лухан, обнажая свой живот и метку, что стала ещё ярче.        Чанёль улыбнулся, осторожно касаясь нежной кожи на округлившемся животе. Лухан вздрогнул, ему было приятно чувствовать руки альфы на своём теле, а когда его живота коснулись тёплые губы, он не смог совладать с собой, и слеза скатилась по щеке. – Вот только плакать не надо, – улыбнулся альфа. – Успокойся, сыночек не должен нервничать. Знаешь, мне кажется, что это будет омежка. Такой же очаровательный как ты. – С чего ты взял? – усмехнулся Лухан. – Может это будет отважный альфа. Такой же отчаянный, как его отец. – Кем бы он не родился, он уже любим. Я сделаю всё, чтобы защитить вас. – Чанёль, я не понимаю… – ворвался в кабинет Сынхван. Альфа закатил глаза, а Лухан неосознанно попытался прикрыться. Он по-прежнему ничего не видел, но словно чувствовал прожигающий взгляд омеги на своём животе. Чанёль помог поправить любимому футболку и посмотрел на Сынхвана. – Что тебе не понятно? – спросил Пак. – Между нами всё кончено, хотя я сомневаюсь, что между нами вообще что-то было. Хочу представить тебе своего мужа. Как видишь, мы ждём первенца, поэтому будь добр исчезни из нашей жизни. У меня на столе приказ о твоём увольнении, я подпишу его позже, когда буду уверен, что Ханни и малышу ничего не угрожает. – Я позвоню твоему отцу, – закричал Сынхван. – Хоть Господу Богу, – усмехнулся Пак. – А вообще, раз уж ты собрался звонить отцу, передай ему, что ему хотя бы раз в неделю необходимо посещать офис, иначе вопрос об его отстранении тоже будет поднят на совете директоров, и сколько бы шестерок у него не было, и мой голос в любом случае будет решающим. – Вот, доктор, проходите, – зашёл в кабинет Чонде, отпихивая в сторону застывшего и пышущего гневом Сынхвана.        Врач подошёл к Лухану, а Чанёль посмотрел на бывшего. – Будь добр, покинь помещение. – Иди, – пихнул Сынхвана в сторону выхода Чонде. – Как ты смеешь, – огрызнулся омега. – Смею, давно мечтал выставить тебя отсюда.        Ким вытолкал омегу из кабинета, оставив Чанёля, Лухана и врача в полной тишине. Врач померил давление, прощупал живот, задал несколько стандартных вопросов. – Были ли в последнее время сильные ушибы или сотрясения? – Я ударился головой, – честно ответил Хан. – Но врач, осмотревший меня, сказал, что нет ничего страшного. Лёгкое сотрясение. – Как это произошло? – Я…        Лухан вспомнил, как получил дверью по лбу, и после этого его жизнь кардинально изменилась. – Он стоял за дверью, когда выходивший с другой стороны ударил по этой двери ногой. – Кто ж так двери открывает? – возмутился доктор.        Чанёль отвёл взгляд. – У всех нас бывают моменты, когда хочется бить посуду, разбивать кулаки о стену, вышибать двери, – ответил Лухан. – Тот человек даже не догадывался о том, что я могу оказаться там. – Ну что ж, всё ясно. Во-первых, я, наверное, скажу банальную вещь, но вам в вашем положении надо поменьше волноваться, а во-вторых, думаю, что проблемы со зрением вызваны именно ударом и беременностью. Я выпишу вам направление на полное обследование. Думаю, что нужно заняться глазами вплотную, иначе есть вероятность потерять зрение навсегда.        Лухан почувствовал дрожь, что пробежала по телу, но рука Чанёля крепко сжала его ладонь. – Вот только не накручивайте себя, – заметил испуг омеги врач. – Всё пока хорошо. – Но я ничего не вижу, – чуть дрогнувшим голосом сказал Хан. – Вам нужно поспать и успокоиться, когда организм скинет напряжение всё встанет на свои места.        Доктор протянул Чанёлю несколько бланков. – Не спускайте с него глаз, – сказал врач. – Ваш муж очень уязвим сейчас. – Я знаю, доктор.        Чанёль проводил врача, а потом вернулся к Лухану, что лежал на диванчике и смотрел в одну точку, его глаза были такими пустыми. – Я так виноват перед тобой, – сказал альфа, опускаясь на пол опуская голову рядом с животом омеги. Лухан зарылся пальцами в тёмные пряди. – Ты тут совсем ни при чём, – ответил омега. – Но ведь за той дверью был я. – Но если бы тебя там не было, я бы умер от одиночества, так что не смей себя ни в чем обвинять. Это мне надо просить прощения, за то, что я ворвался в твою жизнь. – Не нужно, если бы не ты, я продолжил бы жить чужой жизнью, ты дал мне силы вычеркнуть из своей жизни ненужных людей.        Чанёль пододвинулся ближе, касаясь любимых губ. Нежный поцелуй закружил обоих, прикосновения успокаивали, Лухан прикрыл глаза, ему сейчас очень хотелось увидеть лицо Чанёля, чтобы запомнить, каждый сантиметр, каждую клеточку. Слёзы снова сорвались из глаз. – Ну, вот что опять не так? – растерялся альфа, вытирая щёки омеги и целуя закрытые глаза. – Почему ты не пришёл раньше? – сорвалось с губ старшего. – Мне было так одиноко. – Прости, – ответил Пак. – Прости, ты больше не будешь один.        Они целовались, пока Лухан не начал засыпать. Чанёль укрыл его имеющимся пледом. – Сэр, – влетел в кабинет Чонде. – Ой… Простите. – Что случилось? – Там ваш отец. Он в гневе. Он идёт сюда.        Чанёль хмыкнул, а потом посмотрел на Лухана. – Побудешь с ним? Мне нужно поставить точку.        Чонде кивнул, провожая Пака взглядом. – Удачи, – шепнул Ким.        Чанёль улыбнулся и вышел, в приёмной сразу же встречаясь с разгневанным старшим. – Ты совсем страх потерял? – прорычал Чансу. – Нет, как раз таки понял, что мне есть, за что и за кого бояться, – ответил Чанёль. – Дедушка вчера сказал мне, что главное в жизни – это найти себя и тех, кто тебя поддержит. Мы давно в разных лодках, отец, и твоя лодка тонет. Я могу кинуть тебе спасательный круг, а могу помочь тебе потонуть. Выбор за тобой. – Щенок, да какое право ты имеешь так со мной разговаривать? – Смею, потому что в этом здании я главный, а ты мой подчинённый. – Ты забываешься… – Это ты нарываешься. Ты думал, что, доведя дедушку до очередного приступа, сможешь спокойно уйти? Ты требовал от него переписать его долю на тебя, но забыл, что ты не имеешь права требовать. Ты ребёнок, который должен склонить голову перед своим отцом. Подчинение – вот залог успеха, ты не хотел подчиняться, и теперь оказался на дне, а я вовремя покорно опустил взгляд, принял все условия, даже жениться готов был на этой обезьяне, а покорность очень ценится. Теперь я здесь главный, можешь спросить у нашего семейного юриста. Сегодня утром он сам заверил письмо Пак Инсона, что передал мне свою часть акций компании, и что теперь? Теперь из четырёх долей, я владею двумя, одна у тебя и одна поделена между работниками. Мой голос решающий, понимаешь? Большая часть наших сотрудников на моей стороне. Помнишь, ты спрашивал, для чего мне нужно было «опускаться» до их уровня? Вот он результат. Я выиграл. Я теперь сам по себе, и для тебя у меня два выхода, ты либо со мной, либо против, но я обещаю, что если ты выберешь второй вариант, твоя жизнь перестанет быть спокойной. – Ты мне угрожаешь? – опешил старший. – Да, – ответил равнодушно Чанёль. – Если я узнаю, что ты строишь козни фирме, дедушке или моему мужу, всплывет видеозапись, на который ты с равнодушным видом наблюдаешь за тем, как задыхается твой отец.        Мужчина побледнел. – Ты… – Ты думал, я оставлю дедушку без присмотра? Ты слишком плохо меня знаешь. Ну, так что? – Иди к чёрту!        Старший альфа вылетел из здания, Чанёль наблюдал в окно за тем, как он направился на стоянку, отмахиваясь от Сынхвана. Чанёль видел, как отец кричал на омегу, а потом уехал. Было тяжело, но он должен был это сделать, чтобы начать новую жизнь.        Вернувшись в кабинет, он улыбнулся. Чонде стоял у окна, и видимо тоже наблюдал за Сынхваном и отцом. – Спасибо, – сказал Чанёль. Ким обернулся и непонимающе посмотрел на шефа. – Ты спас мне жизнь.        Чонде смутился. – Я ничего не сделал особо. – Ты не дал мне его потерять, – ответил Чанёль, опускаясь рядом с Луханом. – Он давно нуждался в сильном альфе рядом. Я рад, что им стал именно ты. Ты сильный, а это и нужно ему сейчас. – Не такой уж я и сильный, – хмыкнул Чанёль. – Я чуть не загубил собственное будущее. – Но ты нашёл силы, чтобы сопротивляться. Я не знаю, что ты собираешься делать дальше, но знай, что я с тобой.       Чонде ободряюще похлопал Пака по плечу. – Есть у меня парочка толковых ребят на примете, пора полностью поменять политику фирмы. Сынхван такой тут не единственный. – Я не имею права тебя просить… Это не твоя работа. – Мы всё обсудим, но завтра, а сейчас отвези-ка своё чудо домой. Ему нужно в кровать. – А… – У меня всё под контролем, шеф, – сказал Чонде. – Поставь его снова на ноги, а потом мы поднимем с колен нашу компанию. Я как раз подготовлю все свои предложения по смене состава. – Ты прав, я должен позаботиться о своей семье.        В доме было тихо. Чанёль внёс Лухана и закрыл дверь. Он без проблем нашёл спальню и уложил омегу в кровать. Хан что-то промурлыкал, нехотя опуская руки с шеи альфы. Пак улыбнулся и чмокнул старшего в губы.        Уложив Хана, альфа осмотрел дом. Здесь всё соответствовало образу омеги, и Чанёлю здесь безумно нравилось. Этот дом совсем не был похож на его одинокую холодную комнату в доме родителей. Он давно мечтал уехать оттуда, но отец снова и снова повторял, что идеальный сын должен поддерживать родителей. Что до свадьбы Чанёль не должен уезжать, а потом для них с Сынхваном был приготовлен дом, который бесил Чанёля своей идеальностью. Здесь всё было неидеально, а поэтому прекрасно. Альфа написал Лухану записку, на случай, если не успеет вернуться до того, как тот проснется и направился к машине, прощаться с прошлой жизнью нужно было раз и навсегда.        Лухан открыл глаза и огляделся, предметы выглядели размыто, но темнота исчезла. Голова больше не кружилась, и ужасно хотелось пить. Он совсем не помнил, как оказался дома, помнил лишь поцелуи альфы и его нежные сильные руки.        Омега закутался в тёплый халат и решил спуститься вниз, чтобы выпить воды, стоящие в гостиной чемоданы немного обескуражили, а суетящийся на кухне Чанёль в его фартуке смутил. Заметив омегу, Пак улыбнулся. – Уже проснулся? – сказал альфа. – Сейчас будем ужинать. Как ты себя чувствуешь? – Хорошо, – ответил Хан. – Только ужасно хочу пить. – Сейчас.        Чанёль развернулся, дотягиваясь до стоящего на подоконнике графина с соком. Лухан облизнулся, когда его нос уловил свежий запах яблок. – Вот держи, я только сделал. Тебе нужны витамины. – Чанёль-и, – начал нерешительно Хан, забирая протянутый стакан. – А что происходит? Ты тут, чемоданы в гостиной.        Чанёль виновато посмотрел на омегу. – Ну, знаешь, я тут немного поцапался с родителями, мне некуда было идти, я приехал сюда. Ты не беспокойся, если я тебе мешаю, я сниму квартиру и…        Чанёлю не дали закончить. Лухан подбежал к нему, крепко обнимая. – Только ты не волнуйся, хорошо? И не надо больше плакать. Я же сказал, что не оставлю тебя. Ты ведь со мной еще намучаешься. – Пусть. Я готов на всё, только не отпускай меня.        Чанёль крепче прижал омегу к себе, поднимая его голову за подбородок и склоняясь к пухлым губам. – Не отпущу, – ответил альфа, целуя.        Земля под ногами Лухана закружилась, но сильные руки не давали ему упасть, а когда губы скользнули по шее, а зубы сомкнулись на коже, Лухан понял, что теперь он безгранично счастлив, теперь он нашёл выход из тьмы. – Я так тебя люблю, – шепнул альфа. – С первого вздоха, с первого прикосновения. – Я тоже тебя люблю, спасибо, что не дал мне снова упасть. – Теперь у нас всё будет хорошо, обещаю.        Чанёль снова затянул омегу в поцелуй, выключая огонь на плите, а потом, подхватив старшего на руки, направился в сторону спальни. Ужин подождёт, а сейчас нужно было скрепить союз, который был создан Богом.        Ничему и никому не дано было разлучить их, теперь у Чанёля был надёжный тыл, а у Лухана отважный защитник. Вскоре у них появился прекрасный малыш-омежка, родители были безгранично счастливы, а Чанёль думал о том, что у него самый прекрасный муж на свете.        Лухан всё-таки встретился с дедушкой своего альфы, мужчина выглядел плохо, но врачи говорили, что он прекрасно держится. Они удивлялись тому, что альфа нашёл в себе силы жить. Когда он взял на руки правнука, его лицо сияло счастьем. Родители Чанёля посмотреть на внука не приходили, но это мало беспокоило Лухана и Чанёля, ведь самые родные люди были рядом. – Милый, – промурлыкал Чанёль, закрывая дверь спальни, когда они уложили своего кроху спать. – У меня есть к тебе предложение. – И какое же? – улыбнулся мужу Хан, но на его глаза тут же опустилась повязка. – Что ты делаешь? – Хочу повторить, – ответил Чанёль в самое ухо омеги. – Когда мы не видим друг друга, наша любовь достигает своего пика.        Хан капризно топнул ножкой. – Так нечестно, почему глаза завязаны лишь у меня.        Чанёль вложил в руки омеги шелковую ленту и направил к своему лицу. Лухан трепетно завязал узел на затылке мужа.        Комнату наполнили запахи пиона и корицы. После родов запах омеги стал ещё прекраснее, и Чанёль не мог надышаться им.        Губы потянулись к губам, шаг другой и омега упёрся в кровать. Чанёль медленно опустил его на матрас, покрывая каждую клеточку тела любимого поцелуями. Пусть он не видит его, но он чувствует каждое изменение. Сегодня они снова едины. Сегодня и всегда.