Панем сегодня, Панем завтра, Панем - всегда

Я всегда боялась, что стану трибутом своего дистрикта. Конечно, это почетно и прочее, но, что бы там не говорили в Капитолии, они никогда не понимали нас – простых людей. Для жителей Капитолия Голодные Игры были чем-то веселым, они считали их праздником. Но они и понятия не имели, что значит быть на арене. Мы работали, выращивали им фрукты, прокармливали их, но, как благодарность - Жатва каждый год. Страх зарождался у каждого ребенка с детства, но, когда ребенок взрослел, он не угасал. Наоборот - только рос. Ведь теперь на арену мог попасть уже его ребенок. Когда произнесли мое имя, я сначала не поверила. Сделав несколько неуверенных шагов, надеясь, что они ошиблись. И сразу же поняла, что это вовсе не сон. Только что звучало мое имя. Страх меня тогда парализовал. Я не могла ничего сказать, просто стояла и молча смотрела на тех людей, которые собрались внизу. Все они смотрели с сожалением, печалью и грустью. Они знали, что этот пусть будет для меня последним. Я помню прощание с родными, их слезы, причитания и пожелания. Я пообещала всем, что выиграю и вернусь. Они кивали и подбадривали меня, но глаза говорили за них. Они уже мысленно похоронили меня, они не верили, что я могу вернуться целой и невредимой. Вместе с трибутом из моего дистрикта – Цепом, мы поехали в столицу. Увидев лица тех людей, которые восторженными криками встречали поезд, я невольно задумалась о том, что, наверное, они не имеют сердца и не способны любить. Такой контраст - народ нашего Дистрикта и народ Капитолия. Следующие несколько дней – тренировки, шоу, интервью и прочая ерунда. Но меня интересовало только одно – смогу ли я выиграть? Смогу ли вернуться домой и увидеть своих родителей и родственников? Где-то в мыслях я понимала, что мои шансы ничтожно малы. Это - словно бросить человека в огонь и смотреть, как он горит. У него тоже мало шансов выжить. И вот день пришел. День начала Игр означал для меня одно – прощание с жизнью. Мои противники были слишком сильны и намного старше меня. Несколько человек я по-настоящему боялась. Они были одними из тех, кто убьет, не задумываясь. Меня тронула та история про девушку и парня из Двенадцатого Дистрикта. Вот им-то точно не повезло. Кто-то из них точно погибнет. Также среди моих противников были несколько человек, которые заслуживали сожаления. Итак, я оказалась на арене. Первые несколько дней я просто пряталась на деревьях. Я не хотела никого убивать. Думаю, да и не смогла бы. Питалась чем попало, спала где придется, но меня никто не нашел. Я ожидала, что как только я окажусь в лесу, из-за страха потеряю рассудок. Но, как ни странно, я адекватно мыслила, неплохо ориентировалась. Только мой возраст мешал, а также отсутствие оружия и союзников. Однажды, пробираясь по толстым веткам дерева, я увидела ту самую девушку, Китнисс, по-моему. Она то и дело боязливо посматривала вниз. И тут я поняла, в чем дело. Ей срочно требовалась помощь, и я не смогла отказать. Еще там, в столице я поняла, что Китнисс не способна убить просто так. Она не казалась такой пугающей, как профи. Не казалась неприступной, как Цеп. Но я стеснялась и боялась попросить ее взять меня в союзники. Наверное, она бы отказала. Я спасла ее, но все эти дни думала, правильно ли поступила. Оказалось, да. Она не убила меня и даже наоборот – стала помогать. Китнисс оказалась еще лучше, чем я представляла, с выбором союзницы я точно не ошиблась. Но наша с ней вылазка стала для меня роковой. Кто бы мог знать? Когда победа была так сравнительно недалеко, был шанс сделать гадость профи, но тут случилось это. Тот момент… Я просто бежала по лесу и попала в сети, Китнисс нашла меня и помогла вылезти, но… Резкая боль в груди. От боли я заплакала, ведь раньше такого никогда не испытывала. Я медленно опустила голову и посмотрела вниз. Перед глазами все плыло, мир как-то закружился. Неужели, это - смерть? А я всегда представляла ее немного иначе. Я думала, что скажу что-то стоящее перед тем, как уйти, но хватило выдержки только прошептать: - Ты взорвала их припасы? Китнисс кивнула. Да, она молодец, не то, что я. Я подвела ее, вот же несправедливость. Китнисс гладила меня по голове и тихо плакала. Я понимала, что стала подругой для нее, она мне тоже была теперь дорога. Почти что как сестра. - Спой мне! – попросила я. Ее песня была последним, что я услышала. После воцарилась тишина и покой. Теперь все было хорошо.