Временные

Трудно вспомнить, каково это — быть без тела. Когда на протяжении почти сорока лет ты ходил и дышал, едва ли постижимо это непривычное и почти пугающее состояние невесомости и абсолютной бесформенности, со смыслом, но без выражения. Часто я настолько дезориентирован после своего последнего вдоха, что нахожусь в мучительной ловушке, пока ты не умрёшь и не присоединишься ко мне. Это то время, когда мной овладевают воспоминания о каждом теле, в котором мы когда-либо оказывались, я читаю нашу историю в каждой прошедшей жизни. Я никогда не был призраком, но случались моменты, когда мне так хотелось быть с тобой, что я мог разбить фонарь или заставить шелестеть листья на деревьях за окном твоего дома, где бы ты ни находился, и ты бы выглянул и улыбнулся, зная, что это я. (Кстати, я с раздражением заметил, что у тебя никогда не возникало подобных желаний, если ты умирал первым. Я мог бы счесть, что тебе просто везёт, но ты бы напомнил, что удачи не существует, во всяком случае не тогда, когда дело касается перехода от одной жизни к другой. Видимо, ты превосходен даже в смерти.) Но у меня никогда не возникало желания тратить мучительное ожидание тебя на дешёвые трюки, дабы напугать тех, кого я знал в той или иной жизни: их души не были связаны с моей, и переходные отношения между мной и ими являлись лишь случайностью, подходящими примерами, подающими нам тот или иной урок. По большому счёту, мы с тобой пребываем в долгом путешествии, однако нюансы его меня мало интересуют. Я сосредоточен только на истории о нас, зачем мне докучать чужим душам в то время, когда я могу мечтать о тебе? К счастью, в этот раз наши тела умерли почти одновременно, и лёгкой поступью, как если бы души могли ходить, мы плывём в тумане куда глаза глядят — от одной жизни к другой. Я до боли хочу обнять тебя, как делал это множество раз в стольких телах, но знаю, что у меня ещё будет возможность сделать это, когда мы оба перевоплотимся. — Разве это не забавно, — слышу я тебя так, как только души могут слышать, — что большинство душ ещё не постигли, что их тела не имеют значения? Они тратят столько времени на ненависть друг к другу из-за глупых вещей, и времени учиться не остаётся. — И правда, — отвечаю я, окрашивая слова нежностью к тебе, — к примеру, сексуальная ориентация. Души не имеют пола, но мы любим друг друга за содержание, а не за форму, в которой находимся. Мы не выбираем тело, которое нам дано, так же, как не выбираем, кого любить. Мы были лесбиянками, и гетеросексуалами, и геями, и кем угодно в зависимости от условий, в которых мы находились в наших жизнях. Но это ничего не значит для нашей любви. — Именно, — отвечаешь ты, и тепло ответа омывает мою сущность, словно мягкие волны океана. — Наша любовь бессмертна и бесконечна. В отличие от наших тел. Наши тела временны, а любовь вечна. Перерождение — это паузы в бесконечном разговоре о нашей любви. Это всего лишь путь, а не конечный пункт назначения. — И это забавно, знаешь, — отвечаю я, — потому что те, кто подвергают гонениям сейчас, были гонимы во многих прошлых жизнях и будут гонимы в будущих до тех пор, пока само человечество не изменится. — Когда ты успел стать таким мудрецом? — смеёшься ты, и колебания твоих чувств почти рождают звук. Я ощущаю тебя рядом с собой, твоя душа смешивается с моей. — Прожив столетия рядом с ярчайшей искрой во Вселенной, даже моя душа способна чему-то научиться, — отвечаю я. — Ты всегда был льстецом, которому повезло встретить меня, обожающего твою лесть. — Что ж, тогда буду ожидать большего в следующей жизни, кем бы нам ни пришлось в ней быть. — Я надеюсь, что снова буду женщиной. Конечно, у души нет пола, зато есть предпочтения, — дразня, говоришь ты. — Кроме того, ты всегда выглядишь так мило с... — Тише, mani, — хотя наши души не имеют имён, мы подобрали друг другу прозвища в нашей вечной любви; меня всегда притягивала изысканная красота Ближнего Востока, и вне зависимости от места нашего рождения, я часто находил себя именно там. — Разумеется, sladký, — а тебя всегда притягивали дикие и мрачные равнины Чехии. Я много раз находил тебя там, когда оказывался в теле безрассудного искателя приключений; и в этом месте я всегда чувствовал себя немного дома. Мы плывём в тишине, упиваясь временем, в котором нет времени, в безграничной безмятежности; вместе навечно, даже если это всего лишь мгновение.