an apartment

— Сюда — туалет, здесь — ванная, ну, а там кухня и, собственно, вот сама комната. Кихён со знанием дела указывает по очереди на две бежевые двери, затем на проём в кухню, и, наконец, ладонью показывает на комнату, перед этим очертив по воздуху небольшой полукруг, демонстрируя. На самом деле, показывает Кихён больше на автомате, чем осознанно, и порядком подзаебалось ему ходить по разным квартирам и показывать всё, но что поделаешь — работа такая. Хосок неопределённо хмыкает и жмёт плечами, будто бы знает это место уже очень давно и на хую вертел всё то, что рассказывает ему сейчас Кихён. — Квартира как квартира, ничего особенного, — бросает он, и подходит к Кихёну со спины. Пальцами подцепляет воротник тёмного пальто и тянет на себя, пытаясь вещь с Кихёна снять совсем, и что интересно — сам Кихён вальяжно ведёт плечами, позволяя верхней одежде упасть прямо в руки Хосока, ведь она так удачно не застёгнута на все пуговицы. Хосок не удерживается от ещё одной усмешки, сминая пальцами плотную ткань. — А как тут дела с отоплением? Кихён теряется лишь на пару мгновений, потому что слышит шуршание куртки позади себя, и это точно хосоковская и что абсолютно точно — он её тоже снимает. В горле мгновенно пересыхает, но вовсе не от волнения, как должно быть, поэтому, чтобы хоть как-то отвлечь себя от лишних мыслей, Кихён поправляет слегка задравшиеся рукава рубашки. — Отопление? Полы с подогревом, батареи все исправные, но их отключают раз в год, летом, ради проверки. В прочем, всё как у всех. Голос не дрожит, сам Кихён держится более, чем просто уверенно и спокойно, что Хосока забавляет. Верхняя одежда занимает своё место на одинокой вешалке около входной двери, а затем хосоковы руки обнимают за талию и прижимают спиной к своей груди, и это чертовски странно. Но что ещё страннее — Кихён даже не пытается выбраться. Более того — ему нравится. — Полы с подогревом, значит. Это явный плюс этой хибаре. Прохладные пальцы так бессовестно спускаются вниз и сжимают пах через плотную джинсовую ткань. Кихён роняет удивлённый выдох, но до сих пор не предпринимает попыток отстраниться. Хосок же каждое действие воспринимает как зелёный свет, поэтому наглеет ужасно, но ничего поделать с собой и своими руками не может. — Уверяю, не будет причин жалеть, если Вы всё же решите взять эту квартиру. — А что насчет комнат? Почему только одна? Вдруг мне понадобится две? Хосок оттесняет Кихёна к стене и вжимает в неё грудью, но буквально тут же позволяет развернуться к себе лицом и с вызовом взглянуть в глаза. Взгляд напротив уверенный и напористый, под стать Хосоку, но сам Хосок не знает, нравится это ему, или всё же нет. Он решает подумать об этом потом и, всё так же сохраняя свой бессовестный образ, липнет к чужим губам требовательно, чуть ли не сразу же размыкая их кончиком языка. У Кихёна колени дрожат и подкашиваются, ему всё кажется, что он вот-вот рухнет и вообще вся его уверенность куда-то растерялась от ощущения сильных рук, но на счастье, Хосок держит крепко и вжимает в стену с завидным желанием, будто бы мечтал это сделать с самой первой минуты, что находится в этом месте. Кихён податливо отвечает на поцелуй, и тонкими пальцами забирается в чужие волосы, сжимая высветленные пряди, при этом чувствуя себя до невозможности правильно и естественно. Хосок довольно хмыкает, когда Кихён, чувствуя бедром чужое возбуждение, буквально тут же скатывается по стенке вниз, разорвав поцелуй, и в одно мгновение оказывается перед старшим на коленях. Он смотрит из-под длинной рыжей челки, ухмыляясь в ответ, и пальцами ловко расправляется с несколькими препятствиями в виде пряжки ремня, ширинки и пуговки джинсов. Хосок же в предвкушении вздыхает и упирается рукой в стену. Кихён неторопливо стягивает узкие джинсы до середины бедра, и даже не удивляется, что под ними нет белья, когда видит аккуратный стоящий колом член Хосока почти что сразу. Только бросает ещё один томный взгляд снизу вверх, опускает ладонь на основание и осторожно сжимает пальцами, после чего словно изучающе и ужасно медленно проводит губами по всей длине. Теперь у Хосока дрожат колени, он кусает нижнюю губу и шумно выдыхает, наблюдая за каждым действием Кихёна, пока что позволяя ему разбираться с предоставленной проблемой самому. Тот же вовсе не тушуется и, продолжая изредка кидать на Хосока всё те же томные взгляды, наконец обхватывает головку губами и с этим пошлым причмокиванием начинает вытворять такие чудеса языком, что ни одной профессиональной проститутке и не снилось даже. Хосока ведёт нещадно, он скребёт стену ногтями, опираясь на неё и честно стараясь не рухнуть, пока Кихён творит чудеса там внизу и вызывает волны мурашек и возбуждения по всему телу одним лишь своим блядским взглядом. Другой рукой Хосок до боли сжимает рыжие волосы в кулаке и, послав к чертям самоконтроль, толкается бёдрами сам, да так резко, что Кихён успевает пару раз приложиться затылком о стену от прыткости. Он стойко выдерживает, пока Хосок трахает его в рот, а потом при очередном толчке чуть поворачивает голову, позволяя члену войти за щеку, после чего и вовсе отстраняется, демонстративно утирая уголки губ от слюны рукавом рубашки. Кихён не говорит ни слова, пока хватается за руку Хосока и поднимается с колен, а потом активно начинает дёргать его футболку за края вверх, намекая, чтобы снять её, в то время как сам Хосок ужасно увлечён расстегиванием чужой ширинки и снятием чужих джинсов. И ответной реакции не следует, Хосок лишь достаёт из кармана собственных джинсов презерватив, в пару движений раскрывает его и раскатывает по члену, а потом рывком разворачивает Кихёна снова лицом к стене. И, вообще-то, да, Хосок мастер трахаться в неожиданных местах, но на пакетик со смазкой в этот раз ума не хватило, так что ничего не остается, кроме как пользоваться старым методом. Не менее эффективным, но более пошлым и болезненным. Когда Кихён слышит что-то вроде плевка у себя за спиной, то невольно хмурится, но спорить не спешит. Лишь чувствует, как чужие влажные пальцы пробегаются в слишком интимных местах так по-хозяйски, что голова кружится, а ногти снова невольно скребут по пустой выбеленной стене. Хосок же весело хмыкает, когда чувствует, что три пальца пиздец как легко входят в чужое тело. — Ты каждый раз так готовишься перед походами по квартирам, да? — не удерживается старший, назло проталкивая пальцы глубже и надавливая на простату. Кихён скулит и давится стонами, всё ещё пытаясь уцепиться за стену как следует, но тщетно. Не получив ответа, Хосок задирает чужую рубашку примерно до середины спины, опускает руки на бедра, и рывком притягивает к себе, одним толчком входя сразу до конца почти беспрепятственно. И это не то чтобы очень веселит, но уже начинает даже немного злить. Толчки выходят рваными и сбивчивыми, как и дыхание обоих в тесном коридоре. Кихён искренне старается сдерживать стоны, но когда из тебя с такой резвостью выбивают весь дух, трудно молчать и не реагировать. Хосок же даёт волю своему собственничеству и кусает за загривок, за плечо, оставляя след от слюны на тонкой ткани рубашки, сражается дрожащими пальцами с воротником, пытаясь его оттянуть, чтобы поставить на притягательной шее парочку засосов. И хотя там уже есть несколько побледневших, новые смотреться будут всё равно круче. Когда Кихён чувствует, что он вот-вот сорвётся к ебеням и кончит, Хосок выходит и утягивает младшего за собой на пол, заставляя оседлать свои бёдра. Кихён теряется лишь на секунду, но ещё через несколько уже обыденно впивается ногтями в торс Хосока, скрытой уже слегка влажной тканью футболки, насаживается на член с неким остервенением, а ещё смотрит в подёрнутые возбуждением глаза, и стонет, красиво кусая собственные покрасневшие губы в переизбытке чувств. Для Кихёна сейчас всё немного слишком, для Хосока — в самый раз, но что-то всё же заставляет сердце биться на пару тактов быстрее, а пальцы сжиматься на худой талии, помогая насаживать резче. Оргазменная волна накрывает словно цунами: Кихён даже толком не успевает подрочить, ведь хосокова рука опережает и сносит все предохранители, потому что непозволительно прохладная и приятная. С виду кажется, что руки у Хосока какие-то грубые и слишком мужские, именно кисти, но Шин Хосок следит за своими руками так, как не следит ни одна уважающая себя девушка, и чуть ли не ежедневно мажется разными кремами и делает всякие маски для смягчения кожи. Хосок кончает следом, коротко простонав и зажмурившись, крепко стискивая Кихёна в своей хватке, заставляя даже поморщиться от чрезмерной силы. Кихён заваливается на Хосока сам, тяжело дыша, обнимает и оставляет несколько смазанных поцелуев в области кадыка. Рубашка неприятно липнет к спине, но что поделать, работа — есть работа. Ещё несколько минут у Хосока уходит на то, чтобы восстановить сбившееся дыхание и ослабить хватку на чужой талии, а потом осторожно выскользнуть из разомлевшего тела, придавливающего своим весом к полу, и оглядеться. Квартира пустая, наверняка всё было прекрасно слышно соседям и прохожим с улицы, ведь второй этаж же. Хосок откидывается обратно и бесцельно скользит взглядом несколько минут по потолку, слушая успокаивающее сердцебиение Кихёна. — Кихён-а. — Мм? — младший чуть приподнимает голову, чтобы взглянуть на Хосока и пальцами осторожно убрать с глаз мешающую взмокшую челку. — Мы берём эту квартиру. И плевать, что только одна комната. Кихён довольно смеётся и скатывается с Хосока прямо на пол, чуть ёжась от контраста холодного пола под влажной спиной и тёплого тела рядом. — Я знал, что тебе здесь понравится. Всё же, я лучше из нас двоих знаю, что нам нужно.