Потерянный

Кота в сети распознать всегда легко: закрытые аккаунты, мало записей и заметок, редкие обдуманные ответы. Вообще-то странно видеть кота в сети, ведь ему это не нужно. Однако, я же зачем-то обитаю там. Ищу чего-то. Вот и другие тоже. Я написал ему, как и некоторым другим, но только с ним завязался дельный конструктивный разговор. Как и все коты, он что-то скрывал. Мне 27, биологические часы тикают, но я не выношу женщин-кошек, про людей не стоит и вспоминать. Он искал поддержки, но не стремился открываться. Только сообщил, что уезжает на юг, во Флориду. По образу изложения информации я понял, что он от чего-то бежит. Какой-то локальный конфликт? Хм. Через две недели я вернулся в универ, читать лекции по литературе. Одновременно в группе появился молодой кугуар. Я почему-то сразу понял, что это он. Имя совпадало, да и место дислокации тоже. Вот я и подумал: наверное, он. Даже не удивился. Не знаю, узнал ли он меня. - Эверетт, - позвал я его. Он напрягся весь, но не обернулся, не остановился. В общем, никак визуально не отреагировал. - Морисси, - уже по фамилии. - Эверетт Морисси, я хотел бы задержать тебя ненадолго. Его аж передернуло, когда я коснулся его плеча. - Не узнаешь меня? - спросил я. Он удивленно и испуганно оглядел меня, всмотрелся пристально в лицо, принюхался, как это делают коты, когда не желают быть раскрытыми, отрицательно покачал головой. - Эндрю. Мы общались в сети пару недель. Во взгляде юноши блеснула искра узнавания. - О, ясно, - сказал он. - Надо же. - Пообедаешь со мной? Думаю, у нас найдётся, о чем поговорить. - Ничего не будешь? - поинтересовался я. У меня и бифштекс, и молочный коктейль, а он руки на столе сложил только и все. - Я не есть пришел. - Ладно, - пожал плечами я. - Неужели ты не почувствовал во мне кугуара? Он поежился, глядя, как я уминаю кусок за куском. - Много ли всяких кругом, - заявил он равнодушно. - Я думал, ты старше. Он снова поежился. - Многие так думают. - Ты очень взрослый для своих лет. - Я знаю. - У тебя есть деньги? Он смущенно опустил голову. Я подозвал официантку и заказал немного мяса с кровью, приготовленного на пару. - Не нужно, - пробормотал Эверетт, неловко поглядывая исподлобья. - Как давно ты здесь? - Со вчерашнего вечера. - С корабля на бал? Он потер шею и отвернулся. Неловкость сквозила в каждом его движении. - Слушай, - я указал на него вилкой. - Нечего стесняться, ладно? Случается всякое. Он кивнул. - Где ты живёшь? - На фабрике. - В смысле? Он стыдливо закрыл лицо руками. - Серьёзно? Кивнул в том же положении. - Обращаешься? Снова кивнул. Я доел бифштекс и хлебнул глоток из бокала. Официантка принесла заказ. - Если тебя увидят, тебе крышка, - осведомил я Эверетта, когда она ушла. - Станут ловить, в худшем случае застрелят. Он молчал. - Могу пристроить. - Не нужно, - заявил он. - У меня есть свободная комната. Я не стал бы искать жильца - ты понимаешь. Но другого кота мог бы впустить. Сумерки сгущались. Я достал сигарету из кармана плаща и затянулся. - У тебя есть машина? - спросил Эверетт. - Тут недалеко. Он поднялся по лестнице следом за мной, осмотрел комнату, выглянул в окно. Уже стемнело. - Здесь тебе нечего опасаться, - успокоил его я, но это не подействовало, несмотря на то, что он утвердительно кивнул. Что за конформизм? Возможно, нет, даже наверняка, мне стоило поинтересоваться, чего он так опасается, обосновав свой интерес тем, что теперь место его обитания - моё место обитания, а мне не хотелось бы столкнуться с неприятными неожиданностями, но я спрашивать не стал - он и так вон какой взвинченный. Мы повели около 12. Я устроился в спальне на первом этаже, быстро заснул, но проснулся оттого, что Эверетт бродил по дому. Вышел, столкнулся с ним в коридоре. - Что-то случилось? - спросил я. - Да, нет, не совсем, - ответил он быстро. - Так в чем дело? Не можешь уснуть? – ворчливо продолжил я. - Я хочу уйти, - заявил Эверетт. Я опустился в кресло. - Почему? - Мне неспокойно. - Привыкнешь, - уверил его я. - Слушай, ложись, ладно? Мне многого стоило перестроиться с ночного образа жизни на дневной, а теперь ты все портишь. - Мне жаль. - Я знаю. Вижу. - Мне лучше уйти. Я поднялся и приблизился к нему. Он весь сразу как-то скукожился, напряг мышцы. - Слушай, если тебе страшно одному, спускайся вниз, ко мне. Я постелю тебе на полу, если хочешь. Спал он беспокойно: ворочался и постанывал во сне. Он выбежал в туалет, потом сквозь сон я слышал его на кухне. Ему незачем становиться дневным, он даже не контролировал себя. Я приоткрыл глаза и увидел его жилистую поджарую, но тем наименее тощую фигуру – прокралась через дверь и скользнула под одеяло на полу. Я бы позвал его в кровать, но, боюсь, не уснул бы, если б он был рядом. Прошёл двадцать один день, и Эверетт освоился в доме. В университет он ходил нехотя, через силу. Постоянно чего-то остерегался, я не мог понять: то ли он дикий, то ли запуганный - ведь ничего же никогда не рассказывал. - Зачем тебе все это? - спросил я его однажды. - У тебя не очень-то получается вести активную социальную жизнь. - Родители хотели, чтоб я окончил универ. - Где сейчас твои родители? Эверетт смешался. - Ты можешь мне довериться, разве ты ещё не понял? Я сжал его руку. Его передернуло от этого действия, и я поспешил прервать контакт и затолкал, возникшую вдруг, обиду куда подальше. - С ними что-то случилось? Тебе грозит опасность? Эверетт окинул меня скептическим взглядом и, видимо, решив что-то для себя, кивнул. - Знаешь, мне придётся уйти, - сказал он. - Что должно произойти? - Придут другие коты. Мне опять придется бежать. - Как давно ты в бегах? Он задумался, прикинул, и лицо его разгладилось. - Около трех лет. Вот почему он кажется таким взрослым. Когда много времени проводишь в кошачьей форме, развиваешься быстрее. Через пару дней я позвал его спать со мной. Он без разговоров забрался ко мне в постель. Я долго глядел на него. Он ведь был на удивление красивым юношей. Или мне так стало казаться, потому что в нашу первую встречу я не отметил ничего особенного в его внешнем облике, а в последнее время, когда видел его, первым делом думал: какой красавец. - Ты хочешь поцеловать меня? - спросил мой проницательный друг. - А ты позволишь? - поинтересовался я. - Если ты не зайдешь дальше поцелуя. Я поцеловал его. Он пассивно ответил, но когда я обнял его, вывернулся и устроился на самом краю кровати. - Ладно, я не буду прикасаться к тебе без разрешения, - пообещал я. Он закрыл глаза и уснул в том положении, в каком был, но ночью незаметно для себя оказался прижавшимся ко мне. Я аккуратно обнял его, пытаясь не разбудить, иначе заворчит, закривляется и уйдёт. Сдаётся мне, он знал, что я обнимаю его, но, тем ни менее, позволил делать это. Дверь оказалась открыта. Я вскипел от негодования и уже собирался устроить разнос Эверетту, но злость сменилась замешательством, когда я вошёл внутрь. - Эверетт, - позвал я, перешагивая через опрокинутый торшер. Всюду на полу валялись осколки стекла, шнуры и лоскуты ткани, ещё этим утром обивавшей мою мебель. Пришло время, которого опасался Эверетт, да и я, не давая себе в этом отчёт, правда. Не хотел я думать о том, что этого харизматичного красавца-кота свело со мной несчастье, а значит, оно же и должно было развести. Эверетта и след простыл. Я обошел дом, подобрал с пола сорванные с карнизов занавески, перевернул кресла и поставил на ножки. Хотел взяться за что-то ещё, но вдруг увидел разруху о всем ее масштабе, осознал, что Эверетт действительно в беде, и рухнул в одно из кресел. Навалилось оно все, и почувствовал я себя маленьким и беспомощным. А тут ещё полиция приехала: сигнализация сработала. - Эндрю, - глухо позвал Эверетт. - Ты можешь приехать? Звонок разбудил меня посреди ночи. - С тобой все в порядке? - Нормально, но не думаю, что справлюсь один. Я прижал трубку к уху плечом и, покопавшись в ящике тумбы, схватил ручку. Номер контейнера я записал на ладони. На складе воняло рыбой. Сто двадцать пятый, шестой, седьмой контейнер. Когда корабли привозят груз, его нужно где-то хранить. Я постучал по металлическим воротцам контейнера. - Эв. Сначала стояла тишина, но я слышал дыхание внутри. Потом торопливые шаги. Эверетт замер в метре от воротец. - Эндрю, - позвал он. - Это я. Воротца со скрипом приотворились. Я вошёл в темноту контейнера, воротца тут же заскрипели. Я обернулся, перепуганный не на шутку - Эверетт тянул на себя ручку. Я помог ему закрыть воротца. Глаза недолго привыкали к кромешной тьме. - Я попался, - сказал Эверетт. - Тем котам? По движению тени, которой стала голова моего друга, я понял, что он кивнул. На самом деле, я уже привык к этому его жесту, так что мог догадаться интуитивно. - Они всегда находят меня. - Как тебе удалось ускользнуть? - Я учуял их и спрятался за мусорным баком. - Да, от тебя все ещё несёт. Они поняли, что Эверетт недавно был в доме, поэтому перевернули все там вверх дном, думая, что он скрывается где-то внутри. Вонь гниющих отходов перекрыла запах кота. - Почему они преследуют тебя? - спросил я. - Я видел, как они убили моих родителей. Мы траурно помолчали. Снаружи слышался шум воды, скрип пришвартованных суден и скрежет самых старых из контейнеров. - Мне кажется, они следили за домом, - предположил Эверетт. - Тогда зачем ты позвал меня? - Мне страшно. Совсем скоро, как и предполагал Эверетт, послышались звуки приближения посторонних. Потом я распознал запах котов. Их было трое. Они небрежно шествовали между контейнерами, оказываясь все ближе к нашему. Останавливались, видимо, прислушивались или принюхивались, а потом продолжали розыск. Мы молча слушали. Если заговорим, то пропали. Тут даже дураку было бы понятно, что мы обречены. Я упал на четвереньки, готовясь обратиться. Человек ничего не сделает против троих котов, а так появится преимущество хотя бы в скорости, если они, конечно, тоже не обратятся. Вообще-то, я сомневался, что мы сможем выстоять. И вот пришло время нашего контейнера, мы не дышали, напряженно ждали, что произойдет дальше, и готовились обороняться. Загнать себя в замкнутое пространство - не лучшее решение, но оно принято, и не время жалеть о нем - нужно выбираться. Послышался шорох. Один из котов дал знак другому, вот их уже стало три, сгрудились возле воротец. Эверетт гортанно заурчал. Видимо, не выдержал: то ли от злости, то ли от страха. Воротца стали медленно открывается. Внутрь протиснулся один, потом сразу же второй кот. Они были рослыми и куда более сильными, чем Эверетт. И как ему удавалось все это время удирать от таких бугаев? Я кинулся вперёд, не дожидаясь ничего из того, что могло бы последовать со стороны незнакомцев. Обращение у котов довольно быстрое и лёгкое. Эверетт не растерялся и тоже бросился на кота, потом на другого, но причинить какой бы то ни было вред нам не удалось, только задержать их. Снаружи ощетинился третий, уже обращённый – быстро сориентировался. Мы встали спина к спине. Трое незнакомцев заключили нас в кольцо. Я урчал и шипел, подогнув уши. Те тоже угрожали нам. Уже все обращенные. Драка была короткая. Мы мчались через степную глушь, а я думал: какого хрена я ввязался во все это? За какой-то нелепый кошачий поцелуй? Чем этот парень так очаровал меня? Эверетта здорово потрепали, я пострадал меньше, наверное потому, что взрослее и сильнее, а ему приходилось только убегать. Погода испортилась, пошел мелкий противный дождь, лупивший по глазам, поднялся ветер. Кажется, от погони мы оторвались. Если быть хитрым, а не только сильным, можно многого достичь. Эверетт плелся позади. Я свернул в ближайшую рощицу, отыскал пещеру и устроился там. Эверетт забрался следом, но не решался подойти ко мне ближе. Я обернулся бы, но стало слишком холодно, чтоб человеческий организм перенес условия безболезненно – только заболеть сейчас и не хватало. Я в сотый раз пожалел, что ввязался в это приключеньице. Ближе к утру удалось заснуть. Через пару дней нам попался город, походивший больше на поселение индейцев в резервации. Эверетт стал совсем плох, измученный и печальный. Мы стянули чью-то одежду, но она висела на нас, однако это было лучше, чем ходить голыми. Нам нужно было прикрытие среди людей. За три дня мы дошли из Флориды до Луизианы и, перекинувшись, устроились в местном мотеле, хозяином которого был волк. Денег у нас, естественно бы было. Эверетт принёс через два часа двести баксов, я не стал интересоваться, каким образом он их раздобыл, но лучше бы украл. Волк оказался вполне толерантным. Обычно они с пренебрежением относятся в котам, но, видимо, чем дальше на север, тем приятнее характер. За кружкой пива, пока Эверетт отсыпался и восстанавливал силы, я потрепался с волком за милу душу. Он интересовался, за коим два кота делают в Луизиане. Если бы он не был волком, то я ни за что не рассказал бы, но волки не имели никакого отношения к тому, что с нами произошло, да к тому же, они отличались своей благоразумностью. - Вам нужно в Новый Орлеан, - заявил волк. - Там либеральная стая. Попросите у неё политического убежища. К тому же вино в Новом Орлеане слаще, чем где б то ни было. Сдаётся мне, они что-то туда подмешивают. Мы наняли машину и уже через пару часов оказались в Новом Орлеане. Приехали бы и быстрее, но на трассе образовалась пробка. Оборачиваться никто из нас и не думал. Мы только пришли в себя, да к тому же появляться в общепринятом центре чёрной магии, да к тому же на территории волков в кошачьем обличии было бы как минимум вызывающе. Машина осталась на окраине, а по узким улочкам нового Орлеана нам пришлось пройтись пешком, что несильно омрачило день. Здесь мы никого не знали и шли наугад. Туристы заполонили каждый угол, приходилось петлять между людьми и волками, которые смешивались с толпой. Уже вечерело, поэтому в торговых павильонах зажигались дружелюбные, приветственные огни. Так, не намереваясь, мы оказались во Французском квартале - совершенно необычайное по энергетике место. За время нашего странствия мы сильно проголодались, так что заглянули в ближайшее кафе. Там, у бармена-волка я расспросил о местной стае. Конечно, когда пришлый кот интересуется твоими сородичами, это вызывает подозрение. Волк не спешил распространяться. Пришлось объяснить, что я и мой компаньон попали в неприятную историю, а волк, держатель мотеля, в котором мы останавливались, посоветовал нам искать прибежища среди новоорлеанской стаи волков. Обычно волки тщательно охраняют своих, но в Новом Орлеане все было куда проще – это мне впоследствии доведется узнать. В общем, котам здесь было бы очень уютно. - Приходите после полуночи, - попросил волк. - Моя смена заканчивается в этот время. Я кивнул и вернулся за столик к Эверетту, который от голода не мог перестать запихивать в глотку что ни поподя. После полуночи мы ждали волка через дорогу от заведения, чтоб не привлекать ни к себе, ни к нему излишнего внимания. Он вышел через чёрный ход, осмотрелся, нашёл нас взглядом и перешёл дорогу. Мы молча прошли по Бурбон-стрит и свернули на улицу Святой Анны. Там мы оказались в каком-то парке. Я никогда не бывал до этого в Новом Орлеане, так что мало что могу рассказать о нашем коротком путешествии. Думаю, парк располагался уже за пределами Французского квартала. Сам же Французский квартал являлся каким-то обособленным, почитаемым местом. Он действительно навевал сказочную атмосферу и зачаровывал. К ночи город оживал. Практически везде, где нам доводилось бывать, во всю кипела жизнь. По хорошо освещенным, однако довольно мрачным по своей атмосфере, улицам бродили туристы и местные, довольно обворожительные женщины и юноши искали приключений на ночь. Едва мы пересекли железную дорогу, как нас окружили шесть или семь волков. Они выплыли из тени, угрожающе выглядели, хмурились и вообще казались недружелюбными. Я предвидел нечто подобное, так что не удивился. Эверетт, кажется, тоже. Он казался ничем незаинтересованным, как, впрочем, и всегда. И как ему, такому на самом деле ранимому, удавалось сохранять невозмутимый вид практически в любой ситуации? Наш провожатый взял на себя роль посредника, хотя было заметно, что он больше склонен присоединиться к своим сородичам. Что ж, это рационально. - Эти коты заявляют, что нуждаются в убежище, - объявил бармен. Один из волков выступил вперёд. - Что же привело суда средне-западных котов? - За нами охотятся наши же сородичи. Но мы не преступники, - тут же добавил я, чтоб не вызывать лишних подозрений (мы и без того достаточно подозрительные). Я обернулся к Эверетту и тихо заговорил, но не для того, чтоб не быть услышанным остальными, а просто чтоб Эверетту не было не по себе. - Если ты не против, расскажешь им то, что говорил мне? Он кивнул. - Члены прайда, в котором состоял я, убили моих родителей ради власти, потому что мой отец был вторым после главы прайда, он тоже был убит. Я знаю убийц в лицо и претендую на главенствующее место. Я этого не знал, так что с удивлением слушал громкие здравые речи Эверетта. - Теперь убийцы преследуют меня. Мне негде искать поддержки. - А как же другие прайды? Эверетт помрачнел, но сохранил присутствие духа и независимый вид. - У кошек не принято оказывать такого рода поддержку. Каждый прайд живёт своей жизнью, а появление нового самца является угрозой власти старого. Волки обдумали услышанное. - Можете остаться, - заключил тот, что вышел вперёд. – Мы будем наблюдать за вами. - Спасибо, - поблагодарил я, потому что Эверетт уже был не в состоянии сделать это. Мы сняли на двоих комнату на втором этаже старого здания, окна его выходили на шумную улицу, этот шум не прекращался, даже если окна были закрыты. Кровать всего одна, но это не должно было стать проблемой. В целом тесная, но вполне аккуратная комната – неплохо для оборотней-беженцев. Для того, чтоб пользоваться банковским счётом, мне нужно было восстановить хотя бы паспорт, потому что все мои документы остались во Флориде. Впервые в жизни я радовался существованию электронной базы данных. Мне выдали справку, удостоверяющую мою личность, до тех пор, пока паспорт не будет восстановлен. Я снял немного денег, оплатил комнату и купил еды. Ещё до того, как я ушёл, Эверетт предложил достать деньги, сказал, справится сам и что здесь подходящая для этого обстановка. Я спросил: - Откуда ты возьмешь деньги? Он смутился и промолчал. Мне так и не удалось выведать у него подробности. В любом случае, жить на легальные средства безопаснее, чем на нелегальные – я так полагаю. Мы жили тихо-мирно, стараясь не высовываться. Затеряться в Новом Орлеане легко, но сидеть на месте - не очень. Эверетт взял бокал вина и навернул его почти за раз, будто очень хотел пить, а в бокале было совсем не вино. Охмелел он почти сразу: порция оказалась очень большой. Я выпил стопку виски: кто-то же должен оставаться осмотрительным. После шести глотков виски налитого из той же бутылки, что пил я, Эверетт потерял ощущение реальности. Он не был шабутным, не принимался скакать под громкую музыку, доносившуюся снаружи, не смеялся, как сумасшедший, над шутками, а клевал носом, вжавшись в спинку узкого кресла. Это меняло абсолютно все. Милый, спокойный Эверетт. Я хотел взять его на руки, чтоб перенести на узкую кровать, но он проснулся и вяло запротестовал. Хлопал глазами, не понимая, что происходит. Я все же перетащил его и укрыл одеялом, не раздевая. Эверетт лежал с приоткрытыми глазами и выглядел донельзя меланхоличным. Я решил воспользоваться его беспомощным состоянием и спросил: - Можно тебя поцеловать? Он кивнул еле заметно. Я склонился и поцеловал. На губах и языке ещё оставался привкус виски, вино давно потерялось где-то там. Я знал, что могу сделать все, что мне заблагорассудится. Эверетт был хорошо сбит, красив и наполнен чем-то таким, что притягивало к нему, несмотря на то, что сам он не стремится идти на контакт. Одновременно он не был недоступен, просто отрешён. Несмотря на молодость, уравновешен и тверд. Говорил мало, не то, что все мои студенты, которые горазды высказать "свою точку зрения" по любому поводу. Юность в нем удачно сочеталась с мудростью на таком, абстрактно-бытовом уровне. - Я могу снять рубашку? - прошептал я. Он снова кивнул, не задумываясь. Я не испытывал стыд за то, как бессовестно пользуюсь слабостью пьяного, почти ничего не понимающего юноши. Он обнял меня, когда я принялся целовать его шею, спускаясь на грудь. - Я могу снять штаны? - Да, - выдохнул Эверетт. Я раздел его полностью и разделся сам, но так ничего и не сделал. Даже не отсосал ему. Мне вдруг показалось, что я совершаю что-то, что испортит наши отношения бесповоротно. Эверетт должен знать, что может на меня положиться. У него тонкая душевная организация, и если сейчас я нарушу баланс, то уже не смогу восстановить его. А ещё я подумал: какого черта это вообще заботит меня? Хм, мда. Собственно, Эверетт даже не пробовал выяснить, что произошло, когда проснулся абсолютно голый, правда, один-одинешенек – я устроился в кресле от греха подальше. Вскоре на пороге нашей комнаты показался волк, это случалось довольно часто: волки - довольно добросовестный народ: сказали "будем приглядывать", значит, так тому и быть. Гостя звали Ричард - высокий и крепкий с излишней растительностью на груди и, что нетрудно предположить, в других местах тоже. Настоящий альфа-самец. Кто его знает: может, он действительно был альфой. Он сказал: - Мне очень жаль. Мы с Эвереттом встревожено переглянулись. - Ваше нахождение здесь получило широкий резонанс. - Что это значит? - Вами заинтересовались другие стаи. Обычно к нам не суются другие волки, если только не ищут приключений на свою задницу, но нашёлся один смельчак-альфа, который послал своего агента. - И что нас ждёт? - перешёл я прямо к делу. Ричард хрипло рассмеялся. - Да нечего так волноваться, мы не дадим вас в обиду. Это всего лишь проявление любопытства. По крайней мере, мы надеемся на это. Льюис - довольно харизматичный альфа, я слышал, у него хватает мозгов не лезть на рожон, если в этом нет прямой необходимости. Поверьте, ваш случай не такой. Пока говорил, Ричард все смотрел на Эверетта. Кажется, кот ему приглянулся, даже очень. Уже не в первый раз я замечал, как на Эверетта пялились взрослые состоявшиеся волки, а Ричард довольно часто бывал у нас, так что я имел не одну возможность понаблюдать, как он исходил слюной в присутствии молодого кота. - Что ж, - я поднялся и, насколько мог, вежливо выпроводил Ричарда за порог, - спасибо, что уделил нам внимание. Мы очень ценим это. Ревность съедала меня. Я нашёл Эверетта раньше, приютил его, помог ему спастись от кровожадных преследователей. Я заслужил хоть каплю благодарности со стороны этого мальчишки. Ближе к полудню мы явились по просьбе Винсента - одного из вожаков стаи. В Новом Орлеане все было не так, как везде. Например, стаей руководил не один альфа, а нечто наподобие совета, этакого не слишком ответственного, но тем ни менее справлявшегося со взятыми на себя обязанностями, совета. - Это Юстав, - представил нам волка Винсент. - Тот, о ком вам говорил Ричард. - А, ясно, - пренебрежительно пожал плечами я. - Эндрю и Эверетт, наши гости. - Действительно кугуары, - без особого, однако, энтузиазма отозвался тот, кого назвали Юставом. - Льюис крайне заинтригован вашим появлением в стае волков. - Мы сами заинтригованы не на шутку, - просто не выходило остановится: сарказм так и лез из всех щелей. Этот Юстав дико раздражал, как и многие здесь. Наше счастье, что волкам было глубоко фиолетово, как мы к ним относимся. Наверняка, будь это какая друга стая, нас вышвырнули бы на произвол судьбы, и все из-за моей ревности. Несмотря на то, что Юстава, кажется, Эверетт совсем не интересовал в сексуальном аспекте, я ревновал к нему на всякий случай. В половине одиннадцатого я вернулся из бара. Нередко мне доводилось бывать там одному. - Эверетт, - позвал я негромко. Я скинул ботинки, швырнул плащ на кресло, проходя мимо него. В кухне Эверетта тоже не оказалось. Окно нараспашку, прохладный ветер теребил занавеску. Он вернулся глубокой ночью. Громкие до безумия часы показывали чуть больше трех. Он был пьян, шумно разулся, по стене проковылял к кровати, рухнул в неё и через несколько минут засопел. Я закрыл глаза. От него несло волком, а точнее Ричардом. Вскочив с постели, я заметался по комнате, однако стараясь не шуметь, чтоб не разбудить Эверетта. Первым моим порывом было уйти, громко хлопнув дверью, но я тут же одумался: к чему это приведёт? Ни к чему конструктивно-дельному, это уж точно. Тогда я снова опустился на кровать, но укладываться не стал. Сквозь вереницу тягостных мыслей я не сразу заметил, что шумное дыхание Эверетта стихло. Я обернулся, он не спал. Лёжа на спине и повернул голову вбок, глядел на меня томным полусонным взглядом. - Он дал мне денег, - пробормотал Эверетт, совсем не пытаясь оправдаться, а просто сообщая. - Так ты теперь местная шлюха? - беззлобно спросил я. Я на самом деле не испытывал злости, просто мне было очень больно, нет, не просто, мне действительно было очень больно, но я не мог злиться на Эверетта, как будто это не имело никакого смысла. - Многие ебутся просто так. - Но ты у нас особенный. Он громко сглотнул, повернул голову затылком на подушку и уставился в потолок невидящим взглядом. - На самом деле я просто хотел переспать с ним. - У тебя довольно большой выбор. Ты многим нравишься. - Но не тебе, - его голос дрогнул. У меня сердце остановилось, сжалось, а потом снова пошло. Эмоции переполнили. Я не нашёл слов, чтоб выразить мысль, да, собственно, что там выражать-то: мешанина, настоящая каша из пяти злаков, чтоб сделать завтрак здоровым. Я набросился на него, быстро раздел, яростно и ожесточенно. Он пыхтел, сопел, постанывал, но не произнёс ни слова. Из ануса вытекла сперма Ричарда, совсем немного, но все же. Я озлобленно зарычал: он даже не удосужился принять ванну. Я не смотрел в лицо Эверетту. Конечно же, было стыдно, но дикая ревность и несостоятельность затмевали все на свете. Другие эмоции ушли на второй план. Я с детства так не бесился. Я трахнул его агрессивно, жёстко. Зачем нам смазка, когда есть сперма Ричарда? Зачем быть ласковым со шлюхой? Я пришел в себя, когда различил глубокие всхлипывания Эверетта. Он задерживал дыхание, чтоб не выдать себя, но только усугублял ситуацию. Вместо стонов вырывались глухие еканья, сдавленные выдохи, сопровождаемые гортанными звуками. Я отпрянул, с ужасом глядя на изломанное тело, лежавшее в постели. Эверетт продолжал беспомощно всхлипывать и не менял позы, даже когда прошло какое-то время, прежде чем я отстранился. Я не мог сказать "прости", потому что этого было мало. Накрыл его одеялом и вышел в коридор, боясь прикасаться к нему. Мы должны были как-то исправить положение, хотя казалось, что это невозможно сделать. Эверетт вел себя так, будто ночью ничего не случилось. Он улыбнулся мне утром бессмысленной дурацкой улыбкой. - Эверетт, - позвал я неуверенно, беспокоясь за него, за его психическое состояние. - М? Он не смотрел мне в глаза. Я не знал, что сказать. А через пару дней город погрузился в хаос, так что нам так и не удалось поговорить. Эверетт домой так и не явился, сколько я не ждал. Судя по всему, он попал в беду, иначе не исчез бы вот так в такое время. С другой стороны я чувствовал сильный укор совести из-за произошедшего, так что не мог с точностью сказать, мог ли Эверетт просто взять и уйти. Я выскочил на улицу и обошел все кругом, стараясь обнаружить Эверетта, как человек (может, он где-то неподалеку). Но кругом оказалось полным-полно волков, так что распознать кота среди них было очень трудно. Несколько раз я, как мне казалось, улавливал отголоски запаха Эверетта, но так и не смог зафиксироваться на них. Тогда было принято решение перекинуться. Когда ты кот, все становится проще, но одновременно множество разных вещей вокруг заставляют тебя насторожиться. Я основал между волками, которым до меня фактически никакого дела-то не было – просто какой-то кот, ничего особенного. Людям на глаза старался не попадаться. Ситуация была экстраординарная: как минимум целый большой густонаселенный район города оказался оккупирован оборотнями, а для людей это, наверное, могло стать настоящим кошмаром, будто зоопарк оказался на свободе, только медведей и не хватало, но медведи-оборотни - редкие обитатели на нашем континенте. Ох, у меня уже крыша начинала съезжать, когда я уловил слабый запах Эверетта. Я прокрался по его следам в какой-то замызганный район на северо-западе от Французского квартала. Я скользнул между баками, настороженно навострил уши. Кажется, Эверетт был жив, но я не мог сказать с уверенностью,. Он забился в самую глубь смердящего тупика, откуда выбраться можно было только напролом или по лестнице, ведущей на крышу трёхэтажного здания из красного кирпича. Может, именно поэтому Эверетт не перекидывался. Он увидел меня и не сразу узнал, будто разум его помутился от страха, который я отчётливо распознавал. Я приблизился, а Эверетт вжался в стену, готовый в любую секунду обратиться и атаковать. Все вставало на свои места: похоже, когда началась паника, Эверетт решил, что пришли за ним, а теперь, увидев кота, обезумевший Эверетт подумал, что я один их его преследователей. Я попятился и сел, выжидающе глядя на Эверетта. Он удивленно поднялся, прошёл по стене, внимательно глядя на меня. Он все ещё боялся и упорно отказывался мыслить рационально. Ведь он же видел меня в кошачьем обличии. Неужели не узнаёт хотя бы запах? Или он ненавидит меня, так что для него все коты равны, а именно – враги? Когда он поравнялся со мной, я стал издавать гортанные звуки наподобие урчания. Этот больше походило на гудение мотора. Эверетт вытаращился. На его лице мелькнула искра узнавания, как тогда, в университете. Он опустился на колени и вгляделся в меня. У него были глубоко посаженные глаза изумрудного цвета, но в темноте они казались чёрными. - Эндрю? - неуверенно позвал Эверетт. Я привстал и подался вперёд, а Эверетт протянул руку и осторожно провёл пальцами по моей широкой морде. - Эндрю, - с облегчением выдохнул Эверетт и бросился мне на шею. Эверетт шествовал сбоку, как этакий укротитель тигров, а точнее горных львов. Я прислушивался к каждому подозрительному звуку, но в принципе мы оба понимали что нам особо нечего опасаться, главное не встречаться с, возбужденными пылом столкновений, волками лицом к лицу. Дома я перекинулся и оделся, Эверетт принялся собирать дорожную сумку, я намеревался поесть: обращение, да такое быстрое, отнимает много сил. - Возможно, нет смысла уходить отсюда, - предположил я с набитым ртом. - Я не на секунду не останусь здесь, - убежденно заявил Эверетт. - Сейчас эти волки разорят город, так что котам ничего не будет стоить проникнуть сюда. Если хочешь, можешь оставаться. Я поперхнулся куском хлеба. - В смысле?! Ты считаешь, я способен на это? Он промолчал, просто продолжил запихивать вещи в сумку. - Слушай, Эверетт, - я повернулся к нему, наблюдая, как он небрежно сворачивает свитер в какой-то несуразный волосатый ком, - давай поговорим на чистоту. Он не отреагировал. Я встал и подошёл, схватил его за руку и, развернув к себе, заставил оставить свои маниакальные действия. Он с какой-то обреченностью опустил руки и положил шерстяной комок на смятую постель. Я набрал в лёгкие воздуха и ничего не смог сказать. Эверетт выглядел затравленным. - Я знаю, нет такого слова, которое могло бы выразить всю глубину моего стыда и сожаления, - заявил я, - но прошу простить меня. Эверетт оставался отстранен и холоден, только голову повернул немного в сторону, как будто высматривал что-то на стене или полу, это и выдавало его смятение. Я не сдавался. - Я не хотел причинить тебе боль, но в тот момент просто не понимал, что делаю. Я поклялся себе, что не воспользуюсь твоими слабостями, но когда ты так пренебрежительно заявил, что трахался с этим волком, меня переклинило. - Мы не пара, Эндрю, - сообщил мне Эверетт. - Но я хотел бы, чтоб были. Он посмотрел на меня с жалостью. По крайней мере, именно это я прочел в его глазах. - Давай поговорим об этом позднее, - конструктивно попросил он. - Сейчас не самое подходящее время. Ух, я испытал разочарование, и даже понимание того, что Эверетт ни в коем разе не отмахивался от этой темы, а действительно хотел выгадать более удобны момент, не смягчило это горькое чувство. Мы пытались сделать вид, будто все в порядке. Ладно, я пытался сделать вид, будто все в порядке. Эверетт был таким, каким был всегда, а именно я по-прежнему не мог разгадать, о чем он думает. Наверное, в мире существовал человек, который мог, которому Эверетт показывал бы свои чувства, часто улыбался и тому подобное, но этим человеком я не являлся. Мы пересекли границу штатов на угнанном Ленд Ровере (в городе такая неразбериха, что навряд ли кто-то поднимет дебош из-за какой-то тачки). Решили отправиться севернее. Через Арканзас в Оклахому, а затем, скорее всего, через Канзас западнее, подальше от Нью-Йорка, Чикаго и других суетных городов. - Я не злюсь на тебя, - заявил Эверетт, будто все этот время они вели разговор, и он всего лишь продолжал развивать тему. Мы помолчали. - Я злюсь на себя из-за того, что не злюсь на тебя, хотя должен. Точнее, - он задумался, - Я злился, но теперь понимаю, что мне все равно. Мне плевать, Эндрю. - С этого места поподробнее, - попросил я. Что-то подсказывало, что Эверетт имел в виду не только изнасилование. Такое смутное чувство, не имеющее формы и названия. - Я не хочу больше говорить об этом, - отмахнулся он. Я внутренне перебесился. А что толку было выказывать свое негодование? Эверетту же все равно. Ему вообще все равно. По нему же видно. Почему я сразу не понял? Наверное, он и сам не подозревал, что чувствует именно так, так что сейчас, по мере всего происходящего, раскрывался для себя все с новой и новой стороны. Он не был взрослым, это все равнодушие. Хотя как знать: возможно, взросление как раз и заключается в приобретении этого самого качества. Мы сняли комнату в мотеле, чтоб перекантоваться там и решить, куда двигаться дальше. Эверетт, задумчивый и печальный, смотрел в одну точку, лежа в пропахшей хлоркой, застиранной постели. Я уладил все дела с менеджером. - Откуда ты родом? - поинтересовался я. Эверетт не услышал, так что я повторил вопрос. Он дернулся, будто вышел из оцепенения, и повернулся ко мне. - Что? - Чёрт, да что с тобой такое?! - взвинтился я. Эверетт лениво сел. - Прости. Это все мысли. Мне смертельно хотелось расспросить его о том, что его мучает, но я не мог себя заставить выдавить хоть слово, потому что понятия не имел, что за фрукт этот Эверетт. Мы и раньше не были особенно близки, но теперь стали совсем чужими. - Слушай, я с севера, - уведомил его я. - Насколько влиятельные твои коты? Они смогут нас вычислить, если мы отправимся на север? - Они не мои, - раздраженно пробормотал Эверетт. Я тяжело вздохнул. В последнее время отчаяние и чувство беспомощности стали моим ярыми спутниками. Я то сгорал от ревности, то сходил с ума от беспомощности - следующей стадии, то страдал от обделённости со стороны Эверетта. Я нуждался в отдаче, которой не получал. Сражаться с внутренними демонами Эверетта сил не было, так что я просто молча завалился в постель, погрузившись в свои терзания, чистые, как слеза младенца, без мыслей, голые эмоции, и вскоре, варящийся в соках собственных переживаний, заснул. Я проснулся, потому что Эверетт беспокойно ворочался в кровати. - Давай отправимся на север, - заявил он.- Как ты и сказал. А потом добавил, смущенно и виновато: - Если ты все ещё хочешь этого. В темноте его лицо выглядело, как лицо призрака: белое и прозрачное с глубокими впадинами-глазницами. Изможденный, он не спал все этот время. Мне стало жаль его. Один чёрт знает, сколько мыслей роилось в его голове. - Я отвезу тебя туда, - пообещал я. Он долго смотрел мере в лицо, а потом наклонился и мягко поцеловал. Я не ожидал этого, так что сразу возбудился. запустил пальцы в льняные волосы и удержал, чтоб он не отстранился. Эверетт не стал препятствовать мне. - Хочешь секса? - спросил я. Он кивнул. Мы быстро и без разговоров разделись и, прижавшись друг к другу в страстной истоме, принялись истошно целоваться. Эверетт шумно дышал, я чувствовал запах его кожи, собирал на губах частицы его слюны и пота. Я перевернул его на спину и навалился сверху, прижимая своим телом к постели. Он рассматривал меня беспокойным взглядом, скользящим то по лицу то по плечам и груди, то опускавшимся ниже. Желания развозить прелюдию не возникало, так что я слегка растянул мышцы ануса Эверетта, смочил слюной проход и свой член и вошёл. Эверетт оказался готов. Издал сдавленный гортанный звук и вцепился острыми пальцами в мои плечи. Вот так все и происходило. Я, кажется, любил его. А Эверетт просто стремился забыться. Из головы не выходили слова Эверетта о том, что ему плевать. Я отлично понимал, что наплевать ему на все, а не только на меня, но что я мог сделать с тупой, ноющей болью, которая появлялась в груди, когда слова всплывали в памяти, как труп утопленника? Мы бросили машину за две улицы от мотеля, купили другую, с перебитыми номерами. Это оказалось легко сделать. За несколько дней пересекли Колорадо и Вайоминг. Снова дешёвые мотели и такой же дешёвый алкоголь. Бездумный, пустой секс. Алкоголя становилось все больше, я не успевал трезветь. За рулём почти все время сидел Эверетт, а я дремал, открывая глаза лишь для того, чтоб указать водителю верный поворот.Незаметно для меня мы прибыли в Айдахо: родина сельского хозяйства, фермерства и добычи полезных ископаемых. Свет фар стелился по пыльной бугристой дороге – спать нереально. Мимо проплывали поля, покрытые высокой растительностью, вдалеке то и дело появлялись домики-тени с деревьями и пристройками для хозяйственных нужд. До боли знакомый пейзаж: в семнадцать я сбежал отсюда, чтоб спастись от безысходности и однообразности сельской жизни. Сначала подался в Меридиан, потому что он оказался ближе всех из крупных городов штата, но меня ждало разочарование: тот же колорит, такие же люди, все так же сложно куда-то приткнуться. Я был харизматичным и беспокойным битником. Ходил в чёрной куртке и носил цепь на шее. Мне подавай развязные тусовки и полную свободу самовыражения. Но провинциальный Меридиан не мог дать то, в чем я нуждался, так что я сел в первую попавшуюся тачку и укатил из города, а затем и из штата. Тогда мне и в голову не могло бы прийти, что через десять лет я по собственной воле вернусь сюда, да к тому же не один. - Эндрю, пожалуйста, не отключайся, - требовал Эверетт. Тормошил меня и все глядел через руку, которой сжимал руль. - Скажи, куда мне ехать. - Сейчас ночь и я не был здесь половину жизни. Я не знаю, Эв. Найди мотель или ферму, а утром разберемся. Эверетт раздраженно уставился на еле видимую дорогу, нащупал какой-то поворот и спустился на ещё более узкую и неровную дорогу. Вскоре фары осветили ворота, за которыми, вдалеке, виднелся силуэт амбара. Наш приезд побеспокоил собак, так что те появились невесть откуда и носились вокруг машины, рыча и истошно лая. - Чертовы псины, - проворчал я. - Сколько себя помню, всегда наводняли здешние места. Эверетт поежился и вопросительно уставился на меня. Я закурил и выдохнул дым ему в лицо. Эверетт ненавидел дым сигарет, а мне уже настолько осточертело его пренебрежение, что хотелось причинять ему дискомфорт при каждом удобном случае. Кашель Эверетта заполнил тесное пространство салона. Он отвернулся и, забыв об осторожности, приспустил стекло, чтоб глотнуть, насквозь провонявшего помётом животных и скошенной травой, воздуха. Собаки не помянули этим воспользоваться и стали прыгать на дверцу, брызгая слюной и яростно выплевывая мерзкие звуки – что-то между рычанием и кашлем умирающего туберкулезника. Ворота приотворились, в белом свете фар появился человек. Он прикрывался рукой от яркого света и неуклюже топтался на месте, держа ружьё наизготовку. - Кто здесь?! - хрипло прокричал старческий голос. В нем отчетливо слышался испуг, прикрываемый агрессией. - Я буду говорить, - предупредил я Эверетта и высунулся из машины. Собаки прыгали, словно черти в аду. - Мы заблудились, - крикнул я, пытаясь перекрыть гомон, производимый собаками. - Отзовите псин. Старик подождал немного (видимо, задумался, стоит ли мне верить), а потом зычно свистнул. Собаки с визгом и скулежом бросились к нему, завились вокруг ног, как котята. Я подал знак Эверетту выключить фары и вылез наружу. Собаки - три лохматых помеси дворняги - угрожающе–целеустремленно поспешили ко мне, обнюхали и в недоумении разбежались в разные стороны. После этого Эверетт последовал моему примеру. - Что вам здесь нужно? - недовольно проскрипел старик. - Может, вы подскажете, где именно мы находимся? - К востоку от Рексберга. - Насколько далеко? - 15 миль. Я прикинул в уме, сможем ли мы продержаться до города ещё около получаса-минут сорока. Эверетт выглядел измученным. Пришлось смириться, что мы оба не в лучшем состоянии для поездки. - Наверное, у вас найдётся спальное место для двух уставших путников? Старик нахмурился. - Сто баксов. - По рукам. Мы лежали спина к спине без сна. Как бы больно мне ни делал Эверетт, я сомневался, что это происходило осознанно. Я никак не мог придумать оправдание своему мстительному поведению. Это было нелепо, даже гнусно. Я повернулся и встретился со спиной Эверетта. К ней хотелось прикоснуться, нащупать пальцами позвонки и провести вдоль до самого копчика, до впадины между ягодиц. Довольно узкая, стройная, мускулистая спина, обтянутая белой тканью кожи. - Слушай, Эв, мне жаль. - Что именно? - спросил он равнодушно. - Я веду себя, как ребёнок. - Да, - отозвался Эверетт. - Как самый настоящий поганец. - Я не вправе требовать от тебя взаимности, так? Эверетт поежился. Мускулы зашевелились. Я придвинулся и навис над темноволосой головой. Глаза Эверетта были устремлены вдаль, сквозь стену, на которую смотрели. Дыхание чуть сбивчатое, неравномерное. - Я люблю тебя, Эв, - в отчаянии простонал я. - Неужели ты не понимаешь? Он молчал и не шевелился, только дрожал. Сложно было определить, что являлось причиной дрожи: приятное волнение, раздражение или холод. К черту, решил я, отвернулся и попытался заснуть. Он сам не знает, что ему нужно. Старик жил один. У него были два племянника, которые обосновались в городе сами по себе и время от времени приезжали на ферму, когда нужно было чем-то подсобить. Гостиная, столовая и кухня слились воедино. - Я не ждал гостей, - сообщил старик, достал початую бутылку бурбона и поставил на стол. – Все, что могу предложить. Он уселся напротив и налил себе в стакан. - Вы же скоро в путь, так что не предлагаю. Хотя, если есть желание… - Не откажусь, - весело признался я. Эверетт раздраженно глянул на меня. Его бесило, что я не просыхаю уже несколько дней. Все, что я делал – это спал, ругался и заливал в себя виски, пиво, сухой мартини, а потом блевал из окна машины. Я поймал его красноречивый, полный презрения, взгляд и тут же отвернулся, делая вид, будто ничего не смог прочесть в нем. После третьего, Эверетт хлопнул входной дверью. Он ждал меня в машине, а позже признался, что думал: стоит ли ему дожидаться или просто нажать на газ и уехать, куда глаза глядят, одному. Итак, мы бодро проехали через Бойсе, два раза пепесекли железную дорогу, чтоб оказаться в Меридиане, где я вновь вспомнил свою юность. Эти идиотские однообразные названия улиц, вроде Север-Меридиан-стрит, которая перетекает в Юг-Меридиан-стрит, или Север-Меридиан-роуд, плавно переходящую в Юг-Меридиан-роуд. А может быть, и наоборот. Я слишком мало пробыл в этом городе, чтоб понять, что к чему, да и сравнительно давно это было. Эверетт гнал по большим улицам, избегая сворачивать на более узкие, чтоб не потеряться. У Сеттлерс-парк свернул на Запад-Астик-роуд. Местность стала более гористой. Я плохо себя чувствовал после утренней попойки со стариком, все время тянуло блевать, а ещё накатила апатия, так что я мало участвовал в выборе пути, лишь указывал направление. Не доезжая до реки Бойсе, машина съехала на узкую ухабистую тропу, промчалась через редкие кустарники по пыли. Городок катастрафически маленький, иногда местные называли его пригородом Стара, но я всегда считал, что он занимал, скорее, промежуточное местоположение между Старом и Меридианом. Мой родной город. Эверетт проявлял мало заинтересованности, да и с чего бы ему интересоваться этим захудалым провинциальным городком? Уютный в прошлом, двухэтажный домишко выглядел совсем не так, как в моих воспоминаниях. Теперь он стал кособоким и маленьким. Когда тебе 17, ты все видишь преувеличено, более грандиозно, и все имеет куда большее значение, чем в последствии. В сотый раз мне довелось убедиться в этом, когда моему искушенному взору предстал старый дом, в котором я провёл половину жизни с самого рождения и до того момента, когда покинул его, как мне тогда казалось, навсегда. Эверетт деликатно молчал. Он был таким человеком, что сложно понять, думает ли он, как и я, что эта лачуга выглядит, как самая настоящая помойка. Похоже, здесь не жили уже несколько лет, так что внутрь пробрались вандалы и разграбили, разгромили дом, разбили стёкла и исписали стены граффити, изнутри и снаружи. - Когда-то здесь было уютно, - оправдался я. - По крайней мере, мне так казалось. Эверетт понимающе кивнул. - И что делать будем? - спросил он. - Здесь жить нельзя. - На первое время снимем номер в мотеле. Денег пока хватит. Но стоит что-нибудь придумать с работой. - Ладно. Я могу устроиться куда-нибудь. - Думаешь, такой алкоголик, как я, не способен найти хорошооплачиваемую работу? - Я этого не говорил. По тону было ясно, что Эверетт сильно разочарован, и нужно приложить очень много усилий, чтоб заставить его посмотреть на меня другими глазами. Я и сам понимал, что сильно сдал позиции в последнее время. Никогда раньше не уходил в запои, а теперь не просыхал уже несколько дней. В родных местах я чувствовал себя уверенее и одновременно тосковал. Каждый дом, кофейня на углу, бар, спрятанный в высоком кирпичном здании - одном из самых высоких в городе, средняя школа, которую я обречен был посещать, - каждая деталь заставляла возвращаться во времена, когда я боролся со всем миром, когда не видел выхода. Я старался не пить слишком много. Не только потому, что не хотел видеть разочарование на лице Эверетта, но и потому, что начал понимать, как дурно все это попахивает. Меня словно затянуло в чёрную дыру, из которой нет пути назад, и она продолжала и продолжала поглощать меня, затаскивать на ту сторону, неведомо куда. Хотя я примерно представлял себе, что меня ждёт. И почему я предложил именно это место? Протрезвев и проспавшись, я решил разузнать, что стало с моими родителями. Сейчас они, наверное, уже дряхлые старики. Нет, мне не хотелось встречаться с ними, но просто посмотреть издалека, узнать, как сложилась их жизнь... в общем, поинтересоваться ими я был обязан. Оказалось, они умерли около недели назад и теперь, холодные и недвижные, лежали в морге - их некому похоронить. Кто-то вломился в дом, где они жили, и убил их обоих, ничего не взяв, а теперь полиция занималась расследованием заведенного дела. Я не признался, что убитые старики - мои родители, ведь мне не нужны неприятности. Как ни странно, вернувшись в номер, я не пил. Эверетт спросил: - Что-то случилось? Я покачал головой. Что толку? На следующий день на нас напали преследователи Эверетта. Они не говорили (что им говорить?), но я знал, что этот они убийцы. Раз впутавшись в историю, подробностей которой я не знал, уже невозможно стало выпутаться. Сначала они нашли квартиру, в которой я прятал Эверетта, после этого им нетрудно было разузнать обо мне побольше. Ох, и идиот же я. Впрочем, теперь уже все равно. Сильный мускулистый кот ударил меня лапой наотмашь, рассекая при этом грудную клетку. Кровь хлестала, как из фонтана. Я хрипел и вместо воздуха толчками извергал из лёгких кровь. К тому моменту, как сознание начало покидать меня, я абсолютно не мог думать ни об Эверетте, ни о своих родителях, по невозможной ласке которых я скучал всю свою жизнь, ни даже о своей жизни. Она не промчалась у меня перед глазами. Единственное, что сопровождало меня на ту сторону, была боль. А потом все померкло.