Чувствуешь?

Нагато понял, что перегнул, когда было уже поздно. Он никогда так не заводился, особенно никогда из-за мелочей. Держать себя в руках. Скрывать эмоции. Быть шиноби. В конце концов, эмоции - это выплеснутые наружу чувства, непозволительные в этом уродливом мире, пропитанным лишь болью и страданием. Но и у страданий есть свой предел. Он вряд ли отчетливо смог бы ответить сейчас откуда взялось раздражение, злость, а потом и всепоглощающая ярость на Итачи. Костяшки пальцев побелели из-за намертво сжатых кулаков, глаза опасно сузились, а живот сводило от голода. Голода. Он и сам не знал по чему голодал, но за последние несколько лет его жизни это чувство стало уже частью самого Нагато. А сейчас оно рвалось наружу, хотело терзать, пытать, разрывать на кусочки и поглощать, насыщаясь страхом. А ведь ничего даже не произошло. Всего лишь невыполненное поручение, данное им Учихе, мелочи. Нет. Не мелочи. Итачи всегда выполнял порученную работу быстро и качественно, не смотря ни на что. Идеальный подопечный. Идеальное оружие. Его оружие. А сейчас, когда у Нагато больше не осталось четкого ориентира, цели, да и просто твердой почвы под ногами, Учиха проигнорировал его последний приказ, так неприкрыто и так безразлично. Это и стало последней каплей для Нагато, что потерялся в руинах своего рухнувшего мира. Он не просто бесился. Его голос, сначала приглушенно зловещий, его боль, более не скрываемая, его тон, уже не контролируемый, раскручивались, словно по спирали, становились все яростней, все громче. Он кричал, орал на Итачи так громко, так отчаянно, будто этим пытался утопить его в своей боли, показать… Показать все. Он не знал сколько это длилось, не хотел думать. А когда кровавый туман прекратил застилать ему глаза, то обнаружил, что смотрит Учихе прямо в глаза, находясь всего в паре сантиметров от его лица. Руками он сжимал плечи нукенина, вцепившись в него так сильно, что не был уверен в возможности разжать пальцы. Его трясло, во взгляде, абсолютно безумном, промелькнула искра страха. Страха, что это конец. Ему казалось, он слышал звук бьющегося стекла. И было уже поздно что либо менять. Маска безразличия на лице Итачи не дрогнула ни на секунду, пока длилось это сумасшествие. Он неотрывно смотрел в глаза бывшего лидера, казалось, даже не моргая. А когда Нагато застыл напротив, он лишь слабо втягивал носом воздух, ощущая его запах: дождя, земли, дыма от костра, что они разводили каждую ночь, и чего-то еще. Чего-то нового, скрываемого от него прежде. Не разрывая зрительного контакта, Итачи подался немного вперед и медленно, словно желая распробовать каждую секунду, провел языком по верхней губе Нагато. Остановился, ожидая реакции. Узумаки, слегка вздрогнул, одновременно втянув носом воздух, словно перед прыжком в воду, и, кажется, забыл как дышать. Маска безразличия дрогнула, легкая усмешка промелькнула на губах Итачи, прежде чем он впустил свой язык в приоткрытый рот Нагато. Он кусал, облизывал, впивался в губы Узумаки так самозабвенно, отчаянно и красиво, ни на секунду не отводя внимательный взгляд полузакрытых глаз от Нагато. А Нагато казалось, что его сердце сейчас остановится, что он пропадет здесь, сейчас, утонет в этих темных глазах или просто задохнется. Потому что так не бывает. Никогда не было. Никогда не было так. Пальцы все еще не слушались, поэтому Нагато просто придвинулся ближе, вжимая Итачи в стену, держа его плечи и отвечая на поцелуй. Если он сейчас умрет, то только так, сгорая от чувств, что снова подымались в груди бушующим пламенем. В спину Итачи давила неровная поверхность скалы, в грудь – последствия потери контроля, здравого смысла и оков долга шиноби. Нагато отвечал, вкладывая в свои поцелуи все то, о чем кричал ранее. Видишь? Ты видишь это? Почувствуй меня, мою боль, мое все. Почувствуй это, пожалуйста. И Итачи чувствовал, так явно, что позволил себе закрыть глаза и провести пальцами вдоль позвоночника Нагато, сверху вниз, поглаживая и успокаивая его. При первом же касании с губ второго сорвался полу-стон и, наконец-то, плавный выдох. Его больше не трясло, оцепенение спало. И он легонько подался бедрами навстречу, словно спрашивая и все еще опасаясь, что сейчас его снова обманут. Снова разобьют и сломают, оставив в звенящей тишине. Итачи оторвался ото рта Нагато лишь на секунду, чтобы увидеть резко распахнувшиеся глаза, когда его рука, мерно поглаживающая спину лидера, скользнула ниже, проникнув за резинку штанов и обхватив напряженный член, сделала пару движений. Снова довольная полуулыбка и он уже вылизывает шею стоящего напротив мужчины, вдыхает его запах, такой пряный, горячий. Аккуратно прикусывает в особо чувствительных местах. Он не хочет делать больно. Не сейчас, когда Нагато так доверчиво откинул голову, закрыв глаза и полностью доверив себя Учихе, тихо постанывает, кусая губы. Так хорошо, так сладко…Нагато дышит тяжело и быстро. Пальцы снова чувствуют, и он проводит ими по плечам Учихи, словно извиняясь за причиненную боль. Внизу живота тягучий ком удовольствия, которое волнами расходится по телу. Когда Итачи выдыхает ему в шею и проводит по ней языком, Нагато немного щекотно, но практически не менее приятно, чем от плавных и размеренных движений руки Итачи. И когда Узумаки уже кажется, что он тает, рука Учихи пропадает, а по шее проходит прохладный ветерок. Сердце пропускает удар. Итачи не хочет заставлять лидера ждать. Он даже не дает ему времени прийти в себя, жадно проведя языком от головки до основания, вбирает член практически полностью. Немного солоноватый терпкий вкус, приятно. Итачи плавно двигает головой, помогая себе рукой и языком. Второй рукой он крепко держит бедро Нагато, фиксируя его. Он старается, выкладывается на полную, то выписывая языком причудливые узоры по всей длине, то плотнее сжимая губы, втягивает щеки, создавая вакуум. Глаза Учихи хитро прищурены, он наблюдает за реакцией лидера, снова неотрывно вглядываясь в его лицо. Он хочет поймать каждую эмоцию, каждую реакцию на свои движения. Он хочет видеть его всего. Кажется, его сердце таки остановилось, как время и пространство вокруг. Голова по-прежнему запрокинута, глаза широко открыты, он пытается сделать вдох, но воздуха нет. Нагато боялся смотреть вниз. Боялся, что он одного вида Итачи не сдержится и эта сладкая истома покинет его. Вероятно, ни одна шлюха мира не сделала бы того, что делал Итачи. Не было ни пошлых стонов, ни причмокивания, ни хлюпающих звуков. Был только Учиха и его горячий рот, скользящий язык и неземное удовольствие. Первое потрясения спало, давая сделать короткий вдох, сердце снова забилось, пытаясь вырваться, и Нагато низко захрипел. Его руки теперь упирались в стену напротив, не давая упасть от головокружения. Жар расползался снизу по всему телу, оглушая его, заставляя забыться. Невероятно сладко, так, так…Нагато закрыл глаза, уперся лбом в стену, дыхание было рваным, хрипы слетали с губ, перемешиваясь со стонами. Ему так хотелось зарыться рукой в волосы Итачи, притянуть его ближе, насаживая глубже; целовать, крепко сжимая; кусать, царапать, тут же зализывая поврежденные места на светлой коже. Он хотел его всего. Нагато хотел всего Итачи, без остатка. Узумаки открыл глаза и Итачи тут же поймал его взгляд, в котором читалось все, о чем тот думал. Итачи довольно прищурился, услышав как Нагато уже не стонет, не хрипит, а лишь тихонько скулит, сдерживаясь из последних сил. Учиха расслабился, пропуская член дальше в горло и упираясь носом в живот лидера, ощущая, как по телу последнего будто прошла конвульсия, легкими толчками посылая оргазм. Итачи выждал еще пару секунд, потом провел языком по еще твердому члену в последний раз и мягко отстранился. Ноги Нагато подкосились в тот же момент, и он осел на колени, уткнувшись Учихе в шею. Возвращаться мучительно не хотелось, поэтому он мерно вдыхал его запах, не открывая глаз. Итачи положил голову на плечо лидера, разглядывая затухающий костер за его спиной. -Зачем?- сиплый, осевший голос Нагато нарушил тишину. -Хотел увидеть тебя. Узумаки усмехнулся и тихонько хмыкнул, не меняя положения: -Спасибо… Засыпая, Нагато больше не чувствовал голода.