Открытия

Мягкая постель тихонько поскрипывала, будто бы боясь вмешаться, отвлечь. Один канделябр был потушен, но второй, дальний, все ещё привносил в комнату блеклый свет от двух потухающих свечек. Пахло вином, терпким мужским потом, дорожной пылью и особенно травами: странное сочетание ароматов полыни и корицы уже не представлялись седоволосому ведьмаку по отдельности. Этот запах дарил ему успокоение, помогал расслабить тело после нелегкого дня "в поле" так же умело, как расслаблял его сейчас тот, к кому этот запах намертво прицепился. Геральт лежал на спине, раскинув руки в стороны. Его глаза были в неге закрыты, лишь веки изредка подрагивали. Снизу ему дарили комфорт мягкие одеяла и долгожданное тепло постели, сверху же… Регис, тихо урча, провёл дорожку поцелуев по испещренной шрамами груди, снизу, от крайнего ребра и вверх, до ямки меж ключиц, и снова вниз, к животу. Он мазнул кончиком носа чуть ниже пупка, даже не сощурившись от щекочущих его светлых жестких волосков, а после поцеловал и саму выемку, довольно слушая сначала короткий шумный выдох, а после протяжный рваный вдох, когда губы Региса заскользили по ведьмачьим шрамам. Порой можно было разглядеть его язык, собиравший с зарубцевавшейся кожи солоноватый привкус пота. Вдоволь насладившись вкусом чужой (родной) кожи, вампир хотел было вернуться к блаженному лицу Геральта, но вдруг взгляд его впился куда-то в ведьмачью грудь, аккурат в место под левым покрасневшим соском: его внимание привлек свежий порез, о котором он успел позабыть, поблескивающий сукровицей и запекшейся кровью в сполохах неяркого света. Ресницы вампира чуть задрожали, а после, являя миру темноокий взгляд, воззрились на внимательно следящего за его движениями беловолосого, безмолвно спрашивая разрешения для чего-то задуманного им. Геральт чуть прищурился, будто бы задавая немой вопрос. Регис чуть улыбнулся, наклоняя голову вбок. Геральт провёл тыльной стороной ладони по ухоженным бакам: сразу возникла ассоциация с почесыванием щеки дикому, но привыкшему к рукам зверю. Регис улыбнулся шире, подаваясь в сторону ладони, а спустя несколько секунд коснулся прохладными губами горячей кожи у пореза. Геральт ахнул, хотя вовсе этого не хотел. Яркий контраст, приятная прохлада на воспаленной коже действовала на него так же, как и когтистые пальцы, поглаживающие внутреннюю часть его бедра - дурманяще, ослепляюще в своей яркости ощущений. Но это было совсем не то, что задумал вновь заурчавший, улегшийся между разведённых ног Регис, нарочно, зараза, поерзав. Геральт вновь прикрыл глаза, целиком отдаваясь своему нежному зверю. Вдруг что-то коснулось открытой раны, осторожно ведя по краю разреза. Палец? Ладонь? Что-то тёплое и мокрое, явственно огладило уже внутренний край. Геральт не сказал бы, что ощущение ему нравилось, но и причин не доверять методам любимого вампира у него не было. Вдруг обдало теплым воздухом. Геральт приподнял голову и замер от вида, открывшегося его глазам: Регис зализывал порез. Закрыв глаза, он мелко, но почти всей шириной чуть шершавого языка водил им по открытой ране. Покачивая головой, он обильно смачивал слюной рану, равномерно распределяя её по тонкой полосе оголившихся и алеющих мускулов. Но не забывал он о ласке, прекрасно понимая, что удовольствия от такой "процедуры" Геральт много не вынесет. Порой, отрываясь от своего главного дела, Регис то прикусывал горошину соска, то, потягиваясь, целовал Геральта в губы. Легко, поверхностно, слишком быстро возвращаясь к порезу. "В первую очередь медик, во вторую любовник, и так всегда", - пронеслось в голове ведьмака. В тот вечер Геральт узнал нечто новое о высших вампирах, в то, во что без слов, но крайне красноречиво посвятил его Эмиель Регис. Первое: слюна высшего вампира способствует ускоренной регенерации тканей. Второе: поглощенный ухаживанием и заботой о том, кто ему дорог, высший вампир имеет привычку… Урчать. Словно кот. Но во сто крат эффектнее и даже гипнотизирующе. Глухие раскаты, взрывающиеся из его груди на выдохе, отдавались по всему телу ведьмака, рассеиваясь лишь в пальцах ног. Геральт и понятия не имел о такой его способности, но он был крайне счастлив её обнаружить. За мгновение до того, как потухнуть, свеча в последний раз осветила мерно вздымающуюся грудь уже засыпающего в обнимку с вампиром ведьмака. На ней нет, и словно бы никогда и не было глубокого пореза, красовавшегося над левым лёгким. Новая кожа там была ровная и все ещё матово блестящая, но и она пропала из виду, накрытая когтистой ладонью.