По ту сторону кровати. Антология ужасов

      Это случилось в закат первого дня Día de Muertos, Дня Мёртвых. Синди лежала на кровати, сбивая простынь в непонятный ком у своих ног.       В который раз всмотревшись в висящие над её головой часы, она протяжно выдохнула, различив на круглом циферблате, что сейчас без одной минуты полночь. Последняя минута юности медленно растворялась в бурлящих водах официального статуса взрослой.       Уставши уже ждать всех радостей взрослой жизни, которые, как думала Синди, обрушатся на неё все и сразу, она перевернулась носом к прикроватной тумбочке.       — Один, прыжок, — бормотала Синди, идя двумя пальцами по мягкому ворсу ковра в такт секундам. — Два, кувырок…       Пройдя пятьдесят шажков, она перевернулась на спину, распластавшись на матрасе как морская звезда на знойном песке, и, задрав голову, стала наблюдать за прыгающей от цифры к цифре стрелке.       Тик. Так. Тик. Так…       Вдруг она заметила, что с каждой секундой чёрные кляксы на циферблате вырисовывались во всё более различаемые цифры. Словно её гном-ночник своевольно прибавлял свет, с намерением показать то, что пугливо прячется во тьме.       Немного опешив, Синди привстала с кровати. От увиденного её глаза расширились в неописуемом восторге, а дыхание на миг прервалось — на стене напротив, вместо голубых обоев с красными непонятными цветками, был огромный, поначалу мелькавший, как старая зажёванная плёнка, экран, занявший почти всё пространство стены. Он был удивительно чётким и — что невообразимо — цветным! Не сродни её чёрно-белому Philco, который с кряхтением и характерной для умирающего телевизора рябью доживает свои последние дни, еле показывая единственный канал.       Её удивление сменилось ликованием, бурлящим на уровне груди и готовым выплеснуться сумасшедшей волной на маму и папу. Встав на кровати, она, преисполненная бурей эмоций, обернулась на дверь, с твёрдой уверенностью увидеть в её проёме радостных родителей с проектором в руках. Но её ослепительная вера рассыпалась, ударившись о плотно закрытую дверь. Растерявшись, Синди захлопала ресницами. Она обвела взглядом комнату в поисках подсказки. Но не обнаружила ни намёка на присутствие кого-либо, кроме неё. Действия в экране сейчас интересовали её гораздо меньше, чем-то, откуда они появлялись.       Резкая догадка вдруг всколыхнула её размышления, утихомирив нарастающий пульс в висках.       — Шон, проказник, — насмешливо сказала она в пустоту, — напугать меня решил.       Синди игриво нахмурилась от неудивительной, зная своего братца, выходки, и начала размахивать руками, пытаясь увидеть по тени, откуда он проецирует изображение на стену.       Размахивая руками, как вертолёт своими лопастями, она ходила по кровати, внимательно смотря на сам экран. Спустя несколько пройденных кругов, Синди замерла от непонимания происходящего — ни тени, ни луча света, испускаемого проектором, она не заметила.       Её ноги обмякли, не в силах удержать хрупкое тело, и она села на кроват, уставившись в экран большими голубыми глазами. Чем больше она смотрела в него, тем сильнее нарастал ком в горле от пугающей до невозможного догадки — дело было вовсе не в проекторе.       Синди медленно отползла к прохладной стене, стараясь сделаться как можно незаметнее. Лёгкая дрожь, пробежавшаяся по её телу, скрылась под волосами и растворилась на макушке. Не мигая, она жадно впилась взглядом в экран, стараясь не упустить малейший признак опасности.       В экране ходили обычные люди, не обращавшие на неё никакого внимания. Лишь редкие прохожие скользили по девочке и её комнатке хоть и пренебрежительным взглядом, но от которого её сердце учащённо прорывалось сквозь грудную клетку. Постепенно оцепеневая от всё большего непонимания происходящего, Синди стиснула в руке край шёлкового одеяла и смотрела на это невообразимое шоу из десятка непонятных лиц, машин и огромных неоновых стендов, ярко сияющих на фоне тусклых звёзд.       Она всё с большим ужасом понимала, что люди, если захотят, смогут перешагнуть через порог, разделяющий комнату и этот уличный хаос, и, не снимая шляпы, бесцеремонно войти к ней. Но их бесстрастные лица говорили о том, что она для них словно обычное явление. Не её комната первая и не её последняя, появившаяся на их пути.       Всё это длилось около часа. Самого длинного часа, за который она состроила безумные предположения — от своего помешательства до мистического действа. Прервав её размахнувшиеся догадки, тянувшие Синди вглубь обжигающего своими водами океана страха, экран померцал, прощаясь, и резко померк, словно его и не было…       Перед её недоумённым взглядом появились привычные глазу обои. Дрожа, она попыталась встать, чтобы дойти до спальни родителей, но успевшие занеметь ноги, отказывались слушаться. Стараясь утихомирить всё ещё отчаянно бьющееся сердце и выровнять дыхание, Синди боязливо всмотрелась в стену, словно ожидая нового — скучнее, чем ток-шоу у Джоунса, — действия, но его всё не происходило.       Дотянувшись до ночника и включив его, Синди подобрала под себя одеяло и поудобней легла, чтобы попытаться присмирить невольно дрожащее тело. Мысли, словно стая птиц в тесной клетке, бились и кричали, просясь вырваться наружу. Но все раздумья она твёрдо решила оставить на утро, боясь того, что если будет думать об этом чёртовом экране, он придёт на зов. Но как бы она ни старалась закрыть глаза, беспокойство всё равно распахивало её веки. И лишь около трёх ночи Синди провалилась в один из самых тревожных снов.       Вдруг её сон прервал резкий гудок, как те, которыми сопровождают ругательства в адрес непутёвого водителя на шоссе. Синди проснулась и хотела открыть глаза, но, прислушавшись к глухим звукам оживлённой улицы, сдержалась и продолжала лежать с закрытыми глазами, боясь увидеть то, о чём невольно догадывалась. Вздрогнув от очередного гудка, она собралась с силами и медленно разомкнула веки, стараясь подавить душащую, собирающуюся комком в горле, панику — перед ней вновь предстал экран, по ту сторону которого всходило меж домов утреннее солнце. Мимо прошёл дряхлый старик, с видным удовольствием тягающий свою трубку и волоча за собой передвижную лавку, усыпанную всевозможными цветами. Неоновые вывески гасли одна за другой, обещая с наступлением сумерек вновь вспыхнуть ярким светом, привлекая будущих клиентов компаний. Ну и, конечно, много разных людей: от хиппи, рассевшихся по автобусной остановке на той стороне и вальяжно играющих на гитаре, до низкорослых джентльменов, вечно спешащих, бубнящих что-то себе под нос и старающихся скрыть свою лысину под шляпой.       Синди лежала в своей кровати, всё больше и больше ощущая себя полумёртвой рыбой на прилавке, жадно глотающей в последний раз воздух. Она не знала, что происходит, и это пугало её больше всего.       Как бы Синди ни хотела, она не могла пошевелиться — ужас приковал тело к кровати, и он же парализовал голосовые связки. Если бы могла вскочить с кровати, она бы стремглав вылетела из комнаты, с силой хлопнув дверью, и забилась бы к маме под одеяло, как в раннем детстве. Но она лишь иногда беззвучно открывала рот, пытаясь позвать маму из соседней комнаты на помощь. Натянув на себя одеяло, Синди жадно вцепилась в него онемевшими кончиками пальцев, словно это нерушимый щит.        «Маааа…» — хрипела она, всё больше натягивая на себя свою тканевую защиту.       Среди длинных тёмных пальто, болтавшихся на мимо проходящих людях, Синди заметила одну яркую фигуру, которая просто не могла не привлечь внимания. То была маленькая девочка в розовом платье. Личико малышки обрамляли крупные кудри, а панамка с её головы всё пыталась улететь с ветром. На вид ей было лет шесть-семь. Девочка что-то увлечённо рассказывала грузному мужчине, ведущему её за ручку. Синди провожала её взглядом без малейшего интереса. Мысли в её голове сейчас пытались найти ответы и правильные вопросы, а взгляд блуждал с одного пятна, на другое, какое больше зацепит.       Вдруг девочка остановилась, повернулась к Синди и через секунду замерла, широко распахнув глаза. Синди, очнулась ото сна, почувствовав на себе пристальный взгляд девочки. С минуту они молча водили взглядом друг по другу, словно оценивая. Та — с восторгом, Синди — с ужасом. Мужчина тщетно пытался привлечь внимание очарованной девочки, что, наконец, потянул её за собой, устав ждать. Вырвав хрупкую ладошку из его толстых пальцев, она, не отрывая от Синди взгляда, вплотную подошла к экрану и прижалась к нему лбом.       По белой коже в который раз пробежался озноб. Выступившая капля холодного пота неприятно скатилась вдоль виска, и она невольно снова стала звать на помощь, пытаясь выдавить из себя хоть что-то на подобии звука.       — Ма… ма…       Синди смотрела в огромные синие глаза девочки, безрезультатно шевеля губами. И в душе моля, чтобы всё это поскорее закончилось. Девочка же широко улыбнулась и, показав на Синди пальцем, громко сказала:       — Пап, я хочу эту куклу!