Ярость Великой Девы

      Река всколыхнулась, обдав берег холодными волнами, увенчанными белой бурлящей пеной. Что-то заклокотало в тёмных глубинах, начало беспорядочно расплескивать брызги, взволновало сердцевину, зашедшуюся шипящими потоками. Вода плеснула на прибережные камни, выточив абстрактные фигуры, напоминающие священные символы, какие в далёкие времена использовали людские предки, обращаясь с молитвами к святой природе.       Одинокий человек стоял на узеньком берегу реки, сплошь поросшем непроходимым колючим бурьяном, и крепко сжимал в руках тяжёлый топор, предназначенный для гнусных целей. Он желал сделать лес, произрастающий за густыми сорными зарослями, немного реже. Ему и другим случайным путникам, изредка забредающим туда, совсем не нравилось, как неэстетично сплетались корявые ветви, затмевая собою сочные небесные краски.       Человек прибыл из деревни, расположенной неподалёку от этой пустынной местности. Из мелкой деревушки, жители которой безумно любили развлечения, милые, безобидные, но такие, что безжалостно наносили природе раны, выпуская из неё жизненные соки.       Путник стоял, словно прижатый к почве неведомой силой. Что-то мешало ему осуществить цель, крепко пригвождая его к сырой земле, ломая стальной топор, чуть заметно поблескивающий в редких лучах мутного солнца. Подсознание говорило человеку, что, если он начнёт рубить, беды не миновать. Нечто страшное притаилось среди деревьев или, может, застыло на дне реки, и готово было в любой момент выбраться наружу, обхватив горло жертвы цепкими пальцами.       Стоя на берегу, путник напряжённо думал, наблюдая за непогодой, чувствуя, как медленно наполняет его изнутри сковывающая, леденящая тревога. И колыхались травы, ощущая прикосновение ветра, и сгущались тучи, и устрашающе шептались деревья, переплетаясь безмолвными кронами.       Закипела, вздыбилась река — и вырвалось из неведомых глубин, зловеще фырча и клокоча, чудовище, жуткое, омерзительное, похожее на тех, что изображали некогда странные художники. Огромные конечности, вспарывающие землю, массивные челюсти, булькающие и клацающие, и безумные глаза, налитые холодной яростью, — чудище, созданное высшей силой, начало стремительно приближаться к беззащитной жертве, в ужасе замершей у кромки бывшей реки и обронившей вмиг своё ненадёжное оружие.       Сталь протяжно звякнула, ударившись о твердь, человек попытался бежать, но ноги словно приклеились к земле, начав стремительно вязнуть в клейкой почве, размытой дождями и леденящими брызгами. Путник снова замер, осознав бессилие перед ликом того великого, что послало на него и на всю деревню, внезапно содрогнувшуюся, оглушительный гнев. От этой ярости не было ни выхода, ни спасения — только срочное бегство в слепом поклонении неизвестному.       Символы, испещрявшие камни, вспыхнули неистовым пламенем — и на одном из булыжников возникла фигура прелестной девушки, одетой в длинное платье, сотканное из прекрасных цветов, мягко касавшееся вздыбившейся земли. Её пронзительные серые глаза сверкали диким гневом, длинные зеленые волосы развевались на холодеющем ветру, а изящные руки, испещрённые венами-веточками, крепко сжимали огромный меч, выкованный из светящегося материала. Она была величественна, словно королева сущего. Она приближала оружие к камням, жаждя распороть их неподвижные брюхи, и с неким злорадством взирала на человека, утопавшего в вязкой почве, задыхавшегося в гнилостном аромате.       Её не победить. Она сильнее, чем жалкий человечишка, покусившийся на её владения, сильнее, чем те ничтожества, что обитали в деревне, балуясь охотой, рыбалкой, лесничеством, беспощадно уничтожая её беднеющие ресурсы, по цене несравнимые с людскими. Она — Дева Природа. Теперь она в гневе, страшном, разрушительном, таком, какой не способны остановить простые смертные, наивно пытающиеся сражаться с её могущественным войском.       И вздыбится водная поверхность, занявшись беспорядочной рябью, и забурлят хрустальные реки, обращаясь в непобедимых существ, и раскроется земля, выжженная ненасытным человечеством, и распахнут свои очи деревья, закружившись в нескончаемой воронке ненависти. Ворвутся в людские владения чудища, сметая жалкие строения, вонзится в земную плоть святой меч Природы — и начнётся великая битва, что навеки уничтожит наивных представителей людского рода, не способных совладать с затмевающей разумы жадностью.